Я всех предупредил, что если они не будут санироваться на берегу, в море их ждет расплата, которая будет заключаться в хирургическом лечении запущенных случаев. Для большего устрашения я периодически в походах натягивал в амбулатории суровую нитку с нанизанными на нее удаленными ранее зубами. При погружении лодки нитка провисала, а при уменьшении глубины вновь растягивалась, и болтающиеся на ней зубы издавали зловещий перестук. Но и эти запугивающие действия не производили на моряков должного эффекта. Из офицеров механической службы больше всего стоматологов боялся Саша, несмотря на то, что среди удаленных зубов на суровой нитке висели и его два. Через два дня после выхода, немного успокоившись после эпопеи с поездкой во Владивосток, Саша зашел ко мне, чтобы, как я подумал, продолжить рекомендованную доцентом процедуру. В этом плане картина менялась на глазах в лучшую сторону, самочувствие матроса улучшалось, и у него появилась реальная возможность быть здоровым еще до прихода домой.
- Ну что, Саша, все идет по плану, я очень рад - еще немного, и будем здоровы! - подбадривал его я.
Обработав ранку, я услышал жалобы на головные боли и просьбу дать ему анальгина. Через два часа Саша вновь зашел с аналогичной просьбой, а в беседе с соседями по кубрику я выяснил, что он на протяжении суток съел все их запасы, ночью не спал и полоскал рот ромашкой. "Опять зубы, - подумал я. - Везет же Саше в этом выходе!"
К вечеру ко мне зашел командир боевой части 5 Локтив С.В. и спросил, почему я не лечу офицеру зубы - ему, командиру, больно смотреть на его мучения. Я спокойно объяснил ситуацию и сказал, что жду не дождусь - хочу приступить к выполнению своего врачебного долга. Через пятнадцать минут офицера в сопровождении сослуживцев привели в амбулаторию. Я встретил его радушно, перевел взгляд на суровую нитку, на которой болтались два его зуба, и сказал с чувством:
- Ну что, Шура, Бог любит троицу - когда начнем?
- Прямо сейчас, - был ответ. - Сил терпеть нет, измучился.
- Ну, давай смотреть, какой на этот раз зуб будем удалять, - ответил я перед осмотром. Оказался восьмой нижний с почти разрушенной коронкой и выраженным воспалительным процессом вокруг.
Приготовил инструменты, блеск которых навел на него ужас, шприцы для проводниковой анестезии, новокаин 1% и 2%, тампоны, спирт. Был спокоен, благо, опыт удаления зубов был значительный. Одно беспокоило - знал некоторые моменты из его жизни.
Выпускник Высшего Инженерного Училища им. Ф.Э.Дзержинского, золотой медалист, его фамилия была выбита золотом на доске почета училища. На берегу нередко баловался крепкими напитками и всем доступным предпочитал чистый спирт, поэтому надежды на эффективность местной анестезии у меня не было.
Не жалея новокаина, провел анестезию, сидим друг напротив друга и ждем эффекта обезболивания 5 минут, 10 минут - без эффекта. До коронки не дотронуться.
- Саша, надо оперировать, - говорю. - Выживешь?
- Не знаю, - отвечает. - Слушай, дай мне полстакана спирта - и делай со мной что хочешь!
- Ну смотри, - наливаю ему полстакана спирта, он быстро выпивает и уже через минуту, с его слов, не чувствует ни боли, ни страха. Как ни удивительно, экстракция (удаление) зуба прошла без осложнений, Саша только слегка морщился и стонал. Наложил два шва, оставил резиновый дренаж, обильно присыпав область операции антибиотиками, и отвел Сашу в каюту спать, про себя думая: "Вот же везет человеку, за такой короткий промежуток времени столько напастей, и все ему".
Через час решил его навестить, посмотреть, как он спит и нет ли температуры. Вышел в коридор, смотрю - на перилах висит Саша и с ужасом смотрит вниз на палубу.
- Что с тобой, почему не спишь, тебе плохо?
- Нет, Володя, спать не могу, находиться в каюте не могу - страшно! Хотя ничего не болит, лишь слегка ноет ранка. После операции пришел и лег, кажется, заснул. Открываю глаза, вижу: передо мной стоит она, вся в черном...
- Брось, Саша, у нас же женщин на лодке нет, - отвечаю.
- Нет, Вова, именно она - вся в черном, капюшон на голове и коса в руках. "Ну, думаю, вот и смерть пришла". Мгновенно покрылся холодным потом, хочу кричать и звать на помощь, но не могу. А она улыбается и ко мне лезет. Свалился я на пол, благо, моя койка на первом ярусе, и выполз на свет в коридор. В голове ясно, но зубы стучат, вот уже пятнадцать минут вишу здесь обессилев.
- Что же ты не зашел ко мне? - говорю.
- Думал, ты не поверишь и будешь смеяться.
