Присев, он перевернул труп, сорвал с него маску коротко вздохнул и поднялся на ноги.
— Один из подчинённых Сюэ Фана! — покачал головой лао Мэн.
Заметив, что Сунь Дин с любопытством рассматривает мясницкий фартук, он сразу пресёк недомолвки:
— Хозяин Долины приказал мне так одеться. Сунь-сюн хочет высказаться по этому поводу?
— Хозяин Долины? — из уст Сунь Дина вырвался презрительный смешок. — Неужели этот неотёсанный юнец, который не произведёт на свет потомков, стоит того, чтобы так пресмыкаться? Ты того и гляди начнёшь заискивать перед ним, как ручная собачонка!
Лао Мэн бесстрастно выслушал желчные колкости. И также бесстрастно уточнил:
— Ты повторишь это в его присутствии?
Веко Сунь Дина дёрнулось от старых воспоминаний, и он недовольно фыркнул. Обдумав вопрос ещё раз, Скорбящий Призрак предпочёл вернуться к ночному нападению:
— Раз это слуга Сюэ Фана, тебе стоит доложить о нем Хозяину Долины. Пусть он узнает, что дерзость Сюэ Фана перешла все границы. Призрак Висельника нарушил закон Долины, уйдя без разрешения, а теперь пытается заставить меня молчать.
Лао Мэн нехотя признался:
— Я не могу связаться с господином. Уже давно…
— А что насчёт этой мелкой девицы, Пурпурного Призрака? — нетерпеливо перебил Сунь Дин.
Лао Мэн покачал головой в знак того, что и её не может найти, а затем спросил:
— Сунь-сюн, думаешь, Сюэ Фан и на этот раз так действует из-за Кристальной брони?
При упоминании Брони глаза Сунь Дина остро вспыхнули, но он быстро отвёл взгляд и невозмутимым тоном предупредил:
— Сюэ Фан весьма амбициозен. Если хочешь моего совета, тебе… и твоему Хозяину Долины нужно действовать крайне осторожно. В противном случае… хм…
Лао Мэн помолчал, а затем задал внезапный вопрос:
— Убийство Шэнь Шэня твоих рук дело?
Сунь Дин удивлённо приподнял бровь и слегка отстранился.
— Что я слышу? Ты пытаешься меня прощупать? — уточнил он, наигранно растягивая гласные.
Лао Мэн загадочно улыбнулся и легонько ткнул собеседника пальцем в грудь.
— Сунь-сюн, поговорим прямо, как здравомыслящие люди,[365] — предложил он, понизив голос. — Нет смысла скрывать, что все хотят Кристальную броню. Помимо Сюэ Фана, наши менее влиятельные призрачные друзья тоже включились в игру. Призрак Сплетника, этот мелкий подлец, осмелился устроить западню в подземной пещере. Он поставил на кон свою жалкую жизнь, чтобы убить Хозяина Долины. Все понимают — тот, кто заполучит Кристальную броню, станет следующим повелителем горы Фэнъя… Если ты не стремишься к этому, почему продолжаешь преследовать ребёнка семьи Чжанов?
Сунь Дин поперхнулся воздухом. Прокашлявшись, он наконец выдавил из себя объяснение:
— Мне нужно, чтобы мальчишка подтвердил виновность Сюэ Фана.
Его собеседник воздержался от комментария и понимающе улыбнулся. Сунь Дин ненавидел эту улыбку лао Мэна. Как и улыбку его сумасшедшего господина, Вэнь Кэсина. Невозможно было определить, какие мысли таятся за таким выражением лица. Но, без сомнения, говорящему было, что скрывать.
—Призрак Непостоянства, — негодующе рыкнул Сунь Дин, — в какие игры ты играешь?
Лао Мэн покачал головой, продолжая улыбаться:
— Сунь-сюн, тебе не стоит беспокоиться о наследнике Чжанов. Он сейчас с Хозяином Долины. Если мальчишка вспомнит что-то важное, господин узнает первым. В данный момент, после смерти Шэнь Шэня и бесследного исчезновения двух фрагментов Брони из поместья Гао, я считаю, нам надо сначала схватить Сюэ Фана, а потом принять решение. Что скажешь?
Сузив глаза, Сунь Дин смерил свирепым взглядом дружелюбное лицо собеседника, неприязненно фыркнул напоследок, развернулся и пошёл прочь.
- - - - -
В это же время в поместье Марионеток, затерянном среди бесчисленных горных вершин Шучжуна, означенный Хозяин Долины Вэнь вёл нешуточную борьбу. За одеяло.
