Содержание
1:1–31 Критическая ситуация
1:1 О пророке и времени его служения
1:2–4 Великое обличение
1:5—9 Опустошение Иудеи
1:10—20 Религиозная развращенность и очищение от нее
1:21—31 Сетования Бога и Его намерения
2:1 — 4:6 Иерусалим Бога и Иерусалим людей
2:2–5 Город Бога
2:6–9 Город идолов
2:10–22 Страх Господень
3:1 — 15 Наказание распадом государства
3:16 — 4:1 Вместо пояса будет веревка
4:2—6 Грядущая слава
5:1–30 Виноградник, принесший дикие ягоды
5:1–7 Притча
5:8—23 Шестикратное «горе»
5:24—30 Мстители Господа
6:1–13 Призвание пророка
7:1 — 12:6 Буря и солнце: Ассур и Эммануил
7:1–17 Исайя противостоит царю Ахазу
7:18 — 8:22 Объяснение выбора
9:1—7 Мессианская заря
9:8 — 10:4 Тень над Самарией
10:5–34 Секира Господа над Иудеей
11:1 — 12:6 Мессианское царство
13:1 — 23:18 Пророчества о народах
13:1 — 14:23 Вавилон
14:24–27 Ассирия
14:28—32 О Филистимской земле
15:1 — 16:14 Моав
17:1 — 14 Дамаск и северный Израиль
18:1—7 Эфиопия
19:1–25 Египет
20:1–6 Азотский кризис
21:1–10 Вавилон, «Пустыня приморская»
21:11–12 Дума
21:13–17 Аравия
22:1–25 Иерусалим
23:1–18 Тир
24:1 — 27:13 Заключительная победа Господа
24:1—23 Суд Божий над небом и землей
25:1 — 12 Великое освобождение
26:1 — 27:1 Торжество после тягот
27:2—13 Народ для Бога
28:1 — 31:9 Ассирийский кризис: помощь Бога или помощь людей?
28:1—29 Отповедь насмешникам
29:1—8 Последняя отсрочка для «Ариила»
29:9—24 Духовное помрачение Израиля, углубившееся и рассеявшееся
30:1–31:9 О будущем Египта и Ассирии
32:1 — 35:10 Спасение и мрачные события перед ним
32:1—8 Царство праведников
32:9—20 Нет простого пути к миру
33:1—24 Стремление к освобождению
34:1 — 17 Вселенский суд
35:1–10 Цветущая пустыня
36:1 — 39:8 Тяжелые испытания Езекии
36:1 — 37:38 Нападение ассирийцев
38:1–22 Болезнь Езекии
39:1–8 Послы из Вавилона
40:1 — 48:22 Далекая ночь, проведенная в Вавилоне
40:1 —11 Долгожданный Господь
40:12–31 Несравненный Бог
41:1–29 Боги история
42:1–17 Свет для народов
42:18—25 Неверный раб и неизменный Господь
49:1 — 55:13 Заря искупления
49:1—13 Вторая «Песнь о Рабе Господнем»
49:14—23 Утешение Иерусалиму
49:24 — 50:3 Утешение пленникам
50:4—9 Третья «Песнь о Рабе Господнем»
50:10—11 Эпилог песни
51:1–8 Подкрепление веры
51:9–52:12 Растущая надежда
52:13 — 53:12 Четвертая «Песнь о Рабе Господнем»
54:1—17 Распространившаяся отчизна
55:1—13 Щедрая милость
56:1 — 66:24 Слава и позор Сиона
56:1—8 Призыв к иноплеменникам
56:9 — 59:15а Позор Сиона
59:156—21 Единственный Спаситель
60:1–62:12 Слава Сиона
63:1–6 Единственный Мститель
63:7 — 64:12 Вопиющая нужда Сиона
65:1 — 66:24 Великое разделение
Комментарии
1:1—31 Критическая ситуация
1:1 О пророке и времени его служения
Имя Исайя означает «Спасение Яхве», что как нельзя лучше подходит к «евангельскому пророку». Перечень царей, при которых он жил, показывает, что его пророческое служение длилось как минимум сорок лет, начиная с последнего года правления царя Озии (см.: Ис. 6:1, приблизительно 740 г. до н. э.). Год смерти пророка точно не известен. Очевидно, он пережил осаду Иерусалима в 701 г. до н. э. во время царя Езекии, чье правление продолжалось до 687/6 г. до н. э.
1:2—4 Великое обличение
Обращение к небесам и земле напоминает прощальный наказ Моисея (Втор. 30:19), и выразительное сыновья добавляет ноту личной страстности. Прямое обращение Бога в ст. 26, 3 (Я… Мне… Мои) и подкрепляющие его замечания ст. 4 сразу же переносят нас в самый разгар кризиса: семья Бога порвала с Ним отношения. (Ст. 3 звучит еще более резко в немногословном оригинале, потому что в нем опущен предлог а. В ст. 4 смысл вполне может быть таким: «[Божий] народ грешный!» — тот же парадокс, что и в ст. 26.) Эпитет Святой Израилев весьма характерен именно для Исайи и появляется двенадцать раз в гл. 1 — 39 и тринадцать в гл.40 — 66. Во всех прочих текстах Писания он встречается всего дважды. Ему вторят возгласы серафима (6:3), однако высокая недоступность слова «святой» смягчается тем, что Бог отдает Себя Израилю. Раньше эта мысль звучала в Ос. 11:9.
