22 февраля на Итальянском фронте в секторе Изонцо в результате попадания артиллерийской мины в траншею был ранен сержант Муссолини. Четверо его сослуживцев, находившихся рядом, погибли. Он провел в госпитале шесть месяцев, в течение которых из его тела извлекли сорок четыре осколка снаряда. Король, против которого некогда выступал Муссолини, навестил патриотичного издателя, надеясь тем самым укрепить боевой дух нации. Выйдя из госпиталя, Муссолини вернулся не на фронт, а в журналистику. Так начался его пятилетний путь к фашизму и к власти.
На Салоникском фронте суровая зима сделала невозможным продвижение войск союзников дальше Монастира. Но немцы постоянно искали способ активизировать войну в этом отдаленном регионе. 27 февраля 15 немецких трехмоторных самолетов, каждый из которых был оснащен четырьмя пулеметами, нанесли большой урон союзным частям. Несколько британских солдат были доставлены в госпиталь, который через пять дней подвергся бомбардировке с воздуха. Раненые погибли прямо на больничных койках. Через неделю после второго налета немцы разбомбили еще один госпиталь. Среди погибших оказалось две медсестры-британки.
Балканский фронт предоставлял британским медикам обширное поле деятельности. В Британии многие сочувствовали сербам, и набирать добровольцев не составляло труда. Кроме того, британская военно-медицинская служба поставила более 65 тысяч кроватей для сербских солдат. Среди тех, кто занимался распределением продовольствия для Фонда помощи Сербии в Монастире, была миссис Харли, сестра фельдмаршала сэра Джона Френча. Она была убита шрапнелью во время артиллерийского обстрела.
Немецкие подводные лодки больше не были ограничены в своих действиях, и количество смертей на море росло день ото дня. В последнюю неделю января погибли 350 моряков бронированного грузового крейсера «Лаурентик», бывшего океанского лайнера, который напоролся на мину у побережья Ирландии. 15 февраля немецкая подводная лодка U-39 торпедировала итальянский воинский транспорт «Минас», направлявшийся в Салоники. Погибло 870 человек из тысячи находившихся на борту. Через два дня британский противолодочный корабль «Фарнборо» потопил U-83. Из экипажа немецкой подводной лодки в живых остались два человека. Капитан британского корабля коммандер Кэмпбелл был награжден Крестом Виктории. 24 февраля в Средиземном море был торпедирован французский лайнер «Атос».
Среди утонувших на «Атосе» были 543 китайских рабочих, нанятые в Китае как часть значительного контингента рабочей силы, используемой на Западном фронте. Когда эта весть достигла Китая, дальнейший набор существенно сократился, но к концу войны почти 100 тысяч китайцев были заняты на низкооплачиваемых работах в зонах действия армий. Французское правительство разрешило частным фирмам нанимать китайцев для работы во Франции. По контрактам, подписанным еще перед отъездом из Китая, они были обязаны работать по десять часов семь дней в неделю с «должным уважением» к китайским праздникам. Такое уважение проявлялось не всегда. Рабочим платили от одного до двух франков в день. Постоянно подозревался обман. Корреспондент газеты Times предупреждал, что китайский рабочий «применяет свои маленькие хитрости и уловки. Поскольку китайцы, на европейский взгляд, неотличимы один от другого, всегда есть опасность, что А Лун может попытаться получить зарплату за Вэн Чоу, который в данный момент болеет или уехал домой. Соответственно, у каждого кули берут отпечатки пальцев и регистрируют под наблюдением Скотленд-Ярда».
Китайские рабочие на Западном фронте не принимали участия в боевых действиях и работали в тылу, но не были защищены от опасности. Во время налета немецкой авиации на британскую военную базу в Дюнкерке 8 китайцев погибло и 15 получило ранения от одной бомбы. После нескольких последующих воздушных налетов группа китайцев, работавших на французов, устроила забастовку. Французы направили вооруженную охрану, чтобы заставить их продолжать работу. В последующем столкновении двое китайцев были убиты. В воспоминаниях Ллойд Джорджа есть фрагмент об этих людях, могилы 1612 из которых разбросаны по Северной Франции на более чем двух десятках британских военных кладбищ. «Разумеется, иногда китайские кули попадали под бомбежки или артобстрелы, – писал Ллойд Джордж. – Это их не сильно беспокоило; они гораздо менее нервно вели себя под огнем, чем солдаты вспомогательных войск из Британской Вест-Индии, которые тоже трудились в тылу. Но это нарушало их работу иным образом. Если кто-то из них погибал, остальные бросали работу для участия в похоронах, и ни угрозы, ни уговоры на них не действовали. Ни бомбежка, ни артобстрел противника не могли рассеять траурную процессию, пока вся церемония не завершалась должным образом».
