…Отряд шел по Сретенке. Смеркалось. Над городом повисли аэростаты воздушного заграждения.
– Я позвоню и сразу догоню. - Коля зашел в будку телефона-автомата, набрал номер. Ответил женский голос.
– Нина? - спросил Коля.
– Это вы, Николай Федорович? - обрадовалась Нина. - Витя не звонил? Не заходил?
– Витя на фронте, девочка. Около Москвы один из самых тяжелых фронтов. У тебя все в порядке?
– Да, Николай Федорович. Я сейчас на строительство укреплений уезжаю, так вы, если что, Вите передайте. Ладно?
– Все будет, как надо. Счастливо тебе, - Коля повесил трубку.
У Витьки, конечно же, были неприятности из-за этой девушки. В кадрах узнали немедленно. Витьку вызвали, обвинили в "неразборчивых связях". "Либо она, либо органы, - сказал Витьке начальник кадров. - Выбирайте". "Уже выбрал, - спокойно сказал Витька. - Она…" Коле стоило огромного труда все уладить. Пришлось обращаться к Никифорову. Тот помог, но оговорился: "Я, Кондратьев, твою любовь к подобным авантюрам с девятнадцатого года помню. У тебя и сыновья такие же. Ты уверен, что эта Нина Хвылина, дочь матерого преступника, - порядочный человек и пара твоему Виктору?"
– Уверен, - ответил Коля и хмуро добавил: - А ты, между прочим, и в Маше сомневался, Никифоров.
– Ладно, - примирительно отозвался Никифоров. - Тебе, как и раньше, ничего нельзя сказать. Я позвоню в кадры. Лучше, если она вообще сменит фамилию.
– К тому идет, - улыбнулся Коля.
А теперь Витька на фронте. Нина уезжала тоже почти на фронт. "Обидно вообще-то, - думал Коля. - Стольких нервоз стоила всем эта любовь, что теперь они обязаны, не имеют права не встретиться!"
Коля догнал колонну, когда она уже заворачивала в боковую улицу. Впереди, у подъезда старинного "доходного" дома притормозил "пикап". Шофер в штатском выскочил из кабины и скрылся в дверях. Коля ускорил шаг. Он уже подходил к подъезду, когда навстречу ему снова вышел шофер, а следом за ним старик лет семидесяти с большим чемоданом в руках. Старик бросил чемодан в кузов автомобиля, сказал просительно:
– Две минуты, голубчик. Все же я не могу один. Пойду, еще раз попробую, может, и уговорю, а?
– Ладно. - Шофер посмотрел на часы. - Две минуты можно.
– Чья машина? - Коля подошел к кабине.
– Машиностроительный завод, товарищ полковник, - выскочил из кабины шофер. - Вы не сомневайтесь. Это вот папаша нашего директора. - Он кивнул в сторону старика. - А мамаша внизу сидят, кучервяжутся, не хотят эвакуироваться.
– Кочевряжутся - вы хотели сказать, - поправил Коля. - Документы, пожалуйста.
Шофер предъявил путевой лист, старик - разрешение на выезд.
– У меня все честно, товарищ полковник, я не крыса какая-нибудь. Прошу вас, - вдруг сказал он умоляюще, - зайдемте к нам, уговорим жену! Ей семьдесят четвертый год пошел, она должна, должна уехать! А вас она наверняка послушает.
– Хорошо. Идемте.
В подъезде старик вынул из кармана ключ очень сложной формы и, перехватив Колин взгляд, сказал:
– Нас обокрали в прошлом году. Так я придумал такой замок, что его ни один вор не откроет!
– Вы слесарь?
Старик гордо поднял голову:
– Я - мастер! - Он сразу съежился, сник и добавил просительно: - Вы уж с Аней моей порезче, она женщина неприступная.
Они вошли в комнату, старик сказал фальшивым голосом:
– Аня, вот и товарищ полковник из милиции требует - надо ехать.
Коля увидел статную старуху с высокой прической. Она сидела за столом прямая, как палка.
– Милиция? - спросила она равнодушно. - Когда у нас случались скандалы, соседи всегда вызывали милицию - очень уж им хотелось нас опозорить. А милиция ни разу не приехала! Наверное, у нее были более важные дела? - Она посмотрела на Колю выцветшими глазами и усмехнулась: - У вас, я полагаю, тоже есть более важные дела?
Коля невольно улыбнулся:
– Вы задерживаете машину.
– Нет. Егор пусть едет, а я остаюсь.
– Однако… Аня, - робко начал старик, но она прервала его:
– Ты, Егор, - мастер. Твое место на заводе, рядом с сыном!
– До свидания, - Коля направился к дверям.
– Бог защитит нас и здесь, - тихо сказала старуха. - Москва не падет.
Коля вышел из подъезда. "Пикап" еще стоял - шофер не посмел уехать.
– Подвези, - попросил Коля и сел в кабину. Выскочил из дома старик:
– Я с вами, подождите!
– Чемодан-то оставьте, - посоветовал шофер.
– Ничего, там белье, на заводе, пригодится.
