Два с половиной часа спустя, выйдя из кинотеатра, я увидел припаркованный у тротуара «Мерседес» Джанель. Сел на переднее сиденье.
— Привет, Джанель. Как тебе удалось избавиться от него?
— Сукин ты сын, — процедила она.
Я рассмеялся, наклонился к ней, она меня поцеловала, и мы поехали в мой отель, где и провели ночь.
В ту ночь она очень любила меня. Но один раз спросила:
— Ты знал, что я приеду за тобой?
— Да, — без запинки ответил я.
— Мерзавец.
Ночь мне запомнилась, но утром все выглядело так, будто ничего особенного и не произошло. Мы попрощались.
Она спросила, надолго ли я приехал. Я ответил, что через три дня возвращаюсь в Нью-Йорк.
— Ты мне позвонишь? — поинтересовалась Джанель.
Я ответил, что времени у меня в обрез.
— Я же говорю не о встрече, а о телефонном звонке.
— Позвоню, — пообещал я.
Позвонил, но ее не было дома. Автоответчик, все с тем же французским акцентом, предложил мне оставить сообщение. Я оставил, а потом улетел в Нью-Йорк.
* * *
В последний раз я встретился с Джанель совершенно случайно. Я сидел в своем люксе в отеле «Беверли-Хиллз», у меня оставался час до обеда с друзьями, вот я и не смог устоять перед желанием позвонить ей. Она согласилась увидеться со мной в баре «Ла Дольче Вита», который находился в пяти минутах ходьбы от моего отеля. Я пошел туда сразу и опередил ее на несколько минут. Мы посидели в баре, выпили, поболтали, как случайные знакомые. Она развернулась на стуле к бармену, чтобы тот дал ей прикурить, и туфелькой легонько задела мою штанину, даже не испачкала, но сказала:
— Извини.
По какой-то причине это слово занозой вонзилось мне в сердце, и когда, прикурив, она посмотрела на меня, я не выдержал:
— Не делай этого.
В ее глазах стояли слезы.
В литературе об окончательном разрыве уделяется достаточно внимания последним мгновениям нежности, последним искоркам затухающего костра любви, последнему вздоху перед смертью. Тогда я об этом не думал.
Взявшись за руки, мы вышли из бара и направились в мой люкс. Я позвонил друзьям и отменил встречу. Мы с Джанель пообедали в моем люксе. Я, как всегда, лег на диван, она уселась рядом. Смотрела сверху вниз на мое лицо, чтобы по выражению глаз сразу уловить, когда я ей лгу. Я же любовался ее красотой.
Какое-то время мы молчали, а потом, заглядывая мне в глаза, она спросила:
— Ты еще любишь меня?
— Нет, — ответил я, — но без тебя мне очень плохо.
Заговорила она после долгой паузы:
— Я серьезно, правда, серьезно. Ты еще любишь меня?
— Конечно, — с той же серьезностью ответил я, но тоном дал ей понять, что любовь моя не имеет никакого значения, что нашим отношениям уже не быть такими, как прежде, что она потеряла свою власть надо мной, и я увидел, что она все поняла.
— Почему ты так говоришь? Ты не можешь простить мне наших ссор?
— Я могу простить тебе все, — ответил я, — кроме Озано.
— Но это же ничего не значило. Я просто легла с ним в постель, и на этом все закончилось. Это же мимолетный эпизод.
— Неважно. Этого я тебе никогда не прощу.
Она обдумала мои слова, поднялась с дивана, чтобы налить себе стакан вина, выпила несколько глотков, а потом мы отправились в спальню. И я подумал: а не может ли глупый романтизм любовных историй служить основой для научного факта? Вполне возможно, что среди многих миллионов клеток организма человеческого существа, которое встречается с человеческим существом противоположного пола, есть непарные клетки, которые находят себе пару среди клеток другого существа. И это никак не связано с социальным положением, богатством или умом, никак не связано с добродетелью и грехом. Это естественная реакция клеток организма. Как легко бы тогда многое объяснялось!
Мы занимались любовью, когда Джанель вдруг села, отодвинулась от меня.
— Мне надо домой.
Она не собиралась наказывать меня, я видел, что ей просто невыносимо мое общество. Тело ее сжалось, груди опали, лицо перекосило, как от боли, и она смотрела мне в глаза, не пытаясь извиниться, не пытаясь умаслить мое оскорбленное эго. Просто повторила:
— Мне надо домой.
Я не решился прикоснуться к ней, не решился отговорить. Встал и начал одеваться.
— Хорошо. Я понимаю. Я провожу тебя до машины.
— Нет. — Она уже одевалась. — Провожать меня не обязательно.
