уязвленная гордость не позволила так поступить, поэтому он решительно вздернул подбородок и двинулся навстречу.
— Доброго дня, сэр, — кивнул он с королевским достоинством, поравнявшись с полковником.
Кэмпбелл, беседовавший с одним из адъютантов, рассеянно поднял глаза и вдруг остановился как вкопанный.
— А ты какого дьявола здесь делаешь? — Широкое лицо его потемнело, словно подгоревшая котлета.
— Сэр, мои личные дела вас не касаются, — вежливо ответил Уильям и зашагал дальше.
— Трус, — презрительно бросил Кэмпбелл ему в спину. — Трус и распутник! Проваливай отсюда, пока я не приказал тебя арестовать!
Разум подсказывал Уильяму, что не стоит принимать эти оскорбления на свой счет, поскольку за ними стоит давняя вражда между полковником и дядей Хэлом. Лучше пройти мимо, сделав вид, будто ничего не слышал.
Уильям резко обернулся, хрустнув гравием; при виде его перекошенного лица полковник побледнел и отшатнулся — к счастью, в этот момент Джон Синнамон подскочил к приятелю и схватил за руку.
— Amène-toi, imbécile! — прошипел индеец ему на ухо. — Vite![93]
Синнамон был на сорок фунтов тяжелее и без труда настоял на своем — правда, Уильям не слишком-то сопротивлялся. Не рискнув поворачиваться к Кэмпбеллу спиной, он медленно пятился до самых ворот, не сводя горящего взгляда с покрытого пятнами лица полковника.
— Что на тебя нашло, gonze?[94] — поинтересовался Синнамон, как только они благополучно миновали ворота, оставив далеко позади обшитый досками особняк.
Уильям уже немного пришел в себя.
— Извини, — выдохнул он, утерев лицо рукой. — Он… Этот человек повинен в смерти… одной леди. Молодой девушки, которую я знал.
— Merde, — выругался Синнамон, бросив яростный взгляд на дом. — Джейн?
— Как… Откуда тебе известно это имя? — нахмурился Уильям. Свинцовая гиря в душе сгорела дотла и растаяла, оставив после себя обугленную дыру. Вспомнились руки — маленькие, нежные, белые, — он сложил их крест-накрест ей на груди, аккуратно обмотав черной тканью изрезанные запястья.
— Ты иногда произносишь его во сне. — Индеец невозмутимо пожал плечами. Затем поколебался и, сгорая от любопытства, спросил: — Ну как, удалось?
— Да. — Уильям сглотнул и повторил чуть тверже: — Да. Он здесь. В доме номер двенадцать по Оглторп-стрит. Идем.
* * *
Обшитый белой вагонкой дом с голубой дверью выглядел скромно, но изящно; в конце улицы, состоящей из таких же опрятных домов, располагалась маленькая церквушка из красного песчаника. Недавний ливень сшиб с огромного дерева в палисаднике последние листья, и теперь они лежали на вымощенной кирпичом дорожке, сбившись в мокрые желтые кучи. У самых ворот Синнамон сделал глубокий вдох и, пока они шли ко входу, беспрестанно озирался, украдкой подмечая каждую деталь.
Уильям решительно забарабанил в дверь кулаком, оставив без внимания медный дверной молоток в виде собачьей головы. Последовала тишина, а затем в глубине дома раздался плач младенца. Молодые люди изумленно уставились друг на друга.
— Должно быть, ребенок кухарки его светлости, — предположил Уилли с показным равнодушием. — Или горничной. В любом случае эта женщина сейчас…
Тут дверь распахнулась и на пороге возник хмурый лорд Джон, без парика и по-домашнему одетый. К груди он прижимал заходящегося в крике младенца.
— Вот черти, разбудили малютку, — сердито буркнул хозяин. — А, это ты, Уилли… Привет. Проходите в дом, нечего стоять на сквозняке. У этого дьяволенка режутся зубы — если он еще и простуду подхватит, от него совсем не будет житья. С другом познакомишь? К вашим услугам, сэр, — добавил он и, прикрыв ротик орущего малыша, приветливо кивнул Синнамону, исполняя долг гостеприимства.
