2:1 — 4:6 Иерусалим Бога и Иерусалим людей
Новый заголовок предполагает, что эти пророчества могли передаваться как отдельные самостоятельные произведения, прежде чем были включены в общее собрание. В них тема конечной славы Иерусалима резко сменяется темой его жалкого нынешнего состояния.
2:2—5 Город Бога
Здесь, как и в Мих. 4:1–5, отмечается истинное высокое положение Сиона, на котором обитает Господь (ср. Пс. 67:16—17, где высокие горы с завистью смотрят на гору Господню); и в этом только и заключается слава Церкви. Ее роль в том, чтобы привлекать к себе людей (2—3), а не муштровать их. Им нужны слово истины Божьей и Его закон (3б, 4а; ср.: 42:4), как любой совершенной окружности нужен твердый центр. Идиллическая картина, близкая к пророчеству (4бв), не может быть оторвана от начальных строк, иначе нам останется лишь горькая карикатура на эту сцену, нарисованная в Иоил. 3:9–10. Итак, и здесь, и у пророка Михея видение заканчивается призывом (5) не мечтать о том дне, когда обратится весь мир, но откликнуться немедленно и сейчас же.
Может быть, наш Господь вспомнил это место в Писании, когда первые из стекавшихся к Нему язычников реализовали Его пророчество о том, что Он будет вознесен (тот же самый глагол, но в более глубоком смысле, употреблен в переводе LXX Ис. 2:2б) и привлечет к Себе всех людей (Ин. 12:32).
2:6—9 Город идолов
Поток суеверий (6), связей (6в), богатства (7а), вооружения (7б) и идолов (8), делавших космополитическую Иудею чем угодно, только не светом для народов, как только что было описано, позволяет предположить, что изображаемый период относится к дням Иоафама или Ахаза, самому началу пророческой деятельности Исайи, между процветанием при Озии и реформами Езекии. Страна хотя и переполненная, но нуждающаяся; у нее есть все, кроме Бога (6а).
О репутации филистимлян как чародеев (6) см.: 1 Цар. 6:2–6; 4 Цар. 1:2–4. О материальном уровне, изображенном в ст. 7, см.: Втор. 17:16–17. Слово идолы — излюбленный термин Исайи, возможно, потому, что оно звучит одинаково с прилагательным «бесполезный» (ср.: Иов. 13:4). Народ и человек ('adam… 'is общая и личная формы слова «люди») переведены в Пс. 48:2 как «простые и знатные». В ст. 11 и 17 они появляются в значении «каждый».
2:10–22 Страх Господень
Зловещие повторы (10б, 19б, 21б; 11 и 17) и безграничность сцены превращают этот отрывок в поэму необычной мощи. Они завершают помещенное в начале видение Бога «высокого и превознесенного» (ср.: 6:1), в них приводится заключительный довод против упования на земные силы, что является постоянной темой пророчеств Исайи. То, что грядет день Господа Саваофа (12), придает проповеди Исайи ту же стремительную страстность, которой отмечена проповедь апостола Павла (ср.: Деян. 17:31) и которую постепенно утрачивает современная церковь. В этом отрывке говорится не о неком промежуточном кризисе, но, что совершенно ясно, о дне последнем. В апокалиптических гл. 22 — 27 будет более подробно рассматриваться эта тема.
Под пышным личиной «высокого людского» скрывается многое из того, что впечатляет человека в природе и ее ландшафтах (13—14), в оборонительных укреплениях, возведенных руками человеческими (15), в достижениях культуры и техники (16; см. ниже) и более всего в самом человеке и созданной им религии (17—18). Но тем поразительней окончание в его трагической молниеносности (как в Отк. 6:15—17), наглядно подчеркивающее нынешнее терпение Бога, способного в один момент обратить нас в позороное бегство и заставить отбросить все то, что Он так давно велел нам оставить (20).
Фарсис (16; см.: NIV mg.), вероятно, означает плавильный завод, а корабли с таким названием должны быть теми, на которых перевозились слитки. Или же здесь подразумевается Фарсис испанский, а фарсисские корабли — это суда, совершающие дальние рейсы (ср.: 23:6). Редкое слово, обозначающее украшения (AV: «картины», RV: «скульптуры»), кажется, употреблено здесь в значении «корабли», что подчеркивает скорее их красоту (вожделенные), нежели размер. Ст. 22 в LXX отсутствует, однако он несет ту же смысловую нагрузку, что и ст. 5, переключаясь с видения на действие. Ссылка на дыхание в ноздрях. .. подчеркивает бренность человеческого существования, она служит действенным вступлением к следующей главе.
