Команда лайнера состояла из 300-350 человек, а корабль при полной загрузке принимал до двух тысяч туристов. По неизвестной для нас причине этот круизный корабль был снят с международных линий и послан на местную прибрежную линию Владивосток - Сахалин - Петропавловск-Камчатский на исправление каких-то своих грехов с целью "перевоспитания". Это, конечно, несколько угнетало команду, так как для гражданских моряков материальные мотивы играли далеко не последнюю роль.
Ясно, что нам повезло. Питание у подводников бесплатное, и мы с большим удовольствием вкушали ресторанную пищу, на некоторых моряков такой сервис оказал неизгладимое впечатление на всю оставшуюся жизнь.
Первый день мы бродили по почти пустому кораблю, играли на бильярде, в кегли, карты. Посетили огромную библиотеку, любовались морскими пейзажами, почувствовали прелести службы на надводном корабле, так как в условиях подводной службы мы почти не сталкивались с "болтанками" и качкой.
Довольно поздно, насмотревшись телевизионных программ, усталые, мы легли спать в широкие, мягкие и хрустящие постели. В каюте, которая находилась на III палубе по левому борту, мы находились с командиром боевой части 2 Володей Петранкиным.
Наш экипаж наслаждался отдыхом. Большинство офицеров имели, однако, некоторый дискомфорт, связанный с безденежьем. Дело в том, что денежное довольствие мы должны были получить перед автономным походом, а так как мы в море не пошли, то командование приняло решение выдать нам деньги только на Камчатке при отбытии в отпуск. В то время я получал на руки 837 рублей, по крайней мере, с этой суммы я платил партийные взносы, и кое-какие запасы у меня были. Но эти запасы надо было распределить на весь наш переход, а с учетом огромного количества свободного времени, молодости и наличия на пароходе прекрасных баров этих запасов явно не хватало. Старшие офицеры на все наши попытки приложиться и расслабиться смотрели сквозь пальцы, да и сами они снимали накопившуюся усталость проверенным способом - тем более, что четырехразовое питание за счет государства было отменным.
На вторую ночь во время безмятежного сна послышался настойчивый громкий стук в дверь нашей каюты. - Доктор здесь? - послышался взволнованный голос.
"Странно, - подумал я, - на этом корабле есть своя довольно хорошо оснащенная медицинская служба с большим штатом медицинского персонала, хирургами, терапевтами, стоматологами. По договоренности медицинская помощь нашему личному составу проводится ими. Зачем я им понадобился?"
Володя Петранкин высказал неудовольствие, что и здесь не дают спать. Я оделся, умыл лицо и вышел в коридор. Передо мной стояла относительно пожилая женщина, хирург. Она смущенно попросила оказать помощь:
- Дело в том, что у нас неприятность: у помощника командира корабля произошел вывих левого плеча. Травму он получил при спуске по трапу. Мы уже два часа стараемся вправить, но безуспешно. Может, Вы нам поможете? Я про себя сразу подумал, что если они не могут вправить, значит, дело куда более серьезное, может, там даже перелом. Как не хотелось уронить свой авторитет подводного врача - но надо было помочь.
- Пошли, - сказал я, - посмотрим. Постараюсь, чем смогу, помочь.
Спустились по трапу на нижнюю палубу, зашли в медицинский блок, и я поразился обилию аппаратуры, оснащению хирургического кабинета, стоматологии и объему медицинского блока, с которым не шел ни в какое сравнение мой на лодке.
Еще раз оценили рентгенологический снимок больного - похоже, перелома нет. Смотрю, в кресле сидит мужчина средних лет и неловко поддерживает больную руку. Выясняю, что это у него четвертый вывих за жизнь. "Значит. Хронический! - подумал я. - Это несколько легче". Тем более, что в остальных случаях все заканчивалось благополучно.
- Начнем работать, - с уверенностью сказал я окружающим. Прокрутил в голове свои знания по этому вопросу, вспомнил практические занятия на кафедре Военно-морской хирургии нашей академии. - Сдвигаем две кушетки, продолжил я, - кладем пациента так, чтобы больная рука свисала между ними, и в нее кладем тяжелый предмет, например, вот эту гирю на 10 килограмм. Если повезет, вывих под ее тяжестью сам вправится. Я в это время буду делать внутрисуставную новокаиновую блокаду.
Прошло пятнадцать минут, блокада сделана по всем правилам, вывих не вправляется. Решил попробовать вправление по методу Джанелидзе. Зафиксировал больного - раз. Два - рука на груди. Три - кисть на правом плече. Четыре слышу характерный звук вправляемого вывиха. Все. Тугая повязка.
