Женщина кивнула. Доспех синего рыцаря начал слабо светиться, а потом рыцарь взлетел, как будто упал в небо. Потрясенный Далинар отшатнулся и увидел, как светящаяся синяя фигура вознеслась и полетела по дуге к деревне.
– Идем, – сказала женщина, и ее голос из-под шлема звучал гулко.
Она поспешила вниз по склону.
– Постой! – Далинар побежал следом.
Таффа схватила дочь и тоже бросилась за ним. Позади догорала масляная лужа.
Воительница замедлила шаг, чтобы спасенные за ней поспевали.
– Я должен знать, – заговорил Далинар, чувствуя себя глупо. – Какой это год?
Женщина в доспехах повернулась к нему. Шлема на ней опять не было. Он моргнул – когда она успела? В отличие от своего товарища, незнакомка была светлокожей – не бледной, как уроженка Шиновара, но слегка загорелой, как алети.
– Восьмая эпоха, триста тридцать седьмой.
«Восьмая эпоха? – подумал Далинар. – Что это значит?» Видение отличалось от всех прочих. Перво-наперво, прежние были намного короче. И с ним говорил голос. Куда же он подевался?
– Где я? – спросил Далинар. – Что это за королевство?
Женщина нахмурилась:
– Разве ты не исцелился?
– Со мной все хорошо. Просто… я должен знать. В каком я королевстве?
– Это Натанатан.
Далинар выдохнул. Натанатан! Расколотые равнины располагаются в краю, который некогда звался Натанатаном. Это королевство пало много веков назад.
– И вы сражаетесь за натанатанского короля? – спросил он.
Она рассмеялась:
– Сияющие рыцари служат не одному королю, но всем сразу.
– И где же вы живете?
– Наши ордена расположены в Уритиру, но мы живем в городах по всей Алетеле.
Далинар остолбенел. Алетела. Так некогда назывался край, ставший потом Алеткаром.
– Вы пересекаете границы королевств, чтобы сражаться?
– Хеб, – опять вмешалась Таффа. Она выглядела очень обеспокоенной. – Это ведь ты пообещал мне, что Сияющие придут и защитят нас, прямо перед тем, как отправился искать Сили. У тебя все еще туман в голове? Госпожа, ты не могла бы его снова исцелить?
– Мои силы понадобятся другим раненым, – сказала женщина, бросив взгляд на деревню. Битва, похоже, приближалась к концу.
– Я в порядке, – вмешался Далинар. – Алетк… Алетела. Вы там живете?
– Наш долг и наша привилегия, – проговорила осколочница, – дожидаться начала нового Опустошения. Одному королевству суждено изучать искусство войны, чтобы другие могли жить в мире. Мы умираем, чтобы вы жили. Так было всегда.
Далинар стоял не шевелясь и пытался осознать услышанное.
– Нам нужны все, кто способен сражаться, – продолжила женщина. – А все, кто желает сражаться, – милости просим в Алетелу. Любая битва меняет человека. Мы обучим тебя, и ты сможешь выстоять. Присоединяйся к нам.
Далинар, сам того не ожидая, кивнул.
– Даже пастбищу нужны три вещи. – Голос воительницы изменился, словно она цитировала по памяти. – Стада, чтобы росли, пастухи, чтобы пасли, и сторожа на границах. Мы, алетельцы, и есть сторожа – воины, которые защищают и сражаются. Мы храним ужасное искусство убивать и передаем его другим, когда приходит Опустошение.
– Опустошение… То есть Приносящие пустоту, да? С ними мы сражались этой ночью?
Женщина снисходительно фыркнула:
– Приносящие пустоту? Эти? Нет, это была Полуночная Сущность, хотя кто ее выпустил – загадка. – Она посмотрела куда-то в сторону, и ее лицо сделалось задумчивым. – Харкейлейн говорит, скоро Опустошение, а он нечасто ошибается. Он…
Внезапно в ночи раздался крик. Осколочница выругалась, повернувшись на звук.
– Ждите здесь. Позовите, если Сущность вернется. Я услышу. – И она бросилась во тьму.
Далинар вскинул руку, разрываясь между желанием побежать следом и желанием остаться, чтобы сторожить Таффу и ее дочь. «Буреотец!» – подумал князь, сообразив, что они остались во тьме, когда осколочница в светящемся доспехе исчезла.
Он повернулся к Таффе. Она стояла рядом с ним на тропе, но ее взгляд почему-то сделался отрешенным.
– Таффа?
– Я скучаю по этим временам, – сказала женщина.
Далинар вздрогнул. Это не ее голос. Это голос мужчины, глубокий и сильный. Голос, который говорил с ним во время каждого видения.
– Кто ты такой? – спросил Далинар.
– Они когда-то были едины, – продолжала Таффа или тот, кто стал ею. – Ордена. Люди. Случались, конечно, проблемы и стычки. Но у них была единая цель.
Далинара пробрал озноб. Что-то в этом голосе казалось ему смутно знакомым. Он ощутил это в первом же видении.
– Прошу, скажи, что происходит, зачем ты мне все это показываешь. Кто ты? Какой-то слуга Всемогущего?
– Хотел бы я помочь. – Таффа смотрела на Далинара, но не обращала внимания на его вопросы. – Ты должен их объединить.
– Ты это уже говорил! Но мне нужна помощь. То, что женщина-воин сказала про Алеткар, – это правда? Мы снова можем стать такими же?
– Говорить о том, что может случиться, запрещено. А все былое – зависит от точки зрения. Но я попытаюсь помочь.
– Тогда хватит расплывчатых ответов!
Таффа устремила на него угрюмый взгляд. Каким-то образом при свете звезд он видел ее карие глаза. В них пряталось что-то глубокое, что-то пугающее.
– По крайней мере, скажи мне вот что. – Далинар ухватился за единственный вопрос, который пришел ему в голову. – Я доверял великому князю Садеасу, но мой сын Адолин считает, что это глупо. Должен ли я по-прежнему доверять Садеасу?
– Да, – сказало существо. – Это важно. Не позволяй мелочным дрязгам поглотить себя. Будь сильным. Поступай с честью, и честь придет тебе на помощь.
«Наконец-то, – подумал Далинар. – Хоть что-то понятное».
Князь услышал голоса. Темный пейзаж вокруг начал расплываться.
– Нет! – Он потянулся к женщине. – Не отсылай меня обратно сейчас! Как мне быть с Элокаром и с войной?
– Я дам тебе то, что смогу, – произнес удаляющийся голос. – Прости, что не даю большего.
– Да что это за ответ?! – взревел Далинар.
Он дергался и рвался. Его держали чьи-то руки. Чьи они? Князь ругался, отбиваясь, извиваясь, пытаясь вырваться на свободу.
Потом замер. Он был в казарме на Расколотых равнинах, и по крыше тихонько стучал дождь. Самая тяжелая часть бури миновала. Несколько солдат прижимали Далинара к полу, а Ренарин обеспокоенно смотрел на него.
Далинар застыл с открытым ртом. Он кричал. Солдаты смущенно поглядывали друг на друга. Как и раньше, он отыгрывал все, что делал в видении, говорил на тарабарском языке и метался из стороны в сторону.
– Я пришел в себя, – произнес Далинар. – Все в порядке. Можете меня отпустить.
Ренарин кивнул, и солдаты с неохотой повиновались. Юноша забормотал какие-то объяснения, что-то про неимоверно сильное желание отца вступить в битву. Звучало не очень убедительно.
