Нас встретил управляющий — наверняка высокого ранга, поскольку на нем был чистый дхоти, — он был потрясен видом моей пайцзы, тем более что Тофаа объяснила ему, что это такое. Управляющий распростерся ниц, прижавшись к полу лицом, а затем принялся перемещаться, словно краб. Тофаа сказала, что мы должны следовать за ним. Вскоре мы оказались в тронном зале. Для того чтобы описать вам богатство и великолепие этого зала, я скажу лишь, что все четыре ножки трона стояли в супницах, полных масла, чтобы местные змеи kaja не смогли заползти на сиденье, а белые муравьи не сгрызли и не уничтожили его целиком. Управляющий сделал нам знак подождать и поспешил в другую дверь.
— Почему этот человек ходит чуть ли не на своем животе? — спросил я Тофаа.
— Он должен выказывать уважение в присутствии тех, кто выше него. Мы тоже должны так делать, когда раджа присоединится к нам. Не обязательно падать на пол, но следует держаться так, чтобы ваша голова не была выше, чем его. Я толкну вас локтем в нужный момент.
И тут с полдюжины мужчин вошли в комнату, выстроились в ряд и принялись невозмутимо нас разглядывать. Они просто не поддавались описанию, как и те люди, которые участвовали в празднике на площади, но были выряжены в великолепные, расшитые золотом дхоти. Их торсы даже прикрывали тонкие блузы, а на головах были почти что правильно повязанные тюрбаны. Впервые за все время пребывания в Индии я подумал, что встретил каких-то людей, принадлежавших к высшему классу, возможно, к свите министров раджи. Поэтому я начал было свою приветственную речь, обратился ко всем как к уважаемым синьорам и хотел представиться.
— Тихо, — сказала Тофаа, дергая меня за рукав. — Это всего лишь те, кто выкрикивает, и те, кто восхваляет.
Прежде чем я смог спросить, что это означает, в дверях произошло движение и в зал в сопровождении группы придворных церемонно вошел раджа. Тотчас же все шестеро тех, кто выкрикивает и восхваляет, завопили — хотите верьте, хотите нет, но сделали они это в унисон.
— Все приветствуют его величество махараджираджу Радж Раджешвар Нарендра Карни Шриомани Саваи джа махараджу шри Ганга миазам сингхи джа Бахадура!
Позже я заставил Тофаа повторить все это для меня, медленно и четко, чтобы я мог все это правильно записать — не только потому, что этот титул был столь удивительно грандиозным, а еще и потому, что он показался мне слишком нелепым для такого маленького, черного, старого, лысого, пузатого и намазанного маслом индуса.
Похоже, на какое-то время он поставил в тупик даже Тофаа. Однако, преодолев замешательство, она толкнула меня локтем и преклонила колени — а поскольку моя спутница была крупной женщиной, то обнаружила, что, даже стоя на коленях, она все-таки чуть выше маленького раджи, поэтому Тофаа склонилась еще ниже, в совсем уж унизительном поклоне, и неуверенно начала:
— Ваше величество… махараджираджа… радж…
— Вашего величества достаточно, — произнес он с некоторой досадой.
Те, кто выкрикивает и восхваляет, заорали:
— Его величество — лучший правитель в мире!
Раджа скромно, но весело махнул рукой, велев им замолчать. Какое-то время они больше не вопили, однако и не соблюдали полное молчание. Каждый раз, когда маленький раджа что-нибудь делал, они комментировали это бормотанием, причем и бормотать тоже каким-то образом умудрялись в унисон, что-то вроде: «Смотрите, его величество сидит на своем троне» или: «Смотрите, как изящно его величество похлопывает себя по челюсти…»
— А кто, — произнес маленький раджа, обратившись к Тофаа, — этот человек? — Повернувшись, он высокомерно посмотрел на меня, потому что я не встал на колени и не поклонился ему вовсе.
— Скажите ему, — произнес я на фарси, — что меня зовут Марко Поло и что я знатный чужестранец.
Взгляд маленького раджи из высокомерного стал раздраженным, и он произнес тоже на фарси:
— Этот тип белый человек, да? Белокожий! Если ты христианский миссионер, то уходи.
— Его величество разрешает низкому христианину уйти прочь, — пробормотали те, кто выкрикивает и восхваляет.
Я сказал:
— Да, я христианин, ваше величество, однако…
— Тогда поди прочь, иначе ты разделишь судьбу своего давнишнего предшественника Сантоме. Тот имел наглость появиться здесь и начал всех поучать, что мы якобы должны поклоняться плотнику, чьими учениками были рыбаки. Омерзительно. Плотники и рыбаки принадлежат к самому низкому джати, если не к бесправным париям.
— Его величество преисполнился праведным чувством омерзения! — прокомментировали это те, кто выкрикивает и восхваляет.
— Я действительно прибыл сюда с миссией, ваше величество, но вовсе не затем, чтобы поучать. — Я решил на какое-то время пойти на компромисс. — Больше всего мне хотелось увидеть ваше великое государство, и… — это стоило мне усилия, но я солгал, — я получил, побывав здесь, огромное наслаждение. — Я махнул рукой в сторону окон, откуда доносились печальная музыка и приглушенные звуки так называемого праздника.
— О, ты видел, как веселятся мои подданные! — воскликнул маленький раджа, он больше не выглядел раздраженным. — Да, я стараюсь, чтобы все были счастливы и довольны. Вы получили наслаждение от веселых шалостей Кришны, Поло-валлах?
На мой взгляд, весельем там и не пахло. Но что я мог сказать?
— Да, очень, особенно от музыки, ваше величество. Мне очень понравился один инструмент, такая… лютня с длинной шеей…
— Вы говорите правду? — воскликнул он, казалось страшно довольный.
— Его величество чрезвычайно доволен!
— Это совершенно новый инструмент! — продолжил раджа возбужденно. — Он называется ситар. Его изобрел мой собственный придворный мастер музыки!
Таким образом я случайно растопил холодок, первоначально возникший между нами. Тофаа бросила на меня восхищенный взгляд, когда маленький раджа восторженно залепетал:
— Вы должны встретиться с изобретателем инструмента, Поло-валлах. Можно, я буду называть вас Марко-валлах? Да, давайте отобедаем вместе, я прикажу мастеру музыки присоединиться к нам. Какое удовольствие принимать умного гостя, с таким великолепным вкусом. Глашатаи, велите приготовить пиршественный зал!
Шестеро мужчин быстро вышли в коридор, все так же в унисон выкрикивая команду, они даже вышли, шагая в ногу. Я сделал осторожный жест в сторону Тофаа, она поняла и застенчиво спросила маленького раджу:
— Ваше величество, не разрешите ли нам смыть с себя дорожную пыль, прежде чем мы удостоимся чести присоединиться к вам за столом?
— О да. Конечно, пожалуйста. Простите меня, прекрасная госпожа, но ваша красота может заставить любого забыть, глядя на вас, о таких мелочах. Ах, Марко-валлах, снова виден ваш хороший вкус. Сразу ясно, что вы действительно восхищаетесь нашей страной и людьми, раз взяли в жены госпожу из наших женщин. — Я открыл рот, а он добавил игриво: — Однако, выбрав себе самую красивую, вы отняли ее у нас, бедных уроженцев, да? — Я не нашелся, что на это ответить, а раджа подошел к управляющему, который все еще, распростершись, лежал на полу, пнул его и прорычал:
