Он снова покачал головой и долго смотрел на карту, прежде чем ее открыть.
Что я здесь делаю? Я должна отсюда уйти. Я не должна позволить твоему мучителю, Камилла, себя разжалобить…
Я отошла от Кармы и преодолела пространство, отделявшее меня от двери, чтобы раз и навсегда уйти из его жизни и изгнать его из своей.
Но, дотронувшись до ручки двери, я услышала стон. И как дура – чёрт! чёрт! – обернулась.
Франц открыл белую обложку. Пролистал страницы, одну за другой… раз, два… вздохнул, закрыл карту и положил ее на стол.
– Ну и? Теперь-то вы знаете, кто это? Вам ведь только это нужно!!!
Он с грустью посмотрел на меня:
– Нет, я не знаю, кто это. Я этого никогда не узнаю.
Что-то не так.
Я сделала шаг в его сторону:
– Это не ее карта?
Этот фрагмент не из этого пазла. Хотя форма у него подходящая.
– И да, и нет. Речь идет о ней, но это не ее карта, это карта акушерства. В ней не содержится ничего, что помогло бы мне ее найти. Здесь не упоминается ни ее имя, ни имя ее матери.
Может быть, стоит повернуть фрагмент другой стороной, Скарабей. Да, вот так…
– Но тогда… откуда вы знаете, что это ее карта?
– Здесь указано имя Оливье… и фраза, которую я написал на скорую руку, добрый хирург, желавший, чтобы их оставили в покое: « Половые органы без аномалий», а за ней – моя подпись. – Он увидел на полу синюю справку, которая оторвалась от карты, и наклонился за ней. – Я ее видел… на следующий день после смерти Камиллы. Я забыл, что это случилось примерно в одно время… – Он посмотрел на меня.
Я – королева дураков.
– Как ты смогла найти эту карту, не зная имени пациентки?
Я…
– Мне… не нужно имя. Достаточно даты.
– Какой даты?
– Франц, это я…
– Я знаю, что это ты, красавица, – воскликнул он, – но о какой дате ты говоришь?
Зачем он меня перебивает, идиот?
– Семнадцатое мая тысяча девятьсот восемьдесят первого года.
Дата, которую я написала на карточке.
– Дата рождения? Откуда ты ее взяла?
– Но… я ее всегда знала… – Я протянула к нему руку, как будто собиралась упасть. – Это дата моего рождения…
Карта упала на пол.
– Твоего…
Он встал…
Теперь-то ты понял, да или нет, черт возьми? Ты понял – или нужно, чтобы я объявила об этом торжественно, с барабанной дробью, трубами и скрипками? Все бы уже давно все поняли… Я, например, поняла, дура, дура, дура, на пять секунд раньше тебя…
…и он пошел ко мне, раскрыв объятия, я раскрыла объятия, он прижал меня к себе, я слышала рыдания, не знаю, его или мои, я бы так хотела все вам сказать, сразу все сказать, все волшебные слова, но боюсь их неправильно произнести, боюсь, что мои рыдания перекроют звук моего голоса , поэтому я его оттолкнула, не отпуская его рук, держа его одними пальцами, чтобы он как следует на меня посмотрел, и, сквозь слезы, вскричала: Какой же вы все-таки зануда, даже не дали мне сказать! Больше никогда меня не перебивайте, слышите? Если и есть кто-то, кого никогда нельзя перебивать, так это я! Вы ничего не видели, и я тоже, но иногда то, что лежит под носом, замечаешь в последнюю очередь!
Да, я здесь! Я – пациентка Альфа!
ФИНАЛ (Andante Respettoso) [99]
Я не знаю, как закончить.
Разве может закончиться такая история, как эта? Разве это не тщеславие – захотеть довести ее до финальной точки, как будто жизнь – это роман или фильм, которым полагается иметь приятный и подходящий финал?
Неужели так важно сказать последнее слово?
В любом случае, эта история не закончилась, она продолжается, с другими персонажами, но у них тот же путь, те же преграды и вершины, те же драконы, которых нужно победить, и те же герои и героини в белых халатах, с мечами, деревянными шпателями и лампами, которые позволяют заглянуть в чрево жизни, а также с тетрадками и ручками, которые, как они надеются, помогут им что-то понять.
Даже если очень часто возникает ощущение, что это бессмысленно и что разобраться в этом невозможно.
Но пока ты жив, ты не побежден.
Пока есть жизнь, битва продолжается.
Единственное истинное поражение – это бегство.
И если я чему-нибудь здесь научилась, так это не сдаваться.
В конце коридора я увидела двустворчатую стеклянную дверь. На пластиковый пол падал треугольный луч света. Сквозь одну из прозрачных створок я увидела загадочный силуэт.
Я остановилась.
Потому что мне стало страшно.
Страшно, что я не знаю и не умею.
