На XIII партийной конференции в докладе о партстроительстве Сталин выставил условия, необходимые, по его мнению, для развития внутрипартийной демократии: «Необходимо, во-первых, чтобы индустрия развивалась, чтобы рабочий класс рос количественно, чтобы культурность рабочего класса поднималась, и чтобы рабочий класс рос также качественно. Необходимо, чтобы партия, как авангард рабочего класса, также росла, прежде всего, качественно, и, прежде всего, за счет пролетарских элементов страны»1. В качестве препятствий на пути демократизации партийной жизни Сталин называл пережитки старого военного периода («военного коммунизма»), мощное давление бюрократического государственного аппарата (насчитывающего более миллиона человек) на партийный аппарат (не более 30 ООО человек), а также низкий культурный уровень партии. Не снималась с повестки дня и угроза нового вооруженного конфликта с буржуазным миром. Доводы Сталина не были лишены логики и формально вполне обоснованы. Кроме того, в докладе Сталина имелся раздел, озаглавленный «Шесть ошибок тов. Троцкого», в вину которому было поставлено следующее:
1) статья «Новый курс» была расценена как платформа, как противопоставление себя всему ЦК;
2) поведение Троцкого во время дискуссии было названо двусмысленным;
3) Троцкий был обвинен в том, что противопоставил аппарат самой партии;
4) одной из самых больших ошибок было названо противопоставление молодежи старым кадрам, а также обвинение партийных вождей в перерождении, или в возможности такового.
Троцкому припомнили также его тезис о том, что молодежь является барометром партии, как и то, что он допустил принципиальную возможность существования свободы группировок в партии1. Троцкий тем самым делался весьма уязвимой фигурой, но исключение его из Политбюро в данный момент противоречило бы всему духу партийной конференции (да и доклада самого Сталина), представленной в глазах партийной массы как шаг к укреплению партийного единства. Кроме того, у Троцкого еще сохранялся высокий авторитет в Красной Армии. Можно предположить, что столь быстрое удаление Троцкого из Политбюро вообще не входило в планы Сталина, ибо резко усиливало позиции Зиновьева.
XIII Всероссийская партийная конференция — ключевой момент в процессе трансформации большевизма в «державный коммунизм». Это следует из содержания практических выводов данной конференции. Вот некоторые из них:
…3. Партийные организации должны повести особенно заботливую разъяснительную работу среди тех ячеек, которые в истекшей дискуссии в той или другой мере колебались в вопросе партийной линии. (На практике это означало роспуск значительной части таких ячеек, или перевыборы секретаря ячейки)…
5. Одной из важнейших задач является — поставить на должную высоту изучение истории РКП и, прежде всего, основных фактов борьбы большевизма с меньшевизмом, роли отдельных фракций и течений во время этой борьбы, в особенности тех эклектических фракций, которые пытались «примирить» большевизм с меньшевизмом. (Этот пункт был явно направлен против Троцкого и его окружения).
6. По образцу крупных пролетарских организаций необходимо создать во всех наших организациях кружки по изучению ленинизма, взяв, как основное пособие, прежде всего собрание сочинений тов. Ленина и обеспечив надлежащее руководство этими кружками. (Таким образом, было положено начало превращению теоретических и полемических работ Ленина в схоластическое учение, а томов его собрания сочинений — в сакрализированные цитатники. Позднее Сталин даст крайне примитивную формулировку «ленинизма» — «ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности…»).
7. Необходимо укрепить надлежащими силами центральный орган партии («Правду») с тем, чтобы он имел возможность систематически разъяснять основы большевизма и вести кампанию против всех уклонов от него. (Разъяснение основ большевизма предполагало наличие абсолютизированной доктрины, чего не было и не могло быть в дореволюционном большевизме)…
9. Свобода обсуждения внутри партии ни в коем случае не означает свободы подрыва партийной дисциплины. Центральный Комитет партии и все партийные центры на местах должны немедленно принять самые суровые меры для охраны железной большевистской дисциплины, где ее пытаются колебать.
10. Против распространения непроверенных слухов и запрещенных к распространению документов и аналогичных приемов, являющихся излюбленным методом беспринципных групп, заразившихся мелкобуржуазными настроениями, должны быть приняты решительные меры вплоть до исключения из партии1. (Если бы не развернувшаяся через год борьба за власть внутри самой «тройки», этот пункт уже в 1924 году мог обеспечить желанное, но весьма искусственное единство. — А. Б.)
