Люк.
Он бросил встревоженный взгляд в коридор и быстро закрыл дверь, поворачиваясь.
— Что тебе нужно? — спокойно спросила я, игнорируя волнение.
Которое, кстати, усугубилось, когда раздался звон колокольчиков.
— Нам нужно поговорить.
После его слов и осознания, что этот диалог может повлиять на сюжет, держать эмоции под контролем стало практически невозможно. Вчера перед сном я теребила кулон в руках и пыталась прикинуть, сколько еще времени мне предстоит провести в новелле. Серединный рубеж был пройден. Может, даже больше.
Я чувствовала, что конец игры не за горами, поэтому хотела избежать проблем. Учитывая, что мне не были известны варианты концовок, к которым привели мои действия.
— Не хочу, — ответила я и вернулась к созерцанию Деонта за окном.
— Шейлин…
— Тебе прекрасно удается делать вид, что меня не существует. Пожалуйста, продолжай в том же духе.
Сзади послышались неуверенные шаги. Я все еще смотрела на соседний небоскреб и вывеску рекламы ювелирных украшений, когда Люк остановился рядом с креслом и присел на корточки.
— Шейлин, — повторил кузен и тяжело вздохнул. — Послушай меня. Это очень… очень важно.
— Мне не интересно…
— Ты должна отказаться от компании.
Изо рта вырвался нервный смешок. Я все-таки оторвал взгляд от здания и опустила его на Люка.
— Хорошая попытка, но я откажусь.
— Ты ничего не понимаешь! — не выдержав, крикнул Люк.
— Трудно быть заботливым братом, когда я перестала быть удобной для тебя и твоего отца?
В его глазах застыла боль. Мои слова задели Люка, но я отбросила вину и резко встала. Не было ни единой причины, по которой я должна была испытывать это гадкое, пробирающее в самое нутро чувство.
— Не хочу говорить с тобой, поэтому просто уходи. Нам нельзя пересекаться, чтобы не создавать лишних проблем. Я не пытаюсь занять твое место нечестным путем. Так что перестань вести себя подобным образом.
Люк встал следом. Черты его лица исказились, но он продолжал держать себя в руках и говорить спокойно:
— Неужели твое желание вернуть себе компанию стоят разлада в семье? Неужели ты просто не могла остаться в стороне, выйти замуж и унаследовать компанию мамы?
Оставив его слова без ответа, я повернулась к нему спиной и встала у окна. Как назло перед глазами замелькали общие воспоминания, которые должны были либо смягчить мои чувства, либо убедить меня изменить свое решение. Но они только разозлили.
— Ты ведь знал, что компания много значит для меня, — тихо произнесла я. — Ты видел исписанные тетради, горы учебников. Ты провожал меня на курсы и помогал с домашним заданием. Ты улыбался, когда я описывала тебе планы на будущее в роли генерального директора. Ты разделял со мной этот этап жизни. — Я медленно повернулась. — И ты даже не спросил, почему я отказалась от компании.
Люк вздрогнул.
Я ожидала от него чего-то подобного из-за сна, который увидела сегодня ночью.
Темная гардеробная. Раскиданные повсюду листы и учебники. Вывернутая на пол одежда. Я сидела у крайнего шкафа с поджатыми к груди коленями. Горячие слезы стекали по моим щекам. Я проглатывала всхлипы, боясь потерять контроль и оказаться заложницей невыносимой боли и вины. Люк нашел меня в таком состоянии, молча сел рядом обнял и начал убаюкивать, шепча слова, которые тогда казались мне спасательными кругом, но сейчас вызывали лишь подозрения:
— Все будет хорошо. Я рядом. Не волнуйся. Возможно, так было нужно. Пожалуйста, не плачь. Я всегда буду здесь, с тобой.
Ни тогда, ни спустя несколько лет он не задавал вопросов. Для кого-то это могло выглядеть нормальным. Но не для меня. Я хорошо знала, когда за чрезмерной заботой люди скрывают чувство вины и ложь.
Молчание Люка подтверждало мои слова.
— Уходи.
Я видела в глазах кузена желание остаться. Возможно, он хотел наконец-то понять, как много я знаю. Но решимость и холод в моем голосе не оставили ему выбора.
Люк сделал именно то, что я ему сказала. Он ушел. Вместе с его уходом затихли колокольчики.
Теплый карамельный кофе во время вечерней прогулки с Леоной был как никогда кстати. Яркий аромат дополняет уютную атмосферу, которая уже стала неотъемлемой частью наших с ней встреч.
Мы шли по парку недалеко от моего дома. Наши охранники следовали за нами на комфортном расстоянии.
К счастью для Леоны, которая пыталась доказать мне, что поцелуй с Эмметом не был отражением ее настоящих чувства. По ее покрасневшим щекам и постоянному фырканью на мои слова, становилось понятно, что подруга лжет.
— Я всегда считала, что вы хорошо смотритесь вместе.
Леона замерла на месте.
— В этом нет никакого смысла, — буркнула она недовольно и выкинула в мусорку бумажку, в которую был завернут пончик.
— Почему?
— Потому что я все равно не могу быть с ним.
— А ты хочешь?
Простой вопрос застал Леону врасплох. Она сильно сжала кожаную куртку левой рукой и посмотрела на озеро.
— Когда дело касается твоей собственной жизни, ты бываешь на удивление глупа.
— И это говорит мне девушка, которая до сих пор не может признаться…
— Мне нравится Элдан, — выпалила я до того, как Леона закончит.
Мои слова возымели именно тот эффект, на который я надеялась. Леона приоткрыла рот от удивления и быстро заморгала.
— Что ты сказала?
— Повторять не буду.
Я развернулась и медленно направилась дальше, слыша, как Леона позади издает приглушенный визг. Ее реакция вызвала у меня улыбку.
— Постой. — Подруга нагнала меня. — Вот так просто?
Это было совсем не просто. Мне понадобилось несколько мучительных часов, чтобы перестать бегать от собственных чувств и принять одну простую истину.
Элдан Орест мне нравился. Очень нравился.
И принятие этих чувств сулило мне одни проблемы.
— Я не хочу врать себе. Никому не хочу. А еще я не знаю, что мне делать дальше. Как поступить с…
— Блейном?
Вместо ответа я кивнула.
— Это создаст трудности, но я не собираюсь просто игнорировать свои чувства.
Леона нахмурилась, понимая, что мои слова адресованы ей.
— Когда-то ты сказала, что я должна бороться за свои чувства. Что я не могу останавливать себя, когда дело касается моих желаний.
— Ситуации некоторых могут отличаться.
— И в чем же отличие твоей?
Леоне было все равно на статус и богатство своей семьи. Она не стремилась ни занимать должность в компании, ни притворяться послушной дочерью. Но этого бунтарства не хватало, чтобы преодолеть одно единственное препятствие.
Гнев ее отца.
— Я не смогу защитить его. — Увидев замешательство на моем лице, Леона объяснила. — Я легко могу заткнуть тех, кто оскорбляет Эммета и его решение уйти из семьи. Могу не волноваться, что кто-то посмеет сказать
