— Не хотел бы ты купить акции этого отеля? — спросил Гронвелт, как только Калли занял указанное ему кресло. В кабинете они были втроем.
— С удовольствием, — ответил Калли. — Расписку готов написать прямо сейчас.
Джонни Сантадио улыбнулся. И его улыбка Калли понравилась, интеллигентная, даже мягкая.
— Судя по тому, что говорил о тебе Гронвелт, ты такой славный парень, что я готов дать деньги на твои акции.
Калли все понял. Ему предлагалась роль номинального владельца.
— Я не возражаю.
— Комиссия по играм выдаст тебе лицензию? За тобой не числится никаких грешков?
— Безусловно, выдаст. Если только у них нет закона, запрещающего трахать телок.
На этот раз Сантадио улыбаться не стал. Просто подождал, пока Калли договорит.
— Я одолжу тебе деньги на эти акции. Ты напишешь на них долговую расписку. В расписке будет указано, что получены они тобой под шесть процентов годовых, и ты будешь их выплачивать. Но, поверь мне на слово, ты ничего не потеряешь, выплачивая этот процент. Ты это понимаешь?
— Да, — кивнул Калли.
— Мы проводим совершенно законную операцию, Калли, — заговорил Гронвелт, — и я хочу, чтобы ты это четко уяснил. Но очень важно, чтобы никто не знал о том, что твоя долговая расписка находится у мистера Сантадио. Только за это Комиссия по играм может отказаться внести твою фамилию в нашу лицензию.
— Я понимаю, — кивнул Калли. — А если со мной что-то случится? Если меня собьет автомобиль или я упаду на землю вместе с самолетом? Как тогда мистер Сантадио получит свои акции?
Гронвелт улыбнулся, похлопал его по плечу.
— Ты для меня что родной сын, не так ли?
— Конечно, — искренне ответил Калли. Причем говорил, что думал. И Сантадио, похоже, одобрил его искренность.
— Тогда ты напишешь завещание и оставишь мне свои акции. Если с тобой что-нибудь случится, Сантадио будет знать, к кому прийти за акциями. Тебя это устроит, Джонни?
Джонни Сантадио кивнул, потом повернулся к Калли:
— Как по-твоему, есть ли у меня возможность получить лицензию? Может Комиссия по играм пропустить меня, закрыв глаза на отца?
Калли понял, что Гронвелт рассказал Сантадио о члене Комиссии по играм, который прочно сидел у него на крючке.
— Это сложное дело, — ответил он, — которое потребует и времени, и денег.
— Сколько времени?
— Пару лет. Вы хотите, чтобы вашу фамилию внесли в лицензию?
— Совершенно верно.
— Когда Комиссия по играм будет «прокручивать» вас, она не найдет ничего компрометирующего?
— Нет, за исключением того, что я сын своего отца. И множество слухов и донесений в архивах ФБР и нью-йоркской полиции. Но никаких доказательств.
— Чтобы отказать вам, Комиссии по играм достаточно и этого.
— Знаю. Поэтому мне и нужна твоя помощь.
— Я попытаюсь.
— Вот и отлично, — подал голос Гронвелт. — Калли, ты можешь пойти к моему адвокату и составить завещание. Один экземпляр пусть пришлет мне. А я и мистер Сантадио позаботимся обо всем остальном.
Сантадио пожал Калли руку, и последний вышел из кабинета.
* * *
Прошел уже год после того, как Гронвелт перенес инсульт. Когда он находился в больнице, Сантадио приехал в Вегас и встретился с Калли. Тот заверил Сантадио, что Гронвелт обязательно поправится, а сам он продолжает работать с Комиссией по играм.
— Ты знаешь, твои десять процентов — не единственный мой интерес в казино, — сказал ему Сантадио. — У меня есть друзья, которым также принадлежит часть акций «Ксанаду». И сейчас нас волнует, сможет ли Гронвелт управлять отелем после инсульта. Я хочу, чтобы ты все правильно понял. Я очень уважаю Гронвелта. Если он сможет и дальше управлять отелем, отлично. А если не сможет, если механизм начнет давать сбои, я хочу, чтобы ты дал мне знать.
В этот момент Калли пришлось выбирать: до конца оставаться с Гронвелтом или попытаться самому определить свое будущее. Он решил руководствоваться интуицией.
— Хорошо, — кивнул он. — Я забочусь не только о ваших интересах или моих, но и о мистере Гронвелте.
Сантадио улыбнулся.
— Гронвелт — великий человек. Я хочу, чтобы мы сделали для него все, что в наших силах. Это естественно. Но никому из нас не будет пользы, если отель вылетит в трубу.
— Да, конечно, — согласился Калли. — Я буду держать вас в курсе.