1:5—9 Опустошение Иудеи
Неизвестно, помещено ли здесь одно из поздних пророчеств Исайи, или же мы видим результат прозрения (слово как в ст. 7д, 8д свидетельствует скорее в пользу последнего, поскольку кажется, что пророк описывает только то, что видел собственными глазами), очевидно, что освещаются темы, предписанные его пророческим призванием. Проследив развитие мысли от ст. 5а к ст. 7 и 9 (ср.: 6:9–10, 6:11–12 и 6:13), мы отмечаем мотив «остатка», который по мере развития пророчества становится все более отчетливым (особенно см.: 10:20–22). В ст. 5—6 изображается не больной, но оказавшийся на пороге гибели, однако продолжающий выдвигать свои требования. Ст. 5 передает суть этого, а перечисленные в ст. 6б симптомы — это симптомы поражения грехом; ср.: раны с «язвами» в 53:5. Настоящая действительность отражена в ст. 7–8: это земля Иудеи, она вытоптана конями чужеземцев, и только Иерусалим (Сион) еще остался уцелевшим. Очевидно, это последствия вторжения Сеннахирима, о котором мы знаем из 4 Цар. 18:13, его воздействие передано в Ис. 37:30—32, а факты были записаны на Призме Тейлора, где Сеннахирим утверждал, что взял в плен сорок шесть укрепленных городов вместе с «бесчисленными поселениями» и двумястами тысячами людей. Шалаш — это хибарка полевого работника или дозорного, забытая после сбора урожая. Для некогда славного Сиона достаточно и того, что он оказался на волосок от судьбы Содома, но все же не был стерт с лица земли (9).
1:10—20 Религиозная развращенность и очищение от нее
Обращение к иудеям как к жителям Содома было одновременно обличением и приговором. С одной стороны, катастрофа, происшедшая в Содоме, для людей древнего мира была тем же, чем для нас должна быть трагедия Помпеи или Хиросимы. Содом пользовался ни с чем не сравнимой дурной репутацией, пока Исайя не произнес слова из ст. 10. Его поддержали Иезекииль (Иез. 16:48) и Наш Господь (Мф. 11:23), Который мерил (и все еще мерит) вину возможностью. Из всех пророческих вспышек гнева по поводу поддельной религиозности (ср.: 1 Цар. 15:22; Иер. 7:21–23; Ос. 6:6; Ам. 5:21–24; Мих. 6:6–8) эта была самой мощной и подкрепленной. Ее страстность осталась непревзойденной даже для пророка Амоса, а форма и содержание тесно связаны. Сначала отвергаются жертвы, затем те, кто их приносил (11–12); в то время как тон Бога меняется от неприятия к отвращению, Его конкретное обвинение откладывается до момента страшного окончания ст. 15: ваши руки полны крови.
Теперь упрек уступает место повелению, выраженному в восьми громоподобных призывах покончить со злом (16) и начать творить добро (17). Это — покаяние в полной мере, неповторимо личное, неизмеримо полезное (ср.: Дан. 4:27; Мф. 3:8; Лк. 19:8). Но эти проникновенные требования подготавливают к предложению незаслуженного спасения, которое следует тут же.
Поразительно, что столь значительное предложение выражено (18), как и великое обвинение ст. 2—4, на языке судебного процесса: придите и рассудим, то есть давайте судиться по нашему делу (ср.: Иов. 23:7). Бог ждет от нас открытости, и, принимая ее, Он может изменить неизменное и стереть неизгладимое (багряное и пурпур были не только яркими, но и стойкими красителями). Только в таком случае в призыве омойтесь (16) не звучит насмешки. Ст. 19–20 еще раз напоминают нам о жизненно важном выборе, о котором уже говорилось во Втор. 30:15—20 (ср. коммент. к ст. 2).
1:21—31 Сетования Бога и Его намерения
1:21—23 Утраченная чистота. Эти строки звучат как погребальный плач («Как пали сильные на брани!», 2 Цар. 1:25; ср.: «Как…» в 14:12; Плач. 1:1 и т. д.) по исчезнувшей славе; даже метафоры ее изменяются с трагических на бытовые (жена… серебро… вино). Оплакиваются исключительно моральные потери; не империя Давида или богатство Соломона, но царившая в них справедливость. В ст. 23 дается изображение социальной несправедливости, которое, как и на протяжении всей главы (от ст. 2 до ст. 17), следует за повествованием о духовной нечистоте.
1:24—26 Огонь очищающий. Бог повторяет Свою собственную метафору из ст. 22, чтобы открыть огненную сторону любви и милосердную сторону суда и наказания. Именно любовь — противоположность равнодушия — отделяет вредные примеси, причисляя их к врагам Божьим (ср.: 62:1; Отк.3:19).
1:27–31 Огонь попаляющий. Проведенная Богом граница между другом и врагом, спасенными и истребившимися проходит прямо через Сион; она разделяет не евреев и язычников, но обратившихся (т. е. тех, кто «повернулся») и отступников. Для последних огонь станет концом, а не началом. Ключ к метафоре дубрав и садов (29–30) находим в ст. 31; они здесь означают человеческие силу и устроения, надежность которых кто–то пытается испытать. Иначе можно сказать, что они означают сильного и дело его, которые могут только произвести впечатление силы и крепости, но не могут быть надежными (ср.: Ам. 2:9). (Необязательно усматривать здесь намек на идолов или на обряды, связанные с плодородием, например, миниатюрные «сады Адониса», увядание которых символизировало ежегодную смерть бога, хотя необычная метафора может предполагать и это.) Эти слова выглядят предупреждением о том, что искусство человека может обратиться против него самого, стать искрой (31), которая приведет к страшному пожару.
