– Идемте, - Коля вышел на улицу. У дверей клуба стоял ЗИС-101. - Садитесь. - Коля сел рядом с шофером, хлопнул дверцей.
– Куда прикажете? - спросил шофер. - Впрочем, догадываюсь: в НКВД, так?
– Мерзавец ты, Афанасий, - сказал директор. - Обещал помочь и продаешь меня при первом же испытании.
– Вы тоже не из Парижской коммуны, - злорадно отозвался шофер. - А органы разберутся, кто из нас большая гнида.
– Замолчите оба, - приказал Коля. - Где ваш завод?
– На Бутырском валу, - с готовностью отозвался шофер.
– Поехали.
…Это был не завод, а всего лишь мастерская по производству замков. В связи с нехваткой на фронте оружия и боеприпасов ее, как и многие другие подобные предприятия, превратили в маленький заводик по производству гранат. Во дворе стояли военные грузовики, около десятка женщин в ватниках грузили на них ящики с гранатами РГД. Женщины увидели ЗИС, побросали ящики и бросились к автомобилю:
– Тит Иваныч, - закричала пожилая женщина с красной повязкой на рукаве. - Разве это дело? Вот товарищи военные отказываются принимать!
– В чем дело? - Директор вылез из кабины. К нему тут же подошел молоденький лейтенант в замасленном, порванном обмундировании.
– Вас под трибунал, надо! - заорал он. - Что это за гранаты? Как они будут работать? Запалы где? Где запалы, крыса тыловая, к стенке тебя!
– Тихо, - директор в отчаянии посмотрел на Колю. - Алла Петровна, что же, я и отлучиться уже не могу? Где у вас голова, Алла Петровна? Запалы в третьей кладовой!
– А ключи - у вас… - спокойно парировала пожилая. - Вы так торопились в свой главк, Тит Иваныч, что про все на свете забыли!
– Сломали бы замок, - директор схватился за голову.
– За это - трибунал, сами знаете, - мстительно сжала губы Алла Петровна.
– А если бы я совсем не вернулся? - завопил директор.
– Тогда по вашей вине на фронте погибли бы люди, - тихо сказал Коля. - Так куда вы ехали?
– Работайте, - директор передал Алле Петровне ключи, и женщины ушли. - Я хотел… уехать из Москвы… - Директор бессильно присел на подножку ЗИСа. - Нервы не выдержали, товарищ полковник. Вы бы послушали, что немцы по радио передают.
– Продукты из чемодана раздайте своим работницам. Если встретимся еще раз, я лично сам пущу вам пулю в лоб, понятно?
– Все понял! - повеселел директор. - Прощаете, значит?
– Не прощаю, а даю возможность загладить совершенное вами преступление. Здесь вы делаете дело. А в яме вы уже ничего делать не сможете. Работайте.
Коля повернулся к шоферу:
– Почему не на фронте?
– Вот бронь, - шофер протянул Коле удостоверение.
Коля прочитал:
– А совесть у тебя есть?
– Сам страдаю, - уныло сообщил шофер. - Только решу - пора идти, жена в слезы, я назад.
– Значит, проводить тебя требуется? - спросил Коля.
– Нет! - Шофер отскочил. - Я сам! Можете не проверять! Афанасий Крючков - уже на передовой! Как часы.
– Учти сам и на ушко своему Титу скажи, - Коля поправил кобуру с пистолетом. - Москва закрыта. Нарушите свое обещание - мы вас из-под земли достанем! От нас уйдете - вас все равно расстреляют, советую помнить.
Коля ушел. За воротами его догнал ЗИС. Афанасий высунулся в окошко:
– Можно я вас подброшу, товарищ полковник?
– Подбрось. Я, понимаешь, устал ужасно.
Коля сел в кабину:
– Бронь твою я забыл тебе отдать. Держи.
Афанасий взял удостоверение, порвал на мелкие клочки и выбросил на мостовую…
Шли по Садовому кольцу. Фонари не горели. Темные громады домов сливались с мокрым асфальтом. Миша догнал Колю и пошел рядом.
– Как настроение? - подошел к ним Олег. - Честно сказать, я за одну сегодняшнюю ночь совсем разуверился в людях.
– Что так? - насторожился Коля.
– Николай Федорович, - вздохнул Олег. - Да вы оглянитесь: куда ни взгляни - одна накипь. Трусы, гады, смотреть противно. Если бы мне до войны кто-нибудь про сегодняшнюю ночь сказал, я бы его в НКВД сдал как контрреволюционера! А сейчас и сам вижу: много мы не замечали. И карали мало. Больше надо было к стенке ставить.
– Эх, Олег, Олег, - грустно покачал головой Коля. - Не ко времени разговор, а то я бы сказал тебе.
– Я бы тоже, - поддержал его Миша.
– Ну, скажи, скажи! - подзадорил друга Олег. - Ты у нас вообще адвокат по призванию. Что, неправ я?