3:1—15 Наказание распадом государства
Если в предыдущей сцене все было космическим и сверхмощным, то здесь все выглядит нищенски жалким. Изучается разрушительное воздействие нужды на безыдейных людей. Нужда двойная: во–первых, людям отчаянно не хватает материальных благ (хлеб и вода, 1; одежда, 7), а во–вторых — руководства (2–4). В некоторых районах Иудеи пророчество начало сбываться к тому времени, когда ассирийцы закончили грабеж и ушли (см.: 1:5–9), однако по–настоящему оно исполнилось век спустя, когда Навуходоносор угнал в Вавилон цвет нации (ср.: 4 Цар. 24:14), оставив после себя правителей слабых и безответственных.
Перечень вождей (2–3) дает нам самое первое впечатление об обществе во времена Исайи; среди этих уважаемых людей — шарлатаны (советник… искусный в слове). Но, несмотря на весь этот беспорядок, самое худшее еще впереди; вначале их совершеннейшая несостоятельность приведет к анархии (4–5), а в конце концов — к разрушению столь полному, что оно будет казаться непоправимым (6—8). Отроки и дети в ст. 4 такая же метафора, как и дети и женщины в ст. 12; однако эти развалины (6) вполне можно понимать буквально. Несмотря на уверенность, что Иерусалим не будет взят Сеннахиримом (напр.: 37:33–35), Исайя, как и пророк Михей, ясно видел, что конечной славе города (ср.: 2:2–4) будет предшествовать его разрушение (напр.: 22:4—5; 32:14; 39:6; ср.: Мих. 3:12; 4:1—8). В проповеди Исайи никогда не звучала уверенность в безусловной защите Бога (хотя часто предпринимались попытки доказать обратное).
Парадоксально, но дух пораженчества, который был предсказан в ст. 6—7, в следующих стихах сменяется открытой бравадой. Яркая демонстрация вольномыслия и свободы от оков нравственности, приведенная в ст. 86 и 9, не только оскорбительна для Самого Бога, Который является единственным источником благодати (как становится ясно из устрашающего окончания ст. 8), но и губительна для любой попытки сохранить веру во что–либо. После того как скептик насладится бурной жизнью, его бросают странствовать в пустыне, сотворенной его собственными усилями. Итак, в ст. 13—15 объявляется приговор безжалостным современникам Исайи, которые сами привели в движение смертоносный механизм. Гл. 5 будет более подробной, но столь же устрашающей.
3:16 — 4:1 Вместо пояса будет веревка
Нигде прежде ограниченность не изображалась так безжалостно и так быстро не приводила к трагедии. Уже самое начало неприятно поражает и выглядит нелогичным на фоне ст. 15, в котором дается оценка человеческой жизни. Здесь не возникает потребности в карикатуре; двадцать одно наименование бижутерии (18—23) составляет маленькое отдельное царство, достаточное, чтобы полностью занять собой человеческий разум, однако предельно уязвимое. Разыгрываются ужасные картины (3:24 — 4:1), а в ст. 24—25 судьба отдельных жителей становится символом того, что ждет их родной город. Этот образ часто использовался и в отношении Вавилона, и в отношении Иерусалима (ср.: 47:1–3; 52:2).
Хотя может показаться, что эти частные проявления ограниченности со временем исчезли, однако всем поколениям и обоим полам присущи свои собственные нелепые пристрастия, которые могут оказаться слишком всепоглощающими. В контексте этих глав нам показывают еще одну сторону земной славы, ее пустоту, которую должно считать позором по сравнению со славой Божьей. Великолепие ее начинает обрисовываться в следующем отрывке.
4:2—6 Грядущем слава
Общий смысл этого отрывка заключается в том, что спасение находится по ту сторону суда. Неверный Израиль будет лишен славы за свое нечестие. И только после того как иудеи очистятся страданием, Господь вновь сделает их могущественным народом посредством «Shekinah» — Своего Божественного присутствия, как во время первого исхода.
Отрасль (2) здесь обозначает «побег новой поросли», что однозначно с плодом новой земли. Смысл в том, что Израиль должен возродиться; когда Божий суд уничтожит всю его былую славу и останется лишь несколько выживших, на его корнях прорастут новые побеги. Имеется в виду обновленное общество, а впоследствии к этому будет добавлено, что один Человек Сам станет этой новой отраслью (ср.: Иер. 23:5; Зах. 3:8; 6:12 и подобное выражение в Ис. 11:1).
В NIV затеняется индивидуализм ст. 3 (буквально «тот, кто останется… кто уцелеет… каждый, кто будет написан в книгу…»). Новый Иерусалим будет состоять из святых людей, чьи имена будут записаны в книге жизни (ср.: Исх. 32:32—33; Мал. 3:16; Отк. 20:12–15). Но ст. 5 показывает, что между членами этого общества будут существовать совсем иные отношения, чем те, которые описаны в 1:13, и увенчается это общество славой Божьей. Эта слава будет почивать на всей горе, а не только в святилище, как прежде, поскольку тогда все станут святыми. В гимне «Glorious things of thee are spoken», основанном на словах ст. 5 и 6, совершенно справедливо говорится о Божественном присутствии «ради славы и покрова» над Церковью и вокруг нее. Ср. ст. 6 с 25:4—5.
