41. «Возникла из тумана…»
Возникла из туманаДуша — с небес она —И воздухом романаДышать осуждена,
Небесного дуэтаЕй не пропеть у нас:К печальным дням поэтаВы не склонили глаз,
Сойти не захотелиВ его бумажный адВ том маленьком отеле,Где за стеной шумят.
Шумят весь день соседи,Но воспеваем мыЛед неприступной ледиИ тишину зимы.
Пусть вас не опечалитПоследний вздох певца —Стрелою сладкой жалитГорошина свинца,
Пусть не тревожит музуЕго последний сон —Высокую обузуС улыбкой принял он.
42. КАИРСКИЙ САПОЖНИК
По дорогам печальнымПутешествовать нам,А воздушным и бальнымТуфелькам — по балам,
И по мраморным струямЛестничных ниагарНисходить к поцелуям,Не ходить на базар.
Из прекрасной темницыВы бежали стремглав,В золотистой пшеницеТуфельку потеряв.
В этом горестном мире —Темен воздух земли —На базаре в КаиреЖил сапожник Али.
Он в убогой лачугеПочинял башмаки,У суровой подруги —Тяжкие кулаки,
От супруги сварливойТолько слышишь в ответ:— Ах, осел ты ленивый,Ах, бездельник, поэт!
И когда с караваномУплывал он сквозь сон,Под хрустальным фонтаномПринцем делался он, —
Перебранки и грозыНастигали и в снах,И туманная розаТаяла на глазах.
Звезды так умираютВ аравийском песке,Так стихи погибаютНа второй же строке,
Так в курятниках душныхПтицы жаждут весь деньНа крылах непослушныхУлететь за плетень,
Но в заботах о пищеВновь стучит молоток,Зерен маленьких ищетКруглый птичий глазок.
За высокой стеноюМир прекрасен! А мыЗябнем под синевою,Как в сугробах зимы.
Ваши гневные бровиВыше каменных стен,И темницы суровейЛба холодного плен,
Но заказчик стучитсяИ приносит заказ,А такие ресницыНе для нас, не для нас.
СЕВЕРНОЕ СЕРДЦЕ (1931)
43. СТИХИ О СВИНОПАСЕ
Посвящение
Овчаркам, верным пастухам,Лелеявшим впотьмах свободу.Стране ненастий, бурь. Дубам,Нас приютившим в непогоду,
Тебе, в чей домик мы в слезахСтучались по ночам с дороги —За это маленькое «ах»,За всплеск руками на пороге.></emphasis>
В печальной дружбе бремя днейДеля с дриадами и псами,Пасу я розовых свинейПод деревенскими дубами.
Шумят прекрасные дубыВ глухой возвышенной тревогеИ под ударами судьбыПоскрипывают у дороги,
И время в гору, к небесам,Крутой дорогой убывает,К небесным белым голубкамЗемная горлинка взывает.
Я заблудился, я пропал,И, смутно дом припоминая,Ищу просторы общих залИ пальмы призрачного рая,
Ах, я имение дотлаРазвеял горсточкою пыли,Теперь последнего ослаЗаимодавцы утащили,
Теперь на дудочке простойСимфониям изволь учиться,Из этой хижины земнойИзволь на небеса проситься.></emphasis>
Она мне служит утешеньем,Что существует мир инойЗа грубым и телесным зреньем,За деревянною стеной.
Под этой крышей из соломы,Под ливнем, под потоком слезЯ вспомнил о высоком доме,Где мальчиком крылатым рос.
Ну, что ж! Смешаем небо с глиной,Замесим круто, в добрый час,И гонит длинной хворостинойСвиное стадо свинопас.></emphasis>
Лети в земное пребыванье,Вскипающее через край,Бросайся, затаив дыханье,Барахтайся, переплывай,
И ангельскими голосами,И под пастушеским плащомПерекликайся с небесамиВ разлуке, как в лесу глухом.
А мимо взмыленные кониЗа зверем раненым летят.Изнемогая от погони,Уже он милой смерти рад,
И Ты виденьем пролетаешьЗа зверем в синеве дубов,Над всей поэмою витаешь,Как горестный призыв рогов.></emphasis>
Но в ураганах, в бурях темныхРоняют желуди дубы.Жиреют свиньи. Так в огромныхПространствах, черных, как гробы,
Лишь Гулливеров валит, рушитДух аквилонов мировых,Ликуют великанов душиПод грохот яблок золотых,
А мы об этой жизни прочнойНеторопливо говорим,Подсчитываем прибыль точно,Дурного пастуха браним,
Над этой жизнью неумелойКачаем головой слегка:— Ну свинопасово ли делоСмотреть весь день на облака?></emphasis>
Зачем ты землю посетила,Неосторожная душа?Ты крылышки свои спалила,На смертный огонек спеша.
Барахтаясь в пучинах жалко,Блуждая средь земных древес,В потемках берегла весталкаКусочек голубых небес.
И у свиных корыт, в лачуге,Недосыпая, впопыхах,Вся надрываясь, вся в натуге,Пася блудливый скот в дубах,
Ты плакала над миром целым,Ты научилась ремеслуСлепить глаза над божьим делом,Спать золушкою на полу.
