Юноши, чьи тела были распростёрты на шкуре, продвинулись намного дальше, чем того ожидал Фрэнк. Тот, что лежал на спине в распахнутой блузе, открывающей взору то и дело вздымающуюся от учащённого глубокого дыхания грудь, бесстыдно раскинул в стороны согнутые колени. Его голова была чуть запрокинута назад в экстазе. Он выглядел волшебно: точёная шея, протянувшаяся к ключицам напряжёнными канатами, скрытыми под бледной кожей; адамово яблоко, периодически ходившее вверх-вниз при сглатывании, вызывающе остро смотрящее в потолок. Между его бёдер, уверенно и требовательно покрывая тело поцелуями и лёгкими укусами, устроился его любовник. Он блуждал по коже губами: от напряженной чувственной шеи до возбуждённо торчащих сосков, проводя влажным языком по гордому разлёту крыльев ключиц. Его обнажённая широкая спина с умеренными связками мышц, перекатывающихся под кожей, была вызывающе прекрасна.
Фрэнк никогда до этого не ловил себя на мысли, что просто упивается, питает себя видом отлично сложенного мужского тела, достойного позировать для скульптур Микеланджело. В паху нестерпимо пульсировала кровь, и он еле сдерживался, чтобы не начать унимать это тянущее ощущение рукой. Наблюдая за происходящим за портьерой, он не заметил, как уверенными и точными движениями Джерард успел расстегнуть его безрукавку и уже ласкал пальцами в глубоком вырезе блузки, приятно скользя по коже груди и живота, обдавая гладкой прохладой атласа. Это было невыразимо приятное чувство, и Фрэнк едва слышно застонал от этой ненавязчивой ласки.
— Вам нравится, месье? Ваше тело кажется мне таким невинным и прелестным, его честные реакции действуют на меня сильнее индийских афродизиаков, которыми торгуют на чёрном рынке в Париже, — голос Джерарда был глухим от явного и сильного возбуждения, и каждое слово вливало во Фрэнка порцию терпкого, щемящего душу яда. Он новыми волнами желания разливался по венам, заставляя неосознанно всей спиной прижиматься к Джерарду, стоявшему сзади. По контуру уха прошёлся горячий влажный язык, от чего Фрэнк начал слегка дрожать, безмолвно требуя продолжения ласк. Джерард беззастенчиво обводил контуры сосков, медленно пропуская их между средним и указательным пальцами, ощущение гладкого атласа на коже дарило непередаваемые, безумно распаляющие ощущения. Фрэнк запрокинул голову на плечо Джерарду, не удержавшись под гнётом невыносимого желания. И тут же почувствовал язык, горячо и требовательно скользнувший в ушную раковину. Джерард, тяжело дыша, вылизывал его ухо короткими, влажными мазками. Фрэнк сходил с ума от нахлынувших ощущений и застонал в голос, за что получил чувствительный укус за мочку уха.
— Тише, mon cher*, мы же не хотим помешать этой прелестной паре в их игре? — вновь раздался томный шепот.
* мой дорогой (фр.)
Фрэнк сглотнул и взял себя в руки, вернув затуманенный взгляд к паре у камина. В этот момент глаза его расширились, так как, судя по неторопливому поступательному движению бёдер любовника сверху, они приступили к самому интересному. Юноша под ним лежал, распутно раздвинув колени. Его тонкие пальцы, унизанные дорогими перстнями, с силой впивались в чужие округлые ягодицы. В него входили медленно и неторопливо, и с каждой секундой этого зрелища у Фрэнка всё сильнее замирало сердце, потому что наравне с тем, что разворачивалось перед глазами, он чувствовал, как Джерард начал спускаться рукой к требующему прикосновений пульсирующему паху. Вот он добрался до твёрдого бугорка под тканью, полностью накрыв его ладонью, и Фрэнк сладко выдохнул, отдаваясь во власть этого невыносимо приятного ощущения. Джерард остановил движение руки, вызывая внутри волну неудовлетворения, заставляя Фрэнка прикрыть глаза и хрипло простонать:
— Ещё… Умоляю вас, ещё…
— Только если вы не будете закрывать глаз, mon cher, — ответил Джерард, несильно сжав плоть Фрэнка пальцами, от чего тот сладко вздрогнул всем телом, пересиливая себя и шире распахивая ресницы. Сердце в груди колотилось так сильно, что грозилось выскочить и упасть на паркет им под ноги.
