Джерард выглядел слегка растерянным, но быстро успокоился.
— Хорошо, если так. Пожалуйста, береги себя, у нас очень много планов на ближайшее время, и болеть совершенно некогда. Марго, пожалуйста, разбуди меня через три часа и поручи Полю приготовить воды для ванны, я хотел бы помыться. Ты поможешь мне с этим? — спросил он женщину.
— Я мог бы помочь, — неожиданно для себя вмешался Фрэнк, который изредка, когда Маргарет была слишком занята, помогал наставнику принимать ванну и старался хранить каждый такой раз в своей памяти, как жемчужину.
Возможность без зазрения совести прикасаться к телу, к бледной коже любимого человека, помогая намыливаться и смывать пену; мягко массировать волосы и кожу головы специальным настоем из трав, затем поливать сверху из большого кувшина и, когда Джерард закрывал глаза, а его тёмные волосы мерно покачивались в воде, бесстыдно разглядывать его сквозь разрывы взбитого мыла, плавающего на поверхности… Фрэнк отдал бы многое, чтобы помогать наставнику с мытьём как можно чаще, но никогда ещё он так откровенно не предлагал себя на эту роль.
Джерард смерил его долгим задумчивым взглядом и произнёс, повернувшись к Маргарет:
— Сегодня я хочу, чтобы ты помогла мне, хорошо? — на что Марго только кивнула.
Фрэнк внутренне съёжился и уставился в стол, не проронив ни слова. Он произнёс что-то недозволенное?
— Фрэнки, — тот вздрогнул от неожиданности, — после обеда я ожидаю баронессу фон Трир с визитом, пожалуйста, проследи, чтобы её любимая малая гостиная была в превосходном состоянии к этому моменту. Приведи в порядок рояль и шахматы, я не знаю, чем именно мы будем заниматься сегодня.
— Разве вчера вы не виделись с ней на балу? — осмелел Фрэнк, подняв глаза и встретившись взглядом с наставником.
Джерард, секунду помедлив, подошёл ближе и опёрся руками на стол, нависнув над ним. Прищурившись, он произнёс полушёпотом:
— Мой мальчик, на такие балы приезжают вовсе не за тем, чтобы встретиться с хозяйкой дома.
Фрэнк сглотнул под этим взглядом немигающих зеленоватых глаз, кажется, он разозлил наставника. Сегодня Фрэнк был сам не свой, и с языка срывались недопустимые в данной ситуации слова.
Но через секунду Джерард уже снова широко улыбнулся и, потрепав своего протеже по волосам, сказал:
— Прогуляйся после завтрака, проветрись, ты всё успеешь. Мадам Шарлотту будет сопровождать Люциан, я уверен, он с удовольствием составит тебе компанию этим вечером. Ты сможешь спокойно пообщаться с хорошо воспитанным юношей своего возраста, думаю, это пойдёт тебе на пользу.
Джерард развернулся и пошёл к двери, за которой был красивый небольшой внутренний холл и лестница к жилым комнатам. Там же, чуть дальше по коридору на втором этаже, была и спальня Фрэнка, а Маргарет с Полем обитали в западном крыле дома и поднимались к себе по другой лестнице.
Поблагодарив за завтрак, Фрэнк, накинув тёплое пальто, отправился прогуляться вокруг особняка.
Снаружи было изумительно, наставник был прав, как обычно. Возвращаясь с бала по темноте, Фрэнк чувствовал только холод и нетерпение поскорее оказаться в тепле дома. Но сейчас, при свете утреннего солнца, всё было иначе. Сад и клумбы вокруг поместья были словно специально созданы для того, чтобы не спеша любоваться просыпающейся природой, прогуливаясь по гравийным дорожкам.
Удалившись от дома, Фрэнк попал в лабиринт из жёстких стеблей вьющегося кустарника. Он ещё был не стрижен после зимы и выглядел довольно неопрятно: растрёпанные ветви в некоторых местах торчали во все стороны, иногда даже мешая проходить под сплетёнными арками. Но именно так Фрэнку нравилось больше всего. «Неукрощённая сила жизни, вырывающаяся из навязанных ей чётких, геометрически выстроенных рамок», — он улыбнулся своим мыслям и присел на освещённую ласковым весенним солнцем лавочку, выкрашенную белым. Перед этим пришлось стряхнуть с неё нападавшие веточки и прочий растительный мусор, и теперь, расслабившись под нежными тёплыми лучами, Фрэнк сидел, раскинув руки на спинке, и с закрытыми глазами вдыхал ароматы весны полной грудью. Ухо улавливало где-то в отдалении песню малиновок, так же радующихся теплу, а ноздри щекотала смесь всех тех запахов, о которых говорил учитель.
