Память у него была как у бабочки-однодневки. Стоило забрезжить рассвету, и жизнь начиналась заново. Весь день этот умирающий творил, что хотел, бранил и высмеивал других в свое удовольствие, и всё ему было как с гуся вода. Умывшись поутру, Чжоу Цзышу забывал ночные муки, и за завтраком так бодро орудовал палочками, что за ним было не угнаться. Ни подавленности, ни разбитости — и не скажешь, что он одной ногой в могиле! В результате Вэнь Кэсин вынужден был признать, что некоторые люди просто не созданы для неги, и баловать их себе дороже. Свинья и та была бы благодарнее.
Тем временем повседневные заботы не давали заскучать. Пока в поместье заправлял Лун Сяо, окрестные жители снабжали его всем необходимым раз в месяц. Болезненно подозрительный, зависимый от своих механизмов, Лун Сяо ни разу не появлялся на людях. Вместо него товар забирали марионетки. Теперь не помешало бы заново отладить этот процесс. Припасы заканчивались, а Новый год стоял на пороге.
Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин потратили полдня на то, чтобы пристроить к делу бесхозную прислугу. Все это время они ни на миг не прекращали словесное состязание и придумали для ржавой рухляди несметное количество прозвищ, одно другого обиднее. Но в итоге оба были посрамлены. Марионетки наотрез отказались подчиняться сомнительным проходимцам.
Кончилось тем, что Хозяин Долины самолично отправился на поиски пропитания. Поломав голову над картой округи, он отыскал под горой деревню и произвёл на тамошних обывателей неизгладимое впечатление. Крестьянам давно примелькались молчаливые марионетки. Но когда с неба спустился человек из плоти и крови, его приняли за дивное божество, случайно заглянувшее в их захолустье. «Божество» запаслось едой и отбыло в свои чертоги, продемонстрировав великолепный цингун, а озадаченные селяне ещё долго кланялись ему вслед. Таким образом, вопрос с провиантом был улажен, и обитатели поместья Марионеток окунулись в предновогоднюю суету.
Встреча Нового года всегда требовала основательной подготовки. Для простых людей это был главный праздник. Трудясь с утра до ночи, они отказывали себе в хорошей еде и одежде, но продолжали надеяться, что в следующем году будут сыты. Или хотя бы не умрут с голоду. Они надеялись, что год пройдет мирно, и вся семья от мала до велика вновь соберется за праздничным ужином. Они надеялись, надеялись и надеялись… Но из поколения в поколение жизнь этих людей была так тяжела, что разочарования копились как снежный ком. Нужда и горе давно въелись в их кости, и тревога всегда таилась в глубине глаз, даже если не была видна на лицах. Лишь на один день они могли оставить заботы за порогом. Повеселиться вдоволь, зажечь несколько шумных петард и поесть досыта. Не чувствовать себя одинокими и не думать о завтрашнем утре, когда придётся снова затянуть пояса. Они терпели долгие месяцы, чтобы дать себе эту крохотную поблажку. Нельзя было не созвать родных в Новый год, как бы плохо ни шли дела.
Повелитель горы Фэнъя не мог и представить, что будет готовить праздничный пир своими руками. Но он твердо вознамерился устроить достойное торжество, а Чжан Чэнлин и Чжоу Цзышу были равно бесполезны. Один ещё вчера был знатным наследником и теперь, несмотря на рвение, только мешал и путался под ногами. Другой не желал отказываться от господских замашек и всячески отлынивал от работы. В канун торжества Вэнь Кэсин разрывался между делами и только поэтому, не подумав, бросил Чжан Чэнлину:
— Эй, малец, быстренько зарежь того цыпленка и тащи сюда!
Чжан Чэнлин содрогнулся от макушки до пяток. Искоса глянув на свирепого петуха в дальнем углу двора, он трясущимся пальцем указал на себя, а потом на птицу.
— Я должен убить его, старший? Я верно понял?
— Боишься, что он первым тебя заклюет? — усмехнулся Вэнь Кэсин. — Давай шустрее! Курятину надо долго тушить, иначе вкус и аромат будут не те.