– Ты просто узколобый. Не обижайся, - грустно сказал Воронцов. - Разве дело в том, что мы мало наказывали или применяли высшую меру? Да в любую трудную минуту вся сволочь всплывает на поверхность, это исторический закон! Что же ты, увидел десяток шкурников, а шесть миллионов москвичей не увидел? А эти шесть миллионов - они ведь настоящие! Они, между прочим, сейчас у станков стоят, в окопах мерзнут, и они, именно они защищают Москву! Вот она, Москва-то! Цела! И мы по ней идем!
– Ладно тебе, оратор, - смутился Рудаков. - Я одно хотел сказать: не ожидал я, что у нас столько еще дряни.
– Ребята. - Коля остановился, притянул Мишу и Олега к себе. - Вы оба правы, только Воронцов смотрит глубже, это уж точно. А не ожидал ты, что будет столько дряни, потому, что привык акафисты читать, а не правде-матке в глаза смотреть. Ничего. Партия в этом деле порядок наведет. - Коля посуровел и закончил: - Главное, не об успехах на каждом углу кричать. Главное - грязь железной метлой выметать, с любыми недостатками и просчетами бороться, невзирая на лица! Это придет, ребята, вы не сомневайтесь. Это будет!
Коля ушел в голову колонны. У Самотеки Садовое кольцо перегородили "ежи". В проходе дежурили двое красноармейцев.
– Привет пехоте, - поздоровался Олег. - Что слыхать?
– Постреливают, - отозвался красноармеец, всмотрелся в петлицы Олега и добавил: - Товарищ капитан.
– Закуривайте. - Польщенный Олег протянул красноармейцам портсигар. Он не привык еще к своему новому, досрочно присвоенному званию и весь расцветал, когда посторонние обращались к нему "товарищ капитан".
Красноармейцы прикурили. Тот, что был помоложе, спросил:
– Ловите, значит? И много их?
Олег оглянулся на Воронцова и сказал с заминкой:
– Есть, к сожалению. Да ведь это и понятно. В тяжелый час вся муть поверху плавает.
– Это точно, - подтвердил боец. - Дерьмо - оно завсегда плавает, товарищ капитан. Кстати сказать, окно видите? Во-он в том доме, на углу бульвара. Второе от края, пятый этаж?
– Вижу. А что?
– Человек оттуда прыгнул. Минут пятнадцать назад.
– Какой человек? - растерялся Олег. - Вы ходили? Смотрели?
– У нас - пост. На поглядки времени нет.
Подошел Миша.
– За мной! - Олег побежал.
На тротуаре лежал мужчина лег тридцати в светлом габардиновом плаще. Он был мертв.
– Пойдем в квартиру.
Лифт не работал, поднимались пешком. Воронцов все время оглядывался и наконец сказал Олегу:
– Посмотри.
Только теперь Олег обратил внимание, что двери большинства квартир были полуоткрыты или открыты совсем. На ступенях лестницы то и дело попадались домашние вещи, словно кто-то второпях спускался с верхнего этажа и забыл запереть чемодан.
Вошли в квартиру. В коридоре сидела молодая женщина. Она посмотрела на Олега и Мишу, спросила ровным голосом:
– Вы из НКВД?
– Я сотрудник милиции, - сказал Олег. - Что произошло?
– Я звонила в НКВД. Это касается их, а не вас.
– Вам придется разговаривать со мной, - повысил голос Олег. - Кто этот человек, который лежит там внизу?
– Мой муж, - женщина подняла на Олега глаза - равнодушные и пустые.
– Почему он… сделал это?
– Он трус. - Женщина пожала плечами. - Побоялся возмездия.
– И вы об этом так спокойно говорите.
– А как, по-вашему, я должна говорить? - Она снова пожала плечами. - Немцы войдут в Москву?
– Нет!
– Послушайте… - Она включила приемник.
– Почему приемник не сдали?
– Муж сказал, что есть разрешение, - она увеличила громкость.
– … тели Москвы! - послышался из динамика уверенный громкий голос. - Германские войска у ворот города! На улицах московского предместья Химки - немецкие танки! Мы призываем всех честных граждан…
Олег выключил приемник.
– Без акцента говорит, - тихо сказал Воронцов.
– Объяснитесь все же, - обратился Олег к женщине.
– Он был как сумасшедший. - Женщина сжала виски пальцами. - Твердил все время: "Я буду ждать немцев, все погибло, ты должна быть со мною". Я ничего не понимала. Я говорю: позвоню в НКВД, замолчи, не смей! Он смеялся мне в лицо: "Павлик Морозов в юбке! Ну, позвони! Позвони, дура!" И я… позвонила. Я хотела, чтобы он убил меня! А он прыгнул в окно.
– Успокойтесь. - Олег протянул ей стакан с водой. - Не о ком вам жалеть, вы все правильно сделали.
Она кивнула:
– Вы идите. Не ваше это дело, не милиции.
Олег обернулся. В дверях стоял Коля, рядом с ним - трое в штатском.
– Это - наши сотрудники, - объяснил им Коля, хотя на Олеге и Мише были форменные плащи с петлицами.
– Вы из госбезопасности? - спросил Олег.
– Да, - подтвердил один из мужчин. - Чго здесь?