- Ты чего, Саша, брось! Я же все понимаю. Пойдем ко мне в изолятор, поспишь у меня - и все будет хорошо, - а про себя подумал: "Вот какие реакции психики выкидывает алкоголь под водой, и, видимо, это совместный эффект анестезии и алкоголя".
Проснулся он часов через десять - довольный, спокойный и почти здоровый.
- Понимаешь, Саша, тебе нельзя больше рисковать. Давай договоримся, что после прихода на базу ты пойдешь в поликлинику и полностью вылечишь все свои больные зубы, а последний удаленный я все же повешу на свою нитку - пусть это будет тебе напоминанием о случившемся. Он действительно выполнил мою просьбу, видимо, тогда здорово испугался. А пить он так и не бросил, что привело его в последующем к значительным неприятностям.
Переход заканчивался, Саша поправлялся, швы с зубной ранки я снял. Всплыли мы в отличную погоду и солнечным августовским вечером подошли к пирсу. Лето на Камчатке выдалось теплое, и даже в середине августа температура не опускалась ниже 16° тепла. Климат Камчатки особенный: в мае начинался бурный рост и цветение, лопухи достигали человеческого роста, и их листья были до 1 метра в диаметре; в сентябре почти мгновенно вся листва облетала, и быстро наступали холода.
Мои товарищи разошлись по семьям, унося с собой живительный эликсир. Продолжалась береговая служба, готовились к очередным выходам и боевому дежурству на базе. Иногда в поселке я встречал жен своих сослуживцев, которые всегда со мной тепло здоровались, за исключением жены Саши. Вернее, Таня также здоровалась, но как-то мимоходом, и у меня сложилось впечатление, что она чем-то недовольна. Но за текучкой флотских будней я не придавал этому факту большого значения.
Все открылось случайно. Как-то вечером ко мне в каюту опять забрел Саша, он был расстроен и с обидой в голосе высказал мне необоснованные претензии в том, что я ему "подсунул" некачественный кусочек корня китайского лимонника.
- Не понял, - ответил я. - Ты сам видел, что я честно и поровну отмерял всем. Ко мне, кроме тебя, претензий не предъявляли - может, ты не выдержал времени настаивания?
- Выдержал, - отвечал он.
Вдруг интересная мысль мелькнула у меня в голове:
- Саша, скажи честно, а ты соблюдал мои рекомендации по приему - дозу настойки и сроки?
Он замялся и открылся мне:
- Понимаешь, Володя, я хотел получить наилучший эффект, полагая, что чем больше принятая доза лекарства, тем лучше должен быть эффект. Мне все стало понятно. Пагубная привычка и пристрастие к алкоголю пересилили мои рекомендации. В первый же вечер, для снятия напряжения, он, предварительно рассказав жене о придуманной доктором настойке, но не рассказав о механизме ее приема, выпил всю, а наверное, и еще добавил - и ожидаемый эффект получен не был. Таня, встречая знакомых жен с экипажа и видя их довольные лица и хорошее настроение, подумала, что я специально подсунул Саше некачественный корень - и теперь мне стала понятна ее холодность при наших встречах. Я все объяснил Саше, рассказал еще много интересного из этого интимного и сложного раздела медицины. Высказал мысль, что злоупотребление алкоголем мешает ему стать отцом - фактически провел консультацию по сексопатологии, и мы, довольные друг другом, расстались.
Не знаю, какой разговор у него произошел с Татьяной, но теперь, по крайней мере, при встречах она смотрела на меня более доброжелательно. Саша же вскоре вернулся к своим пагубным привычкам, и никакими силами нам не удалось его переделать. Специалист он был превосходный, с хорошими перспективами по службе, но из-за этой страсти в жизни у него пошло все наперекосяк...
Потом он демобилизовался, уехал к себе на родину, в Крым. По слухам, работал в Киеве, а в последние годы совсем исчез с горизонта, и никто, даже близкие и родные, не знают его местонахождения.
Заслуженный отпуск
Конец апреля, теплеет на глазах, снимаем шинели, шапки, плащ-пальто и все чаще подставляем белые лица теплому приморскому весеннему солнцу. На пригорках зеленеет молодая травка, ощущается приближение настоящей весны и будущего лета. Наш корпус стоит в "зоне", все работы, связанные с перегрузкой ракет, подошли к концу; со дня на день ждем команды к возвращению к себе на базу, на родную Камчатку.
Уже около трех недель мы находимся в закрытой базе под Владивостоком, куда прибыли после длительного похода с целью устранения неисправности. Из запланированной недели в результате несогласованности и различных нестыковок этот срок растянулся почти на месяц. Экипаж устал, почти восемь месяцев мы были без смены и отдыха, и эта затянувшаяся стоянка в чужой базе оптимизма не приносила. Все мечтали уйти в отпуск летом, ведь, по правде сказать, я не помню, чтобы за последние пять лет это нам удавалось.