Когда поравнялись с отрядом, Коля спрыгнул с подножки:
– Счастливо вам.
– Спасибо, товарищ полковник.
Грузовик уехал.
На дверях чернела вывеска: "Клуб пионеротряда "Всадники революции". Коля толкнул дверь и вошел в темный большой зал с низким потолком, нащупал выключатель - загорелась маленькая тусклая лампочка. Она высветила большой черный рояль в углу, бюст Ленина на высоком постаменте и развернутое пионерское знамя над ним. Вокруг висели транспаранты: "Все для фронта, все для победы", "Пионер, чем ты помог фронту?" Коля сел на скамейку. Совсем недавно здесь звенели ребячьи голоса, кипела жизнь. Теперь все мертво.
Громыхнула дверь, вошел Олег. Следом протиснулся Воронцов. Он увидел рояль, подошел к нему, нежно провел пальцами по клавиатуре и, перехватив любопытный Колин взгляд, покраснел:
– Мама мечтала сделать из меня пианиста. Я ведь музыкальную школу кончил. - Он пожал плечами и смущенно закончил: - А вышел милиционер. Вообще-то у нас семья простая, рабочая, но родители очень любят искусство, музыку. Странно, правда?
– Пока - достаточно редко, - согласился Коля. - Но не странно, а закономерно. Придет время, у нас любой рабочий в музыке и в живописи, к примеру, будет разбираться как в собственном станке, и даже лучше! Я вообще в этих вопросах оптимист, и знаете почему? Потому что сам был вахлак вахлаком, можете поверить. А сейчас по-французски со словарем читаю, и если бы не война - заканчивал второй курс военно-юридической академии. Сыграй что-нибудь.
Миша сел к роялю. Зазвучала "Осенняя песня" Чайковского. Тихая, печальная мелодия расплескалась по темному залу. Коля закрыл глаза. Он думал о Маше, о Генке, думал о том, что город, в котором остались самые близкие ему люди, вот уже два месяца в руках у немцев и надежды больше никакой нет. Он гнал от себя эту страшную мысль, он всегда ее гнал, но теперь она властно овладела его сознанием, его мозгом, и он перестал ей сопротивляться.
…В клубе оставили дежурных и конвой - на тот случай, если будут задержанные. Коля разделил отряд на три группы. Все они должны были патрулировать свои участки до утра. Шли по затемненной улице. Стояла беспокойная тишина, то и дело ее прерывали хлопки далеких и близких выстрелов. Шли молча, последним шагал старшина со склада. По низкому, темному небу скользили лучи прожекторов. Воронцов догнал Олега, нерешительно потянул за рукав:
– Олег, у меня к тебе просьба. Если что-нибудь случится, передай это письмо. Адрес я написал. Понимаешь, я не хочу, чтобы ей официально сообщили. Это очень больно, я знаю. А так, по-товарищески, - легче.
Олег подозрительно посмотрел на Воронцова:
– Что это ты отходную читаешь? Какая причина?
– Смеяться не будешь? - робко спросил Воронцов.
– Валяй, - великодушно махнул рукой Олег.
– Я… чувствую, - тихо сказал Воронцов.
– Что чувствую? - не понял Олег.
– Передай письмо, а?
– Он псих, ей-богу, - разозлился Олег. - Ты что, уже убит? Ты лучше скажи: кто это "она"? Что-то я от тебя раньше ничего об этом не слыхал?
На дорогу выбежала пожилая женщина, бросилась к Коле:
– Немец наверху! Живой!
– Какой немец?
– У меня белье на чердаке, - взволнованно частила женщина. - Пришла снимать - вижу, человек по радио передает что-то. Вы не сомневайтесь, у меня сын радиолюбитель, я все понимаю. На фронте сын.
Когда поднялись на чердак, женщина остановилась перед окованной железом дверью, опасливо покосилась на Колю:
– Дальше вы уж сами…
Коля толкнул дверь, влетел на чердак, крикнул:
– Выходите!
В ответ плеснуло белое пламя, раскатисто громыхнул пистолетный выстрел. Старшина дал длинную очередь. Потом загрохотало железо на крыше.
– Он наверх выскочил, - сказал старшина. - Нужно с разных люков вылезти, тогда мы его окружим.
– Действуйте, - согласился Коля.
Дом был высокий, с покатой крышей, удержаться на ней было очень трудно.
– Вот он, - старшина вытянул руку, и Коля увидел коренастого человека в штатском. Человек стоял у самого края крыши, в руке он держал небольшой фибровый чемодан.
– Рация, - сказал Олег. - Что будем делать?
– Возьмем живым, - ответил Коля. - Сдавайтесь! - крикнул он радисту. - Бросьте оружие!
Радист поднял пистолет на уровень глаз и, тщательно выцеливая Колю и остальных, начал стрелять. От дымовой трубы полетели осколки кирпича. Старшина высунул было голову, но пуля с визгом прочертила по штукатурке, и старшина с уважением сказал:
– Умеет… Снять его, товарищ полковник?