Я видел, что ей хочется как можно скорее избавиться от меня. Я открыл дверь люкса. Обошлись без прощального поцелуя. Она попыталась улыбнуться, прежде чем отвернулась от меня, но губы ей не подчинились.
Я закрыл и запер дверь, лег в кровать. Несмотря на то что мы не довели дело до конца, сексуального возбуждения я не испытывал. Отвращение, которое она испытывала ко мне, убило всякое желание, но вот мое эго обиды не чувствовало. Наоборот, меня охватило безмерное облегчение. Заснул я мгновенно. И спал без всяких сновидений, как никогда крепко.
Глава 47
Калли, окончательно решив избавиться от Гронвелта, не считал себя предателем. О Гронвелте позаботятся, он получит огромные деньги за свою долю в казино, люкс останется в его полном распоряжении. Все будет, как раньше, только Гронвелта лишат реальной власти. Конечно, «карандаш» ему оставят. Он по-прежнему сможет приглашать друзей, чтобы те воспользовались услугами казино «Ксанаду». Гости Гронвелта не приносили убытков.
Калли полагал, что он никогда не пошел бы на такое, если бы не инсульт Гронвелта. С тех пор отлаженный механизм отеля «Ксанаду» начал давать сбои. Гронвелту просто не хватало сил для быстрой реакции и принятия правильных решений.
Но все же Калли чувствовал себя виноватым. Он помнил годы, проведенные рядом с Гронвелтом. Гронвелт всячески способствовал его подъему в управленческой структуре «Ксанаду». Калли любил слушать истории Гронвелта, сопровождать его по игорному залу. Это было счастливое время. Он даже предоставил Гронвелту возможность первому вкусить прелестей Кэрол, очаровательной Чарли Браун. На мгновение задумался: а где сейчас Чарли Браун, почему убежала с Озано? И тут же вспомнил, как он ее встретил.
Калли всегда нравилось сопровождать Гронвелта в его ночных обходах игорного зала, которые тот устраивал после обеда с друзьями и уединения с девушкой в своем люксе. Отдав должное наслаждениям плоти, Гронвелт совершал прогулку по своей империи. Искал предателей, как засланных, так и своих, пытавшихся лишить его казино положенной прибыли.
Калли шел чуть сзади, наблюдая, как у Гронвелта с каждым шагом прибавляется сил, как распрямляется его спина, розовеют щеки, словно он подпитывался энергией, черпая ее от игроков.
Однажды вечером в секции для игры в кости Гронвелт услышал, как игрок спросил у одного из крупье, который час. Крупье взглянул на часы и ответил:
— Не знаю, часы остановились.
Гронвелт мгновенно подобрался, пристально посмотрел на крупье. Часы у него были с большим черным циферблатом.
— Позвольте взглянуть на ваши часы.
На лице крупье отразилось недоумение, потом он вытянул руку. Ловкие пальцы Гронвелта мгновенно расстегнули ремешок. Он улыбнулся крупье:
— Часы полежат в моем кабинете. Через час вы подниметесь за ними или уволитесь из казино. Если подниметесь, я перед вами извинюсь. И в качестве компенсации вы получите пятьсот долларов. — И Гронвелт вышел из секции с часами в руке.
В кабинете Гронвелт показал Калли, как устроены часы. Полый корпус вмещал фишку, которая попадала туда через специальную щель. Достав из ящика маленькую отвертку, Гронвелт в считаные минуты вскрыл часы. Внутри лежала черная стодолларовая фишка.
— Интересно, — промурлыкал Гронвелт, — он один пользовался этими часами или сдавал в аренду коллегам? Неплохая идея, но прибыль уж очень мала. Сколько он мог украсть за смену? Триста-четыреста долларов. — Гронвелт покачал головой. — Если бы и остальные довольствовались такой суммой, я бы мог не беспокоиться.
Калли спустился в казино. Питбосс сказал ему, что крупье уволился и уже покинул отель.
В тот же вечер Калли встретил Чарли Браун. Увидел ее у рулеточного колеса. Прекрасную стройную блондинку с лицом ангела. Он даже подумал, а не слишком ли она молода для азартных игр? Одевалась она неплохо, сексуально, но без особого шика. Калли догадался, что приехала она не из Лос-Анджелеса или Нью-Йорка, а откуда-нибудь со Среднего Запада.
Калли поглядывал на нее, пока она играла в рулетку, последовал за ней к столику для блэкджека. Постоял рядом, убедился, что с тонкостями игры она незнакома, завел разговор, стал объяснять, когда и на что надо ставить. С его помощью игра у нее пошла на лад, горка фишек перед ней стала быстро расти. На Калли она уже смотрела как на родного. Когда он спросил, одна ли она в городе, девушка ответила, что приехала с подругой.
