нашу башню…
Ангелла кивнула ему головой и проводила теплым взглядом до двери. Неужели это все на сегодня? Но разрушая ее надежды на передышку, в комнату уже входила Глория и Каталина, а за ними мрачно шел Асраил. Улыбаясь как его тайская подружка, одним ртом. Каталина неслав руке телефон, который звонил, и как пояснила она негромко, они только что получили видео звонок от Кадавра, который уже рвал и метал, и требовал уже какой-то обратной реакции на свое предложение. Ангелла решительно взяла трубку, и отключила видео – она не желала даже мельком или случайно увидеть лицо этого ублюдка. Она ответила на звонок, поставив телефон на громкую связь. И положила его перед собой на столик. Вновь повернувшись лицом к зеркалу.
– Ну что, вы там уже определились, родственнички… Мне нужна эта сладкая дива. У вас остается один час до назначенного срока. Если я возьму вашу базу приступом, я от вас камня на камне не оставлю, – раздался хриплый и потусторонний голос Кадавра.
– Если. – лаконично ответила Ангелла, чувствуя, как гнев закипает внутри нее, и как настоящая амазонка, или спартанка, нажала отбой.
– Никаких переговоров с Кадавром. Как и с любым, кто покушается на жизнь наших родственников и честь нашей Семьи. Только полное уничтожение врага, – Ангелла обвела всех тяжелым взглядом и все трое Неприкасаемых вздрогнули, понимая, что теперь только война расставит все точки над и. Она покажет, верную ли стратегию выбрала их разгневанная и очень уверенная в своих силах сестра. В то же время, испытывающая легкий приступ слабости, как казалось им. И Ангелла вновь улыбнулась самой себе, повернувшись к зеркалу, и все присутствующие поняли внезапно, что их сестра стала самой грозной и опасной Неприкасаемой, которая вдруг нашла в лице Кадавра и его войска достойного врага. Или, по крайней мере, равного ей по силам.
Глава 28.
Секреты блиндажа.
– Люблю такое затишье перед боем, – Такахаси несильно постучал по своему пулемету пальцем, и погладил его, словно катану, проведя ладонью по вытянутому стволу. Затем, наклонившись, оценил глазом ровность мушки – не сбита ли она. Он поводил стволом по горизонтали, из стороны в сторону, и взявшись за рукоятку, опустил указательный палец правой руки к спусковой скобе, прижавшись щекой к прикладу, который упирался в его в плечо. Закария повторил его действия, только без поглаживания катаны. Он обосновался у другой бойницы – их огневые позиции, боковые, дополняли друг друга, и они брали под свой перекрестный огонь весь сектор перед собой. Китано подумал, что их центральная амбразура будет находится под самым яростным и сильным огнем, и приказал О’Брайену завалить ее мешками с песком. Оставив узкие щели, через которые Власта, вооружившись снайперской винтовкой, могла бы снимать самых опасных противников, например, вооруженных РПГ. Или выцеливать командиров, которые поведут в бой своих подчиненных.
Патрик тоже устроился у центральной бойницы, выглядывая наружу через щелки, и перемещаясь вдоль всей ниши – его ноги не слушались его, или от волнения он не мог находиться на одном месте, и все время прохаживался, то вправо, то влево. Наконец, он так надоел Власте, комфортно устроившейся на стуле, который она приставила к нише, что она начала ворчать на него и в конце концов, отогнала его обратно к ящикам.Только этого рыжего ей тут не хватало.
– Легионер О’Брайен, отставить тут мяться. Иди к ящикам с боеприпасами, – напомнил ему Такахаси свой приказ, и тот, вздохнув с некоторым облегчением, присел на одну из тяжелых и длинных коробок, оглядывая спины легионеров. Закария стоял у левой бойницы, Такахаси занимал правую, а Власта расположилась у центральной. И только ему места не хватило. Он провел слегка дрожащей рукой по волосам, и смотрел, как Закария мирно возился с треногой, на которой стоял его пулемет. Ему показалось, что она не очень устойчиво закреплена в нише, и он слегка ее подрегулировал, пошире расставив две ножки упора своего массивного и тяжелого оружия с ленточной системой питания.
– When Irish eyes are smiling… – Патрик затянул песню, чтобы отвлечься, но его глаза совсем не улыбались. Они перескакивали с предмета на предмет в их блиндаже, и тревога все отчетливее читалась в его взгляде.
– Неужели вам совсем не страшно? –обратил О’Брайен свой вопрос спинам товарищей, устав глазеть по сторонам, и все они обернулись к нему. Такахаси выглядел так, словно он в уме придумывал трехстишие, посвященное цветку, неожиданно распустившемуся на снегу. Он только недовольно покачал головой, жалея, что в такой момент вдохновения его оторвали от более важного занятия – он действительно корпел в мыслях над хокку. Закария был погружен в свои размышления или переживания, явно любовные. А Власта наградила его откровенно насмешливым взглядом и встретившись глазами с Закарией, слегка смутилась. И опять быстро прильнула к оптике, стараясь изо всех сил на смотреть влево. “То лупит его, то вздрагивает от одного его взгляда. И все время наблюдает за ним исподтишка. Влюбилась что ли? Или у них роман?”, – думал Патрик про эту видную и крепкую девушку и ее странные взаимоотношения с Заком, который чувствовал явное смущение от присутствия Власты рядом с собой. Затем он опять вернулся к своим мыслям о предстоящем бое. Он уже участвовал в паре операций Легиона, но ему пока не удалось проявить себя, продемонстрировать свои лучшие качества. Например, безудержную храбрость. Или хотя бы, стойкость. А что он мог поделать – его более опытные товарищи всегда оттесняли его, и он только прикрывал их, или отводил спасенных людей подальше от свистящих пуль и рвущихся снарядов. Но там было определенная ясность – выполнили свою миссию, и возвращайтесь домой, на базу, в казармы, где было тихо и спокойно. А тут они проторчат непонятно сколько. И им даже не ясно, кто их враг. Какова его численность и вооружение. И скорее всего, они, в этих снегах, останутся навсегда. А где-то далеко отсюда, где пиво такое вкусное, а девушки такие смешливые и красивые, словно солнце наделило их особыми полномочиями и внутренним светом, будет продолжаться жизнь. Идти своим чередом. Но уже без него. И там будут свои маленькие радости и большие печали. Но ему будет уже все равно. Он либо вмерзнет в какую-нибудь ледяную глыбу, либо его труп обглодают волки. Вот же несправедливость. Вот же как подло устроен этот мир…
А эти легионеры, особенно Такахаси и Зак, выглядели так, словно ничто в этом мире не может испугать их. Откуда в них такое безразличие? Равнодушие к своим жизням. И явный фатализм. Они