* * *
Из больницы Гронвелт вышел вроде бы в полном здравии, и Калли вновь, как и прежде, согласовывал с ним все свои действия. Но по прошествии шести месяцев он уже ясно видел, что Гронвелту не хватает сил для эффективного руководства отелем и казино, о чем и доложил Джонни Сантадио.
Сантадио прилетел в Вегас, в присутствии Калли встретился с Гронвелтом и прямо спросил, не хочет ли тот продать свои акции и передать управление в другие руки.
Гронвелт — после болезни он еще больше высох — сидел в кресле и спокойно поглядывал на Калли и Сантадио.
— Твоя позиция мне понятна, — ответил он Сантадио. — Но я думаю, что в самое ближайшее время я начну справляться с работой в полном объеме. Вот что я тебе скажу. Если через шесть месяцев дела не пойдут лучше, я приму твое предложение, и, естественно, мои акции в первую очередь будут предложены тебе. Тебя это устроит, Джонни?
— Конечно, — кивнул Сантадио. — Ты знаешь, я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, и я восхищаюсь твоими способностями. Если ты говоришь, что сможешь за шесть месяцев все наладить, я тебе верю. Если ты говоришь, что через шесть месяцев отойдешь от дел, увидев, что ничего не получается, я тебе верю. Решение остается за тобой.
После совещания, когда Калли повез Сантадио в аэропорт, он услышал от гостя следующее:
— Держи ухо востро. Сообщай, что к чему. Если дела пойдут хуже, так долго мы ждать не сможем.
И Калли пришлось выдержать паузу, потому что в последующие шесть месяцев у Гронвелта значительно прибавилось сил. Но в отчетах, которые Калли посылал Сантадио, места для этого не нашлось. И по прошествии года он порекомендовал Сантадио отправить Гронвелта на покой.
* * *
А потом племянника Сантадио, питбосса одного из казино на Стрип, обвинили в неуплате налогов, и федеральное Большое жюри передало дело в суд. Джонни Сантадио прилетел в Вегас, чтобы переговорить с Гронвелтом. Очевидно, о том, как помочь племяннику, но начал Сантадио с другой темы.
— До назначенного тобой срока осталось примерно три месяца, — напомнил он Гронвелту. — Ты еще не пришел к определенному решению насчет продажи мне своих акций?
Гронвелт взглянул на Калли, который отметил в лице босса грусть и усталость. Потом повернулся к Сантадио:
— А что думаешь ты?
— Меня больше беспокоит твое здоровье, чем отель. По моему разумению, тебе уже тяжело тянуть этот воз.
— Возможно, ты прав. Позволь мне все обдумать. На следующей неделе я должен пойти к своему врачу, и возможно, результаты обследования покажут, что надо уходить, хочу я этого или нет. Но как твой племянник? — переменил он тему. — Можем мы чем-нибудь помочь?
Впервые Калли увидел злого Сантадио.
— Так глупо! Глупо, а главное, зря! Мне в принципе наплевать, сядет он в тюрьму или нет, но обвинительный приговор — еще одно пятно на моем имени. Все будут думать, что за ним стою я или, во всяком случае, имею к этому отношение. Мне нужна помощь, но никаких идей у меня нет.
На лице Гронвелта отразилось сочувствие.
— Не так уж все безнадежно. У Калли есть подходы к судье, который будет вести этот процесс. Что скажешь, Калли? Судья Бранки у тебя в кармане?
Калли мгновенно все просчитал. Оценил, что из этого можно выжать. Дело для судьи трудное. Он попытается ускользнуть, но Калли при необходимости мог надавить на судью. Конечно, это опасно, но результаты могут оказаться весьма весомыми. Если он поможет Сантадио в таком сложном деле, то Сантадио наверняка поставит его во главе отеля, когда Гронвелт продаст свои акции. Свобода племянника укрепит его позиции. Он получит пост президента «Ксанаду».
Калли пристально посмотрел на Сантадио.
— Дело трудное. Будет стоить денег. Но, если вы действительно этого хотите, мистер Сантадио, я могу обещать, что в тюрьму ваш племянник не попадет.
— Ты хочешь сказать, что его оправдают? — уточнил Сантадио.
— Нет, этого я обещать не могу. Может, до приговора дело и не дойдет. Но я гарантирую, что в случае обвинительного приговора он получит условный срок. И велика вероятность того, что судья так поведет процесс и настроит присяжных, что ваш племянник соскочит с крючка.
— Это было бы отлично. — Сантадио крепко пожал Калли руку. — Сделай это для меня и тогда можешь просить о чем угодно.
И внезапно Гронвелт оказался между ними, положил свою руку сверху, словно благословляя их рукопожатие.