Старшим в группах китайцев раздавали разговорники, написанные британцами. В них были такие фразы, как «меньше говори, больше работай», «в этой палатке не очень чисто», «ты очень недисциплинирован, если не будешь внимательней, мне придется тебя наказать» и «эта уборная для европейцев, китайцам ей пользоваться нельзя». То, чем можно было пользоваться, в одном случае представляло собой навес из бревен, построенный над рекой. «Уборной» служило пространство между бревнами.
19 февраля, через месяц после отправки, в Лондоне смогли расшифровать телеграмму Циммермана, призывающую Мексику начать войну против Соединенных Штатов и «вернуть себе» Техас, Аризону и Нью-Мексико. Ее немедленно переправили американскому правительству. Первая реакция одного американского дипломата в Лондоне, которому показали этот текст, была такова: «А почему не Иллинойс и Нью-Йорк, если на то пошло?»
1 марта телеграмму Циммермана опубликовали в Соединенных Штатах. Те американцы, которых страшили перспективы вступления в войну, объявили ее фальшивкой, но через два дня сам Циммерман заявил, что текст подлинный. В гроб американского нейтралитета был забит еще один гвоздь.
В первые месяцы 1917 г., через год после эвакуации из Галлиполи и падения Кута, на нескольких фронтах активизировалось противоборство союзников с турецкими войсками. 24 февраля в Месопотамии британские и индийские войска, упорно продвигаясь вверх по реке, снова овладели Кутом, захватив в плен 1730 турок. Десять месяцев назад здесь попало в плен почти 12 000 британских и индийских солдат, которых погнали суровым маршем на север.
В Персии турецкие войска были оттеснены от Хамадана к Керманшаху. В Аравии пятьдесят арабов под командованием британского офицера капитана Гарленда осуществили первый серьезный налет на Товейру, в стороне от Хиджазской железной дороги. У берегов Палестины яхта британского военно-морского флота «Манагам», которая везла деньги для еврейской шпионской сети, работавшей на Британию, благополучно осуществила свою миссию в порту крестоносцев – Атлите. На синайско-палестинской границе британские войска овладели двумя турецкими пограничными постами в Нахле и Бир-Хассане. В этом году союзники поставили перед собой цель изгнать турок из Иерусалима. Спустя три дня в Месопотамии британские войска заняли город Ктесифон, где годом ранее потерпели поражение. От него оставалось уже около сорока километров до Багдада. Британский ориенталист Гертруда Белл прокомментировала это событие: «Это конец немецкой мечты о господстве на Ближнем Востоке. В этом мире им больше нет места». На следующий день после того, как она это написала, турки начали эвакуацию из Багдада: к городу приближались 45-тысячные британско-индийские войска, 9500 турецких солдат бежали перед их наступлением.
Когда турки покидали Багдад, немцы взорвали радиостанцию. Но в ангарах совершенно целехонькими остались семь новейших аэропланов, дождавшихся своих завоевателей. 11 марта, преодолев более полутора сотен километров за пятнадцать дней, британские войска вошли в город. «Для британских солдат, ничего не знавших о прошлом, – написал один историк, – это была потрясающая встреча. Персы, наряженные как Иосиф, в длинных шелковых разноцветных одеяниях, восточные евреи в красных фесках и нелепых на них европейских костюмах, представительные армяне-беженцы, скрывавшиеся ночью в христианских церквах, чтобы покидающие город турки не прознали об их существовании, мусульмане в пышных тюрбанах и развевающихся черных халатах – все вышли приветствовать их, когда они входили маршем через Южные ворота. Это была праздничная демонстрация, фиеста – совсем не то, что происходило, когда по этим же улицам ковыляли люди Таунсенда» [159]. Те люди до сих пор содержались в неволе – далеко на севере, в Анатолии.
В тылу сохранялись суровые условия оккупации. 700 000 трудоспособных мужчин были депортированы из Бельгии в Германию, где они работали на фабриках и фермах. В Сербии австрийские и болгарские войска жестоко подавили восстание в районе Ниша. Было казнено более 2000 сербов. Также распространялась антивоенная пропаганда, не только в России, но и во Франции. В конце февраля генерал Нивель доложил начальству, что пацифистская пропаганда дошла и до его солдат.