С наступлением весны погода теплела, больше не было нужды согревать друг друга ледяными ночами, и самые поэтичные оправдания из серии «давным-давно потрёпанное одеяло холодно, как железо»[366] потеряли силу. Более того, Чжоу Цзышу специально поручил Чжан Чэнлину прибраться в комнате приставучего нахала по фамилии Вэнь. Это ничего не поменяло: каждый вечер Вэнь Кэсин упрямо пробирался в спальню Чжоу Цзышу. Поначалу он приносил с собой что-нибудь, чтобы укрыться. Но в последнее время мошенник беззастенчиво заявлялся с пустыми руками, претендуя и на место на чужой кровати, и на место под чужим одеялом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Этот ветхий кусок хлопковой ткани превратился в бесценный трофей. Стороны перебрали все известные приёмы борьбы: от шаолиньской техники Цинна[367] до бросков тайцзи. Наверное, они испробовали каждый стиль, подходящий для ближнего боя. В какой-то момент оба разгорячились так, что одеяло стало лишним. Следует признать, Чжоу Цзышу не был на пике формы. Поэтому после примерно ста обменов атаками он потерпел поражение.
Ужасно гордый собой Вэнь Кэсин одной рукой прижал к подушке чужое запястье, а другой рукой притянул к себе бóльшую половину одеяла. Сверкая радостной улыбкой, он позвал Чжоу Цзышу:
— Ложись поближе, А-Сюй! Я буду обнимать тебя, пока не заснёшь. Уверяю, ты нипочём не замёрзнешь!
Чжоу Цзышу захотелось сбросить наглеца с кровати. Он ответил на предложение пренебрежительным взглядом и усмехнулся:
— Во-первых, ты не надушен. Во-вторых, ты совсем не мягкий. Твоя грудь — это грёбаный ряд острых рёбер — всё равно что обниматься со спинкой кровати! Нет уж, большое спасибо.
Возмущённый подобной оценкой Вэнь Кэсин оскорблённо притянул ладонь Чжоу Цзышу к своей груди:
— Полная ерунда! Мои рёбра вовсе не выпирают. Если не веришь на слово — убедись сам!
Чжоу Цзышу пнул Вэнь Кэсина в голень и отнял руку, тряся ею, будто коснулся чего-то неприятного. Обняв отвоёванное одеяло, Вэнь Кэсин досадливо цокнул языком:
— Ну ты и странный! Я ведь не возражаю против твоих прикосновений, а ты этим пользуешься и тут же строишь из себя ханжу. Объяснить такое поведение можно…
Чжоу Цзышу отказывался слушать этот вздор. Раз он не мог пресечь ситуацию, то, по крайней мере, мог сбежать. В крайнем случае он готов был укрыться в комнате Чжан Чэнлина, приказав мальчишке перебраться спать на пол. С этими мыслями Чжоу Цзышу сел и набросил на плечи плащ.
Однако не успел он встать с кровати, как к его плечу под неестественным углом метнулась чужая рука, до того скрытая одеялом. Чжоу Цзышу ушёл от прикосновения, склонившись набок, но уже в следующий миг перестал чувствовать половину тела и упал. Прямиком в распростёртые объятия. Следом за ним на постель опустилась тыквенная семечка… оружие, которое его сразило. Дерзко улыбаясь, Вэнь Кэсин продолжил нести чушь, склонившись к самому уху Чжоу Цзышу:
— …Объяснить такое поведение можно тем, что человек чувствует стыд из-за тайных похотливых желаний. Видишь, ты уже бросаешься на меня! Разве я не прав?
Чжоу Цзышу растерял все слова. Он совершенно не мог вообразить причину, по которой кто-то, ложась спать, брал с собой семечки, чтобы использовать их в качестве метательного оружия.
Вэнь Кэсин выглядел довольным как кот, объевшийся сметаны. Догадавшись о ходе мыслей Чжоу Цзышу, он добавил:
— Грецкие орехи у меня тоже есть. Хочешь?
При упоминании грецких орехов по коже Чжоу Цзышу пробежали мурашки. Он изобразил широкую улыбку и, внутренне содрогаясь от собственной выходки, нарочито дерзко произнёс:
— Ты так настойчиво хочешь присутствовать при моём сне?[368] Будешь обниматься до утра, или всё же решишься доставить мне удовольствие?
Глаза Вэнь Кэсина засияли. Он уложил Чжоу Цзышу на спину и провёл руками по кромке его нижних одежд, взволнованно повторяя:
— Я не мог просить о большем удовольствии. Я не мог желать большей привилегии…
Воздействие семечки на акупунктурную точку было лёгким. Вэнь Кэсин не хотел всерьёз и надолго обездвиживать Чжоу Цзышу, и тому удалось быстро избавиться от онемения, пока прикосновения становились всё более откровенными.