Чжан Чэнлин онемевшими руками взял тесак и на цыпочках пересёк двор, подкрадываясь к жертве. Собравшись с духом, он высоко поднял оружие над головой, стиснул зубы, зажмурил глаза, задержал дыхание — и рубанул, что было силы. Петух, разумеется, увернулся. Вытянув шею и угрожающе хлопая крыльями, он издал боевой клич в готовности драться насмерть. Чжан Чэнлин сделал ещё два шага на подгибающихся коленях и попытался схватить птицу. Но петух мигом раскусил его манёвр и кровожадно вонзил клюв в протянутую руку. Как он и рассчитывал, противник лишь притворялся смелым и отступил после первой крови. Почуяв слабину, петух ринулся в атаку. Тут уже стало не разобрать, кто жертва, а кто охотник. Чжан Чэнлин и его пернатый недруг носились кругами по двору, отчаянно кудахча и причитая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все это время Чжоу Цзышу сидел на корточках перед кухонной дверью, вертел в зубах соломинку и наслаждался представлением. Не выдержав, Вэнь Кэсин высунулся из кухни и легонько пнул его для пробуждения совести.
— Великий мастер меча, ты ведь не погнушаешься прекратить его страдания?
Чжоу Цзышу оглянулся, молча подняв бровь, когда отчаянный вопль Чжан Чэнлина, казалось, достиг подножья горы:
— Шифу-у-у! Спаси-и-и!
После этого благородный господин Чжоу всё-таки оторвал задницу и послушно выдвинулся на борьбу с цыплёнком. В конце концов, убивать птиц было не труднее, чем людей. На этот раз храбрый куриный воин встретил достойного противника и испустил дух, не успев кукарекнуть последнее слово. В следующее мгновение он уже был ощипан и выпотрошен — выяснилось, что выпускать кишки Чжоу Цзышу тоже умеет. Разделавшись с птицей и ополоснув руки, он меньше чем через минуту вернулся в состояние праздного покоя. Вэнь Кэсин оценил скорость работы, насмешливо отметив про себя, что господин Чжоу заткнёт за пояс любую хранительницу домашнего очага.
— Может, ты и огонь разведёшь? — поддразнил он, нарезая овощи.
Перед печью уныло пылилась марионетка, а значит, люди давно здесь не хозяйничали. Пока Чжоу Цзышу отодвигал с дороги бесполезное чучело, Вэнь Кэсин продолжал развлекать его беседой. Как бы ни был занят господин Вэнь, он никогда не упускал случая подтрунить над кем-нибудь.
— Мало того, что у Лун Сяо был дурной характер, так у него и вкус был дурной! Разве можно доверять приготовление еды бездушным механизмам? Пища обязана пройти через человеческие руки. Теплые чувства — важная составляющая хорошего блюда. Особенно, если чувства самые нежные. Такой вкус ни с чем не спутаешь.
Подмигнув Чжоу Цзышу, он игриво пообещал:
— Погоди до ночи, попробуешь и сам убедишься.
Чжоу Цзышу пропустил мимо ушей обычный поток вздора. Присев перед печью, он несколько минут всматривался в неё, как в заклятого врага, а потом неуверенно поднял щипцы для углей. Это громоздкое приспособление было рассчитано на марионеток и не подходило человеку. Но Чжоу Цзышу сосредоточенно возился с щипцами, перекладывая их из руки в руку и пытаясь разжать. Плита всё это время оставалась холодной. Заскучав в ожидании, Вэнь Кэсин не удержался от очередной шпильки:
— Долго ты будешь хлопать ресницами? — осведомился он через плечо. — Я дождусь огня или нет?
Чжоу Цзышу никогда не трудился растопником, но верно определил, что гореть пока нечему. Притащив дрова, он сложил их в печь и просунул следом голову, выясняя, осталось ли свободное место. Легче было сразу подбросить вторую охапку и больше об этом не вспоминать. Поэтому Чжоу Цзышу добавил столько поленьев, сколько удалось втиснуть, и лишь тогда поджег их. На свою беду. В мгновение ока его объяла клубящаяся чернота, и кухню заволокло мраком. Чжоу Цзышу проворно отскочил к дальней стене и замер в замешательстве, выставив перед собой щипцы. Вэнь Кэсин ахнул и метнулся к печи. Заходясь кашлем, он выгреб половину дров и обернулся.
— Ты что творишь?! Задумал спалить весь дом в честь праздника?
Чжоу Цзышу решительно взял себя в руки и начал доказывать с умным видом, что всему виной сырой воздух и гнилая древесина. Рассуждал он очень складно, но всё равно был с позором изгнан во двор следом за Чжан Чэнлином. Учителю и ученику осталось только сесть друг напротив друга и терпеливо дожидаться кормёжки — больше ничем они помочь не могли. Когда Вэнь Кэсин, наконец, вернулся к стряпне, по его лицу катились крупные слезы — то ли от едкого дыма, то ли от того, каких бестолковых спутников он себе подобрал. Спасать новогодний ужин пришлось в одиночку, и когда всё было готово, на небе уже горели звезды.