Если привлечь фантазию, а Фрэнк умел это делать, то прекрасно различались ароматы прелой листвы и тяжёлой, влажной земли. Вот терпкий, чуть резковатый запах пробивающихся листьев, а вот эта нота, вносящая сладкую свежесть, — это ветерок, прилетевший к лавочке с запахами пруда, талого снега и… чего-то ещё, что юноша не мог классифицировать. Этот аромат дразнил, то проявляясь ярче, то совершенно исчезая из симфонии запахов вокруг, и, как бы Фрэнк ни старался понять, что же это, у него не получалось.
«Неужели это и есть запах любви?» — думал он, нежно улыбаясь своим мыслям и целующему его щёки солнцу.
Прогулявшись до чаши фонтана, который нужно было почистить перед новым сезоном, и спустившись дальше по тропинке к пруду, он уже решил повернуть обратно, к поместью. Время в такой приятной прогулке шло быстро, и он переживал, что не успеет расправиться с поручениями наставника вовремя. А ещё, положив руку на сердце, Фрэнк мечтал о том, что всё-таки может понадобиться его помощь, когда Джерард соберётся принимать ванну. Радуясь трепетному ритму в груди, вдыхая весенний воздух с едва уловимым растворённым в нём ароматом любви, слушая перекличку соловья и малиновки, он быстрым шагом шёл вдоль пруда к парадной двери дома.
Как это часто бывало, Фрэнк зря переживал. С заданием хозяина он справился ещё до того, как тот проснулся. Протерев пыль со всех поверхностей, открыв рояль и пройдясь ветошью по клавишам, он даже не отказал себе в удовольствии сыграть начало из сонаты Моцарта, ещё больше подняв себе этим настроение. Сам Джерард играл редко, но очень проникновенно, и не заслушиваться его игрой было невозможно. Фрэнк считал, что у него самого получалось на порядок хуже, и старался чаще практиковаться; хотя наставник хвалил его успехи. Пальцы легко перебирали клавиши, озорная музыка бодрила, и, доиграв часть, Фрэнк направился на кухню, чтобы попросить у Маргарет чего-нибудь перекусить. Она никогда не отказывала своему «Франсуа» и всегда баловала его ещё до того, как приходило время всем садиться за стол. Фрэнк чувствовал голод немного чаще, чем три раза в день, ссылаясь на растущий организм и просто невероятно вкусную стряпню Маргарет.
«Будешь столько кушать, Франсуа, и станешь кругленьким, как этот пирожок», — смеялась она, скармливая выросшему при ней юноше очередное румяное произведение кулинарного искусства с волшебной начинкой.
Помочь с ванной в этот раз не удалось, Маргарет отправила Фрэнка приготовить одежду для наставника, но он хотя бы успел зайти в ванную комнату до того, как Джерард, уже готовый выходить, поднял обнажённое тело из воды и, приняв необъятное полотенце от Маргарет, начал вытираться.
— Оставь платье на кресле, Фрэнки, — сказал Джерард, медленно промакивая тканью капли на влажной мраморной коже.
Сжав зубы, Фрэнк коротко кивнул, аккуратно разложил вещи и вышел, притворив за собой дверь. Ему показалось, что наставник ведёт себя с ним более отчуждённо сегодня. Обычно в их отношениях было больше тепла и нежности, но ровно настолько, чтобы не были нарушены никакие границы дозволенного. Скорее, это походило на отношение доброго и опытного учителя, снисходительно обращавшегося со своим подопечным. Но сегодня от Джерарда веяло холодом и настороженностью, хотя и вернулся он в таком приподнятом настроении…
«Проведя ночь непонятно с кем», — мысленно добавил Фрэнк и, сильнее закусив губу, отправился к себе, чтобы одеться подобающе к приёму гостей.
****
— Ты снова проиграл, Фрэнк. Что с тобой сегодня? — Люциан выпустил оставшуюся в руке колоду и сбросил карты в общую массу по центру небольшого столика. Игра в фараона* не задалась — шла скучно и без огонька.
* Карточная игра фараон. Во Франции игра известна с 1688 года. В XVIII веке она была самой популярной в высших слоях общества, но со временем в ряде европейских стран, включая Францию, подпала под запрет, так как аристократы в одночасье спускали за игорным столом колоссальные суммы.