— Джон Синнамон, — хором отозвались оба юноши и сконфуженно замолчали.
Уильям первым поборол смущение.
— Твой? — вежливо поинтересовался он, кивком указав на ребенка, который резко замолчал, вцепившись беззубым ротиком в кулак лорда Джона.
— Ну и шуточки у тебя, Уильям, — ответил отец и шагнул назад, давая им пройти. — Позволь представить твоего двоюродного племянника, Тревора Уоттисуэйда Грея. Рад знакомству, мистер Синнамон. Пиво будете? Или предложить вам чего-нибудь покрепче?
— Я… — Синнамон в панике посмотрел на Уильяма, ожидая подсказки.
— Боюсь, нам понадобится что-то покрепче, сэр. Если можно. — Уильям подошел ближе и опасливо принял малыша из обслюнявленных рук отца. Вздохнув с облегчением, лорд Джон вытер ладонь о штаны и протянул ее Синнамону.
— К вашим услугам, с… — Он неожиданно замолчал, только сейчас по-настоящему взглянув на гостя. — Синнамон… — медленно повторил лорд Грей, не сводя глаз с широкого лица индейца. — Вы сказали, Джон Синнамон?
— Так точно, сэр, — хрипло ответил Синнамон и вдруг с ужасным грохотом бухнулся на колени, отчего в буфете зазвенели чашки, а малыш Тревор завопил так, будто его заживо грызли барсуки.
— О господи… — пробормотал лорд Джон, переводя взгляд с Тревора на Синнамона и обратно. — Давай-ка его сюда. — Он забрал у Уильяма ребенка и начал трясти привычным манером.
— Мистер Синнамон! Прошу вас, встаньте. Ни к чему…
— Во имя всего святого, дядя Джон! Что вы делаете с бедным малюткой? — произнес сердитый женский голос, и в комнату вошла невысокая светловолосая девушка в просторном баньяне[95] поверх расшнурованной сорочки, открывавшей взору пышную молочно-белую грудь.
— Я?! — возмутился лорд Джон. — Да я этого бесенка и пальцем не тронул! Можете забрать его, мадам.
Она взяла малыша Тревора, который тут же со звериным урчанием ткнулся лицом ей в грудь. Заметив Уильяма, молодая женщина сердито на него уставилась.
— А вы еще кто такой?
Он растерянно моргнул и представился:
— Меня зовут Уильям Рэнсом, мадам. Ваш покорный слуга.
— Амаранта, это твой кузен Уилли. — Лорд Джон направился к ним, мимоходом потрепав Синнамона по голове. — Уильям, позволь представить тебе виконтессу Грей… вдову твоего кузена Бенджамина.
Уловив едва различимую паузу в последней фразе, Уильям пристально взглянул на отца. Однако лицо лорда Джона выражало лишь спокойное дружелюбие. На сына он даже не смотрел.
Выходит… тело Бена нашли. Или нет — однако не стали разубеждать жену в его гибели.
— Мои соболезнования, леди Грей, — сказал он с легким поклоном.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Ай!.. Тревор, маленький звереныш! Вцепился, словно Myotis!
Она обезвредила Тревора, торопливо накрыв его полой баньяна и одновременно украдкой приспустив лиф сорочки: ребенок жадно присосался к материнской груди, издавая неприлично громкое причмокивание.
— Эээ… Myotis?[96] — озадаченно переспросил Уильям. Похоже на греческий, однако слово было ему незнакомо.
— Летучая мышь, — ответила девушка, поудобнее перехватывая сына. — У них очень острые зубы. Прошу меня извинить, милорд. — С этими словами она удалилась, шлепая босыми пятками.
— Кхм… — Синнамон решил напомнить о своем присутствии. Улучив момент, когда все отвлеклись