Юноши, распластанные на шкуре, безоглядно упивались друг другом. Их тяжёлые вздохи и тихие шлепки щекотали и без того натянутые нервы Фрэнка. Джерард стянул зубами атласную перчатку и откинул её на пол; он справился с завязками вельветовых бриджей за какие-то мгновения и тут же скользнул ладонью в складки ткани. Долгожданное ощущение прикосновения тёплых пальцев к перевозбуждённой, налитой эрекции выбило из Фрэнка низкий стон. Он пытался смотреть, не отводя глаз, как юноша на шкуре с каждым толчком всё сильнее и несдержаннее вбивается в тело своего любовника, как тот, обхватывая в ответ его талию лодыжками, требует ещё более сильного, глубокого проникновения, — но глаза закатывались сами собой. Джерард вёл свою развратную игру с его эрекцией в складках ткани распущенных бридж, от чего Фрэнк был готов разрядиться в любой момент, но, словно улавливая это состояние, чуткие пальцы подхватывали и чуть сжимали мошонку, чтобы не дать ему излиться слишком рано.
— Не сейчас, mon cher, ещё немного. Посмотрите, как прекрасно выглядят люди, занимающиеся любовью. Это непередаваемое зрелище, правда? — Джерард снова сжал основание его эрекции, не дав сладостной волне разрядки прокатиться по телу Фрэнка. От досады тот сильнее стиснул край портьеры, выдыхая разочарованный стон.
Любовники становились все более неистовыми в своих движениях и не сдерживали стонов, на белой спине расцветали красные полосы от ногтей. Неожиданно любовники переменили позу. Теперь они сидели, сплетясь в страстном объятии, и страстно целовались, не переставая хаотично двигаться. Один заботился о другом, лаская его просящую плоть, так же, как сейчас Джерард, тесно прижимающийся к спине Фрэнка, подводил его к кульминации сладкими движениями своей руки.
Вот юноша сверху, запрокидывая голову, испустил невыразимо сладкий, протяжный стон, и его любовник с силой стиснул его тело, совершая несколько заключительных движений, утыкаясь носом в беззащитную шею. Джерард языком проскользнул в ухо Фрэнка, страстно и глубоко вылизывая его, и наконец позволил излиться. Фрэнк содрогнулся от невероятно яркого, такого долгожданного финала, судорога раз за разом прошла через всё его тело, пронзая тысячей иголок, то отступая, то накатывая с новой силой; и он стонал, не в силах держать язык за зубами, но маска приглушала этот крик души и измождённого эротическим напряжением тела.
Спустя непонятное количество времени обессилевший Фрэнк начал приходить в себя, до сих пор находясь в объятиях наставника, крепко сжимающего его тело в своих руках. Чуть отстранившись, он увереннее опёрся на ноги и понял, что, несмотря на слабость в коленях, может стоять сам.
— Это было невероятно, mon cher, — с придыханием прозвучал голос Джерарда. — Давно я не встречал кого-то, кто бы с такой честностью и без оглядки отдавался ощущениям. Наверное, вы — моя лучшая находка за последнее, к слову, очень долгое, время. Я хочу снова видеть вас тут, — он нежно поцеловал и без того горящее от покусываний и настойчивых ласк ухо.
— Я… я заколю шейный платок крупной янтарной брошью… Так вы узнаете меня, — хриплым шёпотом, чтобы не раскрыть инкогнито, ответил ему Фрэнк.
Джерард медленно разорвал объятия, и Фрэнк, наконец-то, смог чуть повернуться к нему. Чёрная тройка, отороченная атласом. Полумаска из той же ткани. Влажно поблескивающие, чётко очерченные манящие губы, не так давно ласкавшие ушную раковину… Лукавые искры потемневших глаз под маской. Он был невероятно притягателен в этом полумраке портьеры, освещённый неверными бликами редкого света, попадающего в этот сумрак. Легко улыбнувшись самыми кончиками губ, Джерард учтиво кивнул и уже было собрался скрыться в темноте коридора, как вдруг поднял к лицу ладонь, которой ласкал плоть Фрэнка, сжатую до этого в кулак, и, смотря тому прямо в глаза испытующим взглядом, долгим, невыносимо развратным движением острого алого языка провёл по ней, слизывая остатки излившейся жидкости. Господь Всемогущий! Вся кровь сейчас прилила к лицу Фрэнка, полностью скрытому под маской, а дыхание снова участилось от этого откровенно вызывающего зрелища.