Несмотря на то, что в этих «выводах» слово «большевизм» поминается на каждом шагу, фактически речь шла о выхолащивании самой сути большевизма как синтеза революционной тактики и революционной идеологии. Можно согласиться с Д.В. Колесовым, который утверждает:
«В изменяющейся политической ситуации, когда жизнь ставит сложные, острые, неожиданные проблемы, решать которые можно по-разному, единомыслие невозможно даже теоретически, так как изначальное единомыслие не позволяет осуществлять поиск необходимого решения. Поскольку же правильность или неправильность тактики может выявиться только со временем, а в общественных процессах заранее все учесть невозможно в принципе, то вообще неизвестно, к мнению кого из руководства должны присоединиться остальные его члены. Если нет единоличного вождя. Если же к мнению одного все прислушиваются постоянно, то за его исключением все прочие уже не вожди, а лишь высокопоставленные исполнители чужой воли. Ширма коллективного руководства, за которой скрывается единоличная власть»[458].
Отсюда можно сделать вывод, что именно решения XIII Всероссийской партийной конференции стимулировали борьбу за единоличное руководство в верхах партии, многократно усилив авторитарные тенденции, заложенные в самой сверхцентрализованной партийной структуре. Эта структура рано или поздно должна была быть замкнута на вождя. А это еще раз подтверждает, что с большевизмом было покончено. И это видели многие. Не случайно 1925 год стал годом массовых самоубийств членов РКП(б). Как пишет B.C. Тяжельникова, «всплеск самоубийств был зафиксирован в 1925 году, когда в некоторых партийных организациях они принимали «чуть ли не массовый характер»[459]. По данным Тяжельниковой, каждый восьмой из умерших в 1925 году коммунистов покончил с собой[460]. Особый резонанс вызывали самоубийства известных старых большевиков: в 1924 году покончил с собой Лутовинов, в 1925 застрелилась Евгения Бош. Среди причин самоубийств партийная печать ставила на первое место бытовое разложение и несогласие с нэпом, но вряд ли это соответствовало истине. Тяжельникова совершенно верно указывает как на одну из главных причин «несоответствие идеальной социальной модели и реальной жизни».
Для старых большевиков, желающих сохранить себя в партии (а без партии многие из них себя не мыслили), остается только одна линия поведения — всегда быть с «правильным» большинством, которое в новой партии успешно формировалось сверху с помощью манипуляций партийного аппарата. Для многих старых большевиков это было сопряжено с большими моральными издержками. Было ясно, что человек, подчинивший себе аппарат, автоматически и неизбежно со временем станет вождем партии. Коллективное руководство в такой партии было исключено изначально. Лучше и быстрее всех это осознал Сталин, воистину бывший «технологом власти». Но для того, чтобы окончательно похоронить революционный большевизм, заменив его «державным коммунизмом», надо было дезавуировать курс на мировую революцию, превратив коммунизм из революционной идеологии в метод управления государством, а саму идеологию превратить в квазирелигию.
Сталин, в отличие от Ленина, с самого начала не проявлял никакого энтузиазма в вопросе о мировой революции. В то время как Ленин в 1918–1920 годах сделал не одно публичное заявление о приближении мировой революции (трудно сказать, было ли это искренней верой, или это был своеобразный пиар), Сталин еще в начале 1918 года высказывал сомнения в возможности такой революции: «…революционного движения на Западе нет, нет
фактов, а есть только потенция, а с потенцией мы не можем считаться». Революции в Восточной Европе не прибавили Сталину оптимизма в этом вопросе. Можно предположить, что Сталин, в отличие от Ленина, с 1917 года был убежден в «чисто русском характере» происходящего в России социально-политического переворота. Кстати, и дискуссия 1922 года о форме устройства СССР показала, что Сталин, выдвигая принцип «автономизации», уже тогда фактически вел дело к восстановлению единой державы, правда, в красной ипостаси. Принцип «федерализации», предлагаемый Лениным, предполагал в будущем расширение СССР как следствие мировых революционных процессов.
