официально и решил сделать такой финт ушами.
— Только из-за того, что какой-то чудик воду мутил, народ агитировал и задвигал рабочим про права и свободы? — поморщился Станислав. — Больно мудрено, да и не сильно правдоподобно. Больше сюжетом для фильма или романчика попахивает. Нет, Лева, это не единственная причина и, я думаю, не главная. Там своих внутризаводских дрязг хватает, а Мишенька просто под руку подвернулся.
— Ну это тоже может быть. А с кем ты встречаешься?
— Бывший зам Гаврюхина, сейчас в другом подразделении работает. Мне заводские ребятишки намекнули, что он много чего интересного рассказать может.
— Ясно. Тоже муторное это дельце, елки-палки. Вроде бы все просто, а чем дольше копаешь, тем больше камней.
— Да, побыстрее бы его закончить, — вздохнул Стас и посмотрел на часы. — Ладно, я где-то через часок поеду.
— Давай. А я пока этого Колю в интернете поищу.
Искать пришлось не очень долго. Как самого Закутько, так и его покойного друга. Со страницы в одной из соцсетей на сыщика смотрел полноватый круглолицый парень с короткой стрижкой, которого при жизни звали Николай Залевский, ровесник-одногодок своего погибшего на днях друга. Метка на страничке указывала, что в Сети он последний раз был чуть больше двух месяцев назад, зато последние посты на страничке, датированные мартом и апрелем, пестрели поминальными мотивами. Даже Семен написал: «Коля, дружище! Вечно буду помнить. Спи спокойно, дорогой!» Коротко и трогательно. Как, в принципе, и большинство остальных записей. Гуров невольно поморщился. Не любил он подобные выставления эмоций и чувств напоказ, считая их неуместным кривлянием. Ладно, женщины — они более эмоциональные, чем мужчины. Могут разреветься или расхохотаться в людном месте, не стесняясь ни себя, ни других. А в интернете кто угодно может, ибо там не видно лиц, а порой даже имен. Обзовется кто-нибудь, допустим, Аленом Делоном или Мэрилин Монро, а ты сиди гадай, кто за этими псевдонимами может прятаться. И как правило, может кто угодно.
Гуров набрал номер Вики, обрисовал ей ситуацию и меньше чем через пять минут уже держал в руках бумажку с адресом Николая Залевского. Друг Закутько проживал в том же районе, что и Семен, но дома находились довольно далековато друг от друга, примерно кварталах в шести, если не больше. Можно, конечно, съездить по адресу, но нет стопроцентной уверенности, что там кто-то будет. Он ведь толком ничего не знает об этом Николае. Один он жил или нет? С родителями или с девушкой? Чем он жил, какой из себя был? Крячко перед отъездом на завод сообщил об этом Залевском то, что услышал от Даши. Веселый, прикольный, баловался легкой наркотой. Умер из-за проблем с сердцем. Такие проблемы тоже разную природу могут иметь. Не эта ли веселая дрянь поспособствовала? Но съездить можно. И даже отрицательный результат тоже будет результатом. С этим мыслями Лев Иванович собрался и покинул кабинет.
* * *
Квартира, в которой некогда проживал Николай Залевский, располагалась в обычной панельной девятиэтажке. Гурову повезло, что в момент, когда он подошел к дому, из подъезда вышла молодая женщина с мальчиком, и сыщик, пользуясь моментом, проскользнул внутрь. Он поднялся на лифте на седьмой этаж и нажал кнопку звонка нужной квартиры. Подождав немного, прислушался. Изнутри не доносилось ни звука. Ни шагов, ни вообще каких-либо признаков чьего-то присутствия. Лев Иванович позвонил еще раз, но ответа так и не было. Сзади раздался звук открываемой двери. На площадке показалась маленькая старушка лет под восемьдесят.
— Здравствуйте, — строго произнесла она.
— Здравствуйте, — улыбнулся Гуров. — Вы, случайно, не знаете, там кто-нибудь есть сейчас?
— А вы, собственно, кто? И по какому делу?
— Из органов. — Сыщик показал женщине удостоверение.
— Батюшки, — изумилась она. — Уж Колька-то месяца два как помер. Неужели набедокурил напоследок?
— Да нет, я по другому вопросу. Вас как зовут?
— Татьяна Михайловна.
— Очень приятно. А я — Лев Иванович. Мы можем побеседовать?
Уже с самого начала диалога с бдительной пенсионеркой сыщик понял, что эта поездка не будет бессмысленной. Татьяна Михайловна явно относилась к тому типу людей, которых в современном обществе многие, не без презрения, кстати, называли «хомо советикус». Человек старой закалки, который непременно должен быть в курсе всех дел, даже если они непосредственно его не касаются, начиная от жизни соседей по лестничной площадке и заканчивая какими-нибудь африканскими аборигенами-кочевниками. Старушка была именно таковой, в этом Гуров не сомневался.
— Я бы с радостью, Лев Иванович, — улыбнулась женщина, — но не сейчас, а чуть попозже сможете подойти? Мне в магазин надо.
— А давайте вместе, не торопясь, прогуляемся до магазина и побеседуем. Как вам такая идея?
— Давайте, — кивнула женщина.
Они спустились на лифте на первый этаж и вышли на улицу.
— Татьяна Михайловна, в квартире Николая сейчас кто-нибудь живет?
— Никого, — покачала головой старушка. — Как похоронили Колю, только его родители заезжали пару раз, Лена с Андреем. Один раз с ними был Сема — Колин лучший друг. Они еще со школы дружили. Еще какой-то знакомый приходил.
— А что за знакомый?
— Не знаю, первый раз его видела. Молодой, симпатичный, темноволосый. Чуть постарше Коли будет. Я тогда ему сказала, что Коля умер, а он только покачал головой и ушел. Я ему вслед крикнула: «Молодой человек, а вы что хотели?», а он рукой махнул, мол, уже неважно, и сбежал вниз по лестнице.
— По лестнице? Не на лифте?
— А у нас в тот день лифт не работал. Мы ремонтников полдня ждали, они только к вечеру пришли и починили.
— А Николай один жил?
— Один. Раньше-то, конечно, с родителями. Когда маленький был, когда в школе учился. Потом Андрей с Леной купили квартиру где-то в другом районе и туда переехали, а Коля здесь остался. Но ничего хорошего из этого не вышло.
— В каком смысле?
— Да жил Коля безалаберно и беспардонно, прости господи, — пенсионерка перекрестилась. — То какие-то подружки к нему бегали, то дружки. Не часто, но одно время каждые выходные к нему гости приходили. Выпивали, но не буянили и сильно не шумели. Хотя иногда бывало, что вроде пьяные, чудные, а спиртным не пахнет. Как такое бывает?
«Еще как бывает», — усмехнулся про себя сыщик. Похоже, отделившись от родителей, Николай пустился во все тяжкие. Дружки-подружки, выпивка, наркота. Банальная и распространенная история.
— И что, так постоянно было?
— Первое время, когда Колька один зажил, частенько. Потом, наверное, взялся за ум, на работу устроился, остепенился немного. Даже компании редко собирал. Вот Семен к нему частенько заглядывал, особенно с февраля. Раза два-три на неделе заходил. Хороший парень. Так переживал, когда
