на Кодекс, увела родственников с начинающегося голосования. Я тебя не узнаю, Ангелла… Нет, ты пойми меня правильно, я целиком тебя поддерживаю, и я поступил бы точно так же – я всегда на твоей стороне. Но все же, ты сама всегда стояла горой за этот Кодекс, за соблюдение традиций. Что с тобой случилось? –Асраил слегка выглянул из-за ширмы и его глаза округлились – Ангелла уже лежала на полу, совершенно расслабленная. И смотрела в потолок. Подложив свои руки под голову. Он быстро спрятался за перегородкой, и только кашлянул смущенно. Впервые его сестра была такой… Легкомысленной? Равнодушной? Отстраненной?Не уверенной в себе? Занятой своими собственными мыслями и ощущениями?
– Все это сделано с благими намерениями, Асраил. Без всякой личной заинтересованности. Хотя вру, – заинтересованность была и есть. В том, чтобы никто не мог, прикрываясь Кодексом или голосованием, протаскивать поверх наших голов свои откровенно гнусные предложения. Губительные для Семьи, в конечном итоге. И я подумываю внести некоторые изменения в наш Кодекс. Например, никаких групп внутри Семьи. Никаких Великих Четверок. Только сама семья может стать Великой. И оставаться ею. И никогда, не при каких обстоятельствах никому не отдавать никого из нас. Третьим лицам. А если уж мы решим уничтожить кого-то сами… то, для этого нужно не большинство, не перевес в один голос. А абсолютно единогласное решение. Ты меня понимаешь?
Асраил кивал головой – он поддерживал и одобрял идеи сестры. Мудро. На злобу дня. Значит, его сестра все-такая же умная и предусмотрительная. Рассудительная. Но все равно, что-то тревожило его в ее поведении. Хотя бы тот факт, что она лежит на полу дамской комнаты в одном белье.
– Что у тебя с Закарией? – наконец он прервал затянувшуюся паузу. – Ты что, влюбилась в него?
– Может быть…, – ответила она странным голосом, и ему показалось, что она сама пытается угадать свое состояние. “Она что там, играет в ромашку – любит – не любит?” –подумал он, явно заинтригованный намеком на возможность чувства Ангеллы к его бывшему солдату.
– А ты понимаешь, что это будет самый короткий роман за всю историю? Нет, я конечно поддерживаю тебя – наплюй на слова Моргана о равном браке и прочем. Ты сама уже взрослая, и в праве выбирать, кого тебе любить. Невзирая на статусы и титулы. И Закария – весьма достойный кандидат. Сильный, храбрый, верный… Только слегка обреченный, как мне кажется. Помеченный печатью смерти.
Он тоже присел на пол и прислонился спиной к ширме. Ангелла молчала, словно она взвешивала услышанное, пыталась примерить характеристику Асраила к тому образу, который она создала в воображении, и к которому испытывала нечто похожее на чувство. “Да, в этомты прав, есть на нем такая печать. В основном, благодаря тебе… И есть также печать приближающегося суда. Очень грозного…”, – подумала она и поднялась с пола, вернее, словно качая пресс, подняла свое туловище и села на полу по-турецки.
Она опять посмотрела на себя в зеркало. Теперь, как показалось ей, ее взгляд был достаточно хмурым и грозным. В них горела тревога и обещание чего-то страшного.
– Как ты думаешь, у меня изменился взгляд? Есть в нем что-то новое? – спросила она брата, посмотрев в его сторону, и явно устав думать про то, что ей изменить и предотвратить было не по силам.
Асраил выглянул из-за ширмы, и она обожгла его этим мини залпом из двух орудий. Он вздрогнул и быстро скрылся за перегородкой, чувствуя, что по его телу пробежала легкая дрожь.
– Да, определенно, в глазах есть что-то новое, ты права… Но никуда твои демоны не делись. Или тараканы. Они все там, с тобой. Правда, как мне кажется, появилось отражение чего-то… Может души как ты сказала, или твоего чувства. Или твоего переживания за того, кто стал тебе так дорог.
Ангелла ухмыльнулась, словно побывала на сеансе у начинающего хироманта. Или у подслеповатого медиума, определяющего судьбу по глазам. Которые, как она понимала, все же, являются зеркалом ее души.
– Демоны, тараканы, чувства, душа… Ты уже определись, что ты там увидел… как мне кажется самой, мне не хватает во взгляде уверенности. Грозности. Силы. Ну, всего того, отчего раньше так откровенно трепетал и перед чем пасовал Морган…
– Ну ты сказала. Сравнила. Для Моргана это была как последняя и самая важная битва. Впрочем, так оно и вышло… Но, он ведь тоже Неприкасаемый. И может собраться, когда это необходимо. Да и к его чести, если это можно так назвать, через что ему самому только не пришлось пройти. И он выжил. Так что, он точно не груша для битья… И его силу просто глупо игнорировать. И только чуждая любой рефлексии Гранж смогла дожать его…Или растормошить, – добавил он с кислой улыбкой.
Она мысленно согласилась с его доводами. Почти согласилась… Но ее новая внешность. Эта красивая азиатка в отражении. Правильный ли этот выбор? Не глушат ли эти восточные глаза ее внутренний огонь?
Асраил будто угадав ее мысли, решил поделиться своими наблюдениями и жизненным опытом.
– Ты просто прими к сведению, что восточные люди по-другому выражают свою ярость. Свою злость. Как мне кажется. То есть, на лице у них другая картина. Была у меня одна… скажем так, знакомая. Тайка, опытнейший киллер… В самые ответственные или страшные моменты, она никогда не строила гримасы. Ее мимика была ровной. Словно между внешним поведением и ее внутренним миром проложили толстый слой ваты. Она улыбалась только ртом – поднимая уголки губ вверх. Слегка. А глаза передавали ее решимость тебя убить. В общем, улыбка та еще была, производила жуткое впечатление. Даже меня дрожь пробирала. Хотя она красивая девушка… была.
Он выглянул из-за перегородки и увидел, что Ангелла пытается повторить мимику и улыбку той тайской девушки, прах которой уже давно истлел. “Ладно, пусть тренируется”, – подумал он, довольный хоть тем, что ему удается отвлечь сестру от мрачных мыслей.
– Так что, совет простой – примирись со своей новой восточной внешностью. И все пойдет как по маслу. Или как нож в масло.
Асраил вдруг громко рассмеялся, и Ангелла скосила свои прекрасные глаза в его сторону, а затем вернула взгляд в зеркало, пытаясь изобразить грозное выражение лица тайской наемницы своего братца. И правда, получалось жутко, и она уже довольно умело и уверенно надевала эту маску на свое лицо.
– Что такого смешного? – поинтересовалась она весьма мрачно.
– Да, вспомнил, как ты Моргану чуть лысину не прожгла. Взглядом. Вот это был огонь. В следующий раз, когда захочешь кого-то испугать, вспомни,