Что окажусь не на высоте.
За последние годы я узнала ужасно много нового. Вспомню ли я? Поможет ли мне это хоть в чем-нибудь?
Я стояла и смотрела на дверь, и когда причудливый силуэт зашевелился, ко мне вдруг вернулись все мои знания, как озарение, как вспышка.
Если хочешь оказаться на высоте, просто отрегулируй кресло!
Я улыбнулась, открыла дверь и вошла.
Светило солнце. Справа кабинет консультанта, дверь открыта. Слева молодая женщина только что положила сумку на регистрационную стойку.
– Привет, Джинн! – сказала Сесиль.
– Привет, Сесиль!
Молодая женщина поздоровалась со мной взглядом.
– Здравствуйте, мадемуазель… Я доктор Этвуд.
– Не спеши, – сказала Сесиль. – Я займусь картой пациентки.
– Спасибо.
В коридоре жарко. Я сняла плащ.
– Я положила почту на стол. Тебе пришла открытка!
Я вошла в кабинет. Он не намного больше того, в котором я начинала. Справа деревянная перегородка на металлических рельсах, натянутых между полом и потолком, разделяет кабинет на две половины. У окна поставили письменный стол, с двух сторон от него – два стула на колесиках и два удобных кресла. У двери – самый темный угол кабинета, предназначенный для гинекологического осмотра и процедур. Там стоит очень большое гинекологическое кресло на хромированных ножках. В глубине – небольшая кабинка для переодевания.
Я положила сумку на стол. Открыла шкаф. На металлических плечиках висят несколько белых халатов. На нагрудном кармане первого я прочла: «Жан Этвуд, врач».
Я надела халат.
На открытке изображен большой город с небоскребами, на берегу озера. Я перевернула открытку: Привет из Торонто. Не знаем, когда вернемся… Мне так понравилась твоя повесть! (Алина). А нам – твои песни (Франц, Джон)… Улыбаясь, я положила ее на стол и вышла в коридор. Молодая женщина закрыла сумку и вошла в зал ожидания.
Я стояла и молчала. Потом подошла к стойке. На ней лежал список утренних консультаций. Я прочла:...
77-е отделение – Центр планирования семьи.
Доктор Этвуд.
20 февраля, вторник.
09:00 Корали А.
09:15 Сюзанна Б.
09:30 Доминик К.
– Сейчас зайдет Анжела, покажет фотографии со свадьбы внучки, – сказала Сесиль.
– О-ля-ля! Надеюсь, после двух часов ночи меня никто не фотографировал… Я была совершенно… Жоэль звонил?
– Да, к нему придет пациентка… – Она заглянула в тетрадь. – В пятницу утром.
– Тем лучше…
– Он спросил, сможешь ли ты с ним пообедать.
– Что ты ответила?
– Что это маловероятно, если учесть то, что ты проводишь день с другим…
– Что он сказал?
– Что любит тебя. What else? [100] Мужчины такие глупые…
Я посмотрела на часы. 09:03. Он сказал, в девять.
Заметив мой жест, Сесиль улыбнулась:
– Он придет вовремя. Ах, вот и он!
Я повернулась к стеклянной двери.
Вошел молодой человек, подтянутый, с маленьким рюкзаком в руке, направился ко мне и робко пробормотал:
– Простите, я опоздал… Я новый интерн.
– Ничего страшного, – сказала я, чтобы его успокоить. – Познакомьтесь, это Сесиль.
Он улыбнулся и протянул руку Сесиль, которая встала и протянула руку через стойку.
Я указала на дверь в кабинет:
– Пройдемте туда, поболтаем. Халат у вас есть?
– Да, – сказал он, указав на сумку.
Я провела его в кабинет и предложила сесть. Мы поговорили минут пять. Я рассказала ему об отделении и объяснила, чем мы тут занимаемся. Ответила на его вопросы. Но я не спросила, каким врачом он хочет стать, какой медициной хочет заниматься: у него достаточно времени, чтобы самому это понять. Что-то в его улыбке подсказывало мне, что ему здесь нравится. Он выбрал наше отделение.
Пока он снимал свитер и надевал халат, я вышла за первой пациенткой:
– Мадемуазель А.?
Она вышла из зала ожидания, и я указала ей на нашего новобранца, стоящего посреди коридора:
– Вы не против, если наш интерн будет присутствовать на консультации?
Она кивнула, я пригласила ее в кабинет, предложила сесть и, устраиваясь за письменным столом, сказала:
– Чем мы можем вам помочь?
Она заговорила, ее голос звучал уверенно. Ее прислала сюда двоюродная сестра, которая наблюдалась у доктора Кармы. Она сказала, что здесь ей помогут. «Видите ли, у меня очень запутанная история». No problemo, наше отделение как раз на таких и специализируется… «Если честно, я не знаю, с чего начать, но…»
