Краем глаза он заметил, как на письменном столе что-то блеснуло.
Салех поднес свечу ближе. На углу стола стояла целая коллекция металлических фигурок — штук десять, не меньше. Раньше он слишком плохо видел, чтобы их заметить, но сейчас разглядел и птиц, и насекомых, и даже крошечную кобру, приготовившуюся к броску. Рядом с фигурками лежал завернутый в кожу набор инструментов: тонкое шило, изящно изогнутые иглы, какими мог бы пользоваться дантист или хирург. Или жестянщик, как он только сейчас понял.
Салех принес на стол все остальные свечи и расставил их вокруг фигурок. Некоторые из них были закончены и отполированы до блеска; над другими мастер, казалось, еще работал. Особенно хороша была змея с узорчатой кожей — идеальная картина равновесия и покоя. Долго и с восторгом Салех разглядывал крошечных насекомых, в которых воплотилось не столько внешнее подобие, сколько живая душа этих существ: длинные ноги и хоботки богомолов, круглый литой панцирь жука. А вот ибис казался каким-то неловким и плохо сбалансированным, — пожалуй, что-то не так было с его клювом. Салех взял фигурку в руку и пригляделся. Вся левая сторона тельца была смята, как будто стерта в досаде.
В глазах Салеха снова защипало от слез. Фигурки были прекрасны и не только потому, что на них первых упал его выздоровевший взгляд. Они были плодом долгих молчаливых и одиноких усилий. Никогда бы он не поверил, что их высокомерный, насмешливый и пугающий творец способен на такое.
А что старик? Что ему надо от автора чудесных фигурок? Увлеченный своею вернувшейся способностью снова видеть мир, Салех почти забыл о незнакомце, но сейчас разом вспомнил и пронзительную боль, и нескрываемое отвращение целителя к своей работе. Каким-то образом он вылечил Салеха, но вылечил не из доброты и жалости и даже не из простого чувства долга. Салех был для него просто инструментом, а небольшой дефект в мозгу бывшего врача мешал этот инструмент использовать. Использовать, очевидно, для того, чтобы найти Джинна. И встреча старика с его жертвой окажется далеко не мирной, в этом Салех был почему-то уверен.
Он повертел незаконченного ибиса, и тот сверкнул, отражая пламя свечи. Еще день и даже час назад мороженщик с радостью сообщил бы незнакомцу, где найти Джинна, и пожелал бы ему удачи.
Салех надел пальто, сунул фигурку в карман и задул свечи. Он решил, что пройдется по Бауэри и посмотрит на мир новым взглядом. А если по дороге случайно встретит Джинна, то, возможно, соберется с духом и предупредит его.
* * *
Воспользовавшись памятью Салеха, Иегуда Шальман легко выбрал ведущую на восток дорожку знакомых следов. Теперь ему не мешали ни повороты, ни постоянные подъемы на крыши, ни спуски, ни отнимающие массу времени петли. Прямо, как выпущенная из лука стрела, цель его поисков устремилась на Бауэри.
И какая цель! Человек по имени Ахмад, с лицом светящимся ярко, словно газовый фонарь. Кто он такой? Демон? Или такая же жертва бесовского наваждения, как этот несчастный Салех, или, возможно, он и есть виновник болезни мороженщика?
Возбуждению, охватившему Шальмана, мешала лишь усталость и упрямые мысли о том, что к этому времени он давно должен быть в приютном доме и наслаждаться немногими отпущенными ему часами сна. Но разве можно остановить погоню и дать следу остыть? Не обращая внимания на слабость и горящие ноги, Шальман ускорил шаг.
Он свернул на Бауэри и, несмотря на поздний час, обнаружил, что на улице полно народу. След сейчас был так силен и явен, что, казалось, исходил от каждого встречного. Шальман жадно разглядывал лица и вдруг почувствовал внезапный приступ паники: что, если он и его жертва разойдутся в толпе, а он этого даже не заметит?
В глаза ему бросилась знакомая вывеска «Конрой» и повторяющиеся знаки луны и солнца. Шальман постоял в дверях, заглянул внутрь. Нет, цель его поисков не здесь. В лавке было только несколько человек, рассматривающих пачки с табаком, да молчаливый очкастый торговец краденым.
Шальман повернулся, чтобы уйти, пока хозяин не заметил его, и чуть не налетел на высокого красивого человека со светящимся лицом.