О, никогда бы не могла тыБез этих золушкиных рукВдруг сделаться — без всякой платыОдной из верных божьих слуг.></emphasis>
И в неуклюжести пареньяНад грубым глиняным комком,Трудясь над миром в упоеньи,Над упоительным цветком,
Ты, как в огромной черной розе,В эфирной ночи ледянойУтонешь жадно на морозеТрудолюбивою пчелой.
Как будет жаль душе товарок,Земных прекрасных мук и глаз!Ну вот, мы смотрим на овчарокИ на дубы в последний раз.
Ах, мы бросаем без охотыТот пасторальный маскарад,Те беспокойные заботы,Когда у равнодушных стад
Над маленьким комочком глиныВ холодных ветряных лесахПод хрюканье, под рев звериный,Мы думали о небесах.
1927–1931
44. ПОЭМА О МЫШЕЛОВКЕ
Пролог
Леди и джентльмены,Вот печальный рассказО страстях Мельпомены,О любви без прикрас.
Оттеняет небрежныйЛокон мраморность лба,И любовников нежныхРазделяет судьба.
Прибыл с грузом талантов,Монологов и слезБедных комедиантовПолотняный обоз.
Может быть, за работуНас освищет раек,И прикроет зевотуВеера ветерок,
Но героев романа,Плакавших под лунойИ покинувших раноСтрашный воздух земной,
Беднякам и персонам,Любопытству девицПредставляет с поклономАвтор этих страниц.></emphasis>
Ради славы и мираМы покинули дом,Черный воздух ШекспираМы, как пьяницы, пьем.
Городские мальчишкиНас встречают, орут,И цветные афишкиНа заборах цветут.
И пока театральныйСтроится балаганИ высокий астральныйНамечается план,
Трагики без опаскиПогибают в вине,Франту делает глазкиГероиня в окне.
Парусина полощет,Это — небо. ПотомПолотняная роща.Барабан — майский гром.
Будет все по желаньюБлагородных господ.Начинаем, вниманье!Только шиллинг за вход.
Сжалься, о Мельпомена!Занавес! Занавес!Страшный шорох и сцена:Луна, башня и лес.
Стала знатной, богатойТеатральная голь.Бородою из ватыПотрясает король.
И продажные шпагиКуплены за кольцо,Но белее бумагиУ злодея лицо.
В голубые пределыРвется хриплая грудь.Входят слуги, чтоб телоВ черный плащ завернуть.
Стынет в урне музейной,Не сгорев и в огне,Пепел страсти лилейнойВ скудной датской стране.
В тихой башне мерцаетЗа решеткою свет,Узницу воспеваетУ подножья поэт.
Но любви не угрозаКаменная стена,И классически розаПадает из окна…
Снова занавес черныйРаздвигаясь, шумит,И маэстро проворныйПалочкою стучит,
Плещут аплодисменты,Озаряет лунаУрны и монументы —Жатву и семена…
Все превратно под сеньюЭтих странных планет,И, обманутый тенью,Принимает поэт
За земную усталостьАнгелических розЛишь бессонницы вялостьИли туберкулез.
Но прекрасную участьИзбирал он в удел,Если ивы плакучестьОн воспеть не успел.
Слаще сердцебиеньяСмертным мыслей туман,Оптики, вдохновеньяМимолетный обман.
Как у женщин одежда,Непонятное намОставляет надежду,Что все лучшее там.
И как на солнцепекеЯблоки райских стран,Розовеют и щекиОт парижских румян
И пылают в верблюжьейАфриканской жаре,В перьях страуса, в стужеДансингов на заре.
Около мышеловкиМы танцуем фокстрот,По опасной веревкеХодим взад и вперед.
Мраморная ВенераСтанет тучной женой,Черный ус офицераЕй нарушит покой,
В сорок лет под глазамиСта морщинок пунктир,Прикрывают мехамиХолодеющий мир,
И два существованьяВечно разделеныЭтажами дыханья,Высотою стены.
И как сладостный отдых,Нам даны под лунойСиллабический воздух,Строф тонических строй.
Но едва в наше времяСлышен лепет небес,Бесполезное бремяДля умов и телес.
Эта сладость истлеетУгольками в золе,Завтра ветер развеетЛистики по земле.
Так колонному строюПыль руин суждена,Так великой мечтоюКараван после сна
Оставляет снаружи(Легкий призрачный гость)Только мусор, верблюжийЛишь помет, пепла горсть…
В декабре иль в апрелеМы родились, вопя,Ты — под сенью Растрелли,В сельском домике — я,
Все равно, дернуть нитку —Мы рукой шевельнем,Снимем шляпу с улыбкойИли яду глотнем.
Мы, как марионетки,Ходим и говорим,Мы трепещем, как ветки,Исчезаем, как дым,
В голубой мышеловкеВдруг захлопнет всех насЛапкой бархатной ловкой,Страшным золотом глаз.
И кончая писанье,Автор знает и сам,Что все ближе дыханьеК смерти и к небесам.></emphasis>
Слышен шепот суфлера —Райских раковин шум.Палочка дирижераПоднимает самум,
И колеблются тканиТеатральных небес,Нарисованных зданийИ бесплодных древес.
И смычки, как пшеница,В душном климате зал.Нотный ветер страницыШумно перелистал,
Мы над пультом рукамиМесим воздух густой,Требуем с кулакамиМузыки неземной,
В черной зале вселенной,В полотняной странеМир прекрасный, но бренныйРушится, как во сне.
<Париж. 18–21 ноября> 1929
45. ГОРОДСКОЕ