Слава Богу, справился, поддержал авторитет лодочного врача, зауважали коллеги по кораблю. Я, конечно, довольно правдиво подчеркнул сложность данного случая и отсутствие полной уверенности в задуманном. Дружески простились, и я пошел продолжать прерванный сон.
Рано утром опять раздался стук в дверь каюты. Петранкин сквозь сон начал возмущаться, сказал, что будет меняться каютой, так как ему не дают покоя. Я открыл дверь - передо мной стоит повар в белом колпаке и держит в руках поднос, накрытый белоснежной салфеткой.
- Ваш завтрак, доктор, - сказал он. - Поднос заберут потом, не беспокойтесь. - и с этими словами поставил поднос на столик и удалился.
Петранкин пулей вылетел из кровати, сорвал салфетку с подноса, и лицо его засияло от радости: в серебряных судочках лежали горячие и холодные закуски, на блюдечках блестела икра, дольки крабов, сливочное масло, лимон, здесь же лежал нарезанный белый хлеб. В центре подноса горделиво стояли бутылка коньяка, армянского, 3 звездочки, и запотевшая бутылка "Столичной".
- Я остаюсь, мне это нравится, - прошептал Петранкин. - Неплохо, совсем неплохо, такой завтрак мне по душе. Я буду очень рад, если тебя еще раз пригласят на консультацию, - и с этими словами быстро налил в хрустальную рюмку коньяку, грамм этак сто, и прямо с десертной ложечки закусил его икрой.
Обед и ужин нам также доставили в каюту, но уже без горячительных напитков. Состояние больного было хорошее, настроение улучшилось, а так как вся ресторанная сеть корабля находилась у него в подчинении, то становился понятным столь оригинальный способ благодарности врача-целителя.
Буквально через день мои услуги в качестве врача вновь понадобились. На этот раз вызвали в рубку корабля, где седой статный командир попросил разобраться со здоровьем старшего помощника.
Спустившись в его каюту, пройдя просторный кабинет, я увидел лежащего на тахте бледного человека с синюшными губами. Рядом с ним суетились женщина - врач - и медицинская сестра, настраивая кардиограф. Внешне больной мне не понравился, заболел остро около часа назад, по проявлениям - типичный сердечный приступ, по-видимому, инфаркт. На электрокардиограмме - типичные признаки заднего непроникающего инфаркта миокарда с переходом на межжелудочковую перегородку. Все это сопровождалось гипотонией до 90/50 мм рт ст, тахикардией до 100 ударов в минуту, потливостью, небольшой одышкой.
Пришли к решению перенести больного в интенсивную палату медицинского блока корабля, я назначил ему лечение. Вместе с терапевтом пошли к командиру, доложили обстановку, подчеркнув, что состояние больного нестабильное. - Добро, - был ответ. - Думаете, надо будет передавать на берег? До Сахалина еще двое суток хода, а хорошо было бы его дотянуть до Камчатки, ведь у него там дом, семья, родственники бы навещали... Но посмотрим, как пойдут дела. Интенсивное лечение коронаролитиками, наркотическими анальгетиками, "поляризующими" смесями, комплексами витаминов плюс постоянное мониторное наблюдение - все это поддерживало гемодинамику больного, и состояние не ухудшалось. Целые сутки я не отходил от больного. Приближался Сахалин.
Командир вновь вызвал меня, выяснил, что лечение старшему помощнику предстоит долгое, поинтересовался о наличии необходимых лекарственных препаратов, аппаратуры. Мы ответили, что все необходимое есть, но по всем канонам медицины больного надо помещать в кардиологическое отделение. Однако, есть шанс довезти его до Камчатки и там сдать в стационар.
- Ну и лечите, - последовал ответ. - Вон сколько вас - классных специалистов!
Все оказалось просто. Решение принято, продолжаем лечение на месте еще три-четыре дня. Забегая вперед, можно с удовлетворением отметить, что пациент был благополучно доставлен в Петропавловск-Камчатский и у него все закончилось благополучно.
На этом интересном переходе мы столкнулись с еще не совсем обычным случаем. Дело в том, что при заходе на Сахалин, ночью, был загружен необычный груз, о котором мы узнали на следующий день.
Наш личный состав - а это матросы и старшины - располагался на третьей палубе по левому борту ближе к носу корабля. Питались они также в одном из ресторанов, тоже отсыпались, играли в домино, в карты и смотрели бесконечное количество кинофильмов в большом зале корабля. "Вот так бы нам служить и жить!" - мечтательно повторяли они. Теперешняя их жизнь им очень нравилась.