«Простите», — буркнул Джинн, обходя открывшего рот старикашку, который словно прирос к тротуару перед лавкой. Он открыл дверь, и колокольчик над ней слабо звякнул. Конрой бегло улыбнулся ему из-за прилавка и показал глазами на посетителей, что разглядывали товар, а потом снова уткнулся в изрядно помятую газету. Джинн тоже начал рассматривать полки с табаком. Он уже решил, что будет совсем неинтересно просто дождаться, пока Конрой не закроет магазин и не уйдет, а потом взломать замок. Куда забавнее ограбить этого жулика прямо у него под носом. Джинн собирался купить немного серебра, а потом согласиться на традиционное предложение подняться в комнаты. Он уже достаточно изучил магазин, чтобы знать, какие проходы и двери ведут из борделя наружу, в переулок, где любили собираться подручные Конроя. Он задержится в верхних комнатах, а если будет необходимо, не побрезгует компанией одной из девушек и дождется, пока Конрой не уйдет. Если действовать с умом, от бандитов Конроя нетрудно будет скрыться. Можно отвлечь их чем-нибудь…
Колокольчик над дверью снова звякнул, и в лавке появился старик, с которым Джинн только что столкнулся на улице. Он уставился на Джинна с какой-то неестественной настойчивостью.
— Что вам? — нетерпеливо спросил Джинн.
— Ахмад?
Джинн выругался про себя. Остальные покупатели уже расплатились и выходили, а раз этот старик знает его имя, придется дожидаться и его ухода.
— Мы знакомы? — спросил он по-английски, но незнакомец лишь помотал головой, не отвечая этим на вопрос, но только обозначив нежелание говорить и портить момент.
Обменявшись с Джинном взглядами, Конрой сложил газету.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он у посетителя.
Старик отмахнулся от продавца, как от назойливой мухи, и улыбнулся Джинну. Улыбка у него оказалась одновременно хитрой и торжествующей — улыбка беса, собирающегося раскрыть чью-то тайну. Он поднял руку и двумя пальцами поманил Джинна к себе.
Заинтригованный, тот шагнул к старику и тут почувствовал это:странную дрожь, пробежавшую по спине и основанию шеи. В голове раздалось какое-то гудение. Одна из рук затряслась. Дело было в браслете. Он вибрировал.
Джинн замер. С ним происходило что-то очень-очень плохое.
Старик протянул похожую на клешню руку и схватил его за запястье.
За мгновенье до того, как все, что было стеклянного в его магазине, включая даже очки, рассыпалось на мелкие кусочки, Уильям Конрой успел заметить то, о чем потом никогда не рассказывал ни полиции, ни своим подручным, ни даже священнику, к которому ходил на исповедь каждый четверг. В ту секунду он увидел, как внезапно изменились две фигуры. Там, где стоял тощий старикашка, вдруг оказался другой — обнаженный, с прокаленным на солнце лицом, лишь немного прикрытым тонкими прядями волос. А там, где был человек, известный Конрою как Ахмад, стоял и не человек вовсе или какое-нибудь другое земное существо, а лишь видение, подобное дрожанию воздуха над раскаленным тротуаром или пламени свечи, колеблемому ветром.
25
В тот самый миг, когда их руки соприкоснулись, берега потаенного озера памяти расступились, а потом исчезли, и потоки образов, ощущений и впечатлений захлестнули обоих и увлекли с собой в прошлое.
Там, где раньше в воспоминаниях Джинна зияла пустота, простиравшаяся от полета ястреба в кроваво-красном вечернем, небе до пробуждения на грязном полу в мастерской Арбели, теперь теснились недели и месяцы, наполненные временем и движением. Джинн видел юную девушку-бедуинку, любующуюся его сверкающим дворцом, видел, как он сам входит в ее мечты и сны. Он вспомнил все их встречи и свой собственный, все растущий интерес к ней. Как никогда раньше, он чувствовал, что для него дни, разделяющие их свидания, бегут, по обыкновению, быстро, а для нее тянутся невыносимо долго; он ясно видел знаки того, что сны и реальность начинают опасно смешиваться у нее в голове.
Не в силах отвернуться, он видел, как в последний раз проник в ее душу. Он чувствовал, как жадно она тянет его к себе, вниз (а он и не думает сопротивляться!), на свою воображаемую свадьбу; как, ослепленный желанием, он уже не видит опасности и только в самый последний момент, в панике и боли, с трудом вырывается из ее снов.
Собственными глазами он видел, как парит в воздухе, практически уничтоженный. Видел, как отворачивается и закрывает уши, чтобы не слышать крики ее родни, а потом прячется в своем стеклянном дворце.
А потом он увидел и то, что случилось дальше.
