«Просто видение, – подумал он. – Просто сон наяву».
Почему же тогда все кажется таким реальным?
Он снова выглянул в окно. Снаружи было тихо. В правой части двора виднелись две грядки камнепочек – курнип или какой-то другой овощ. Лунный свет отражался от гладкой земли. Где же тварь? Может, она…
Что-то гладкокожее и черное обрушилось на окно. Оно разбило раму, и Далинар выругался, когда тварь приземлилась на него. Что-то острое полоснуло его по лицу, рассекло щеку, и по коже потекла кровь.
Девочка снова закричала.
– Свет! – заорал Далинар. – Мне нужен свет!
Он всадил кулак в слишком мягкую голову твари, а другой рукой оттолкнул от себя когтистую лапу. Щеку жгло от боли, и что-то царапало его бок, рвало тунику и резало кожу.
Далинар поднатужился и сбросил с себя тварь. Та с грохотом врезалась в стену, а он вскочил, тяжело дыша. Пока чудовище вставало, Далинар метался по темной комнате; в нем просыпались старые инстинкты, и боль испарилась, когда он ощутил Азарт. Ему нужно было оружие! Табуретка или ножка от стола. Комната была такая…
Замерцал свет: женщина достала зажженную глиняную лампу. Примитивная штуковина использовала масло, а не буресвет, но ее хватило, чтобы осветить искаженное от ужаса лицо женщины и девочку, что цеплялась за ее мешковатое платье. В комнате стоял низкий стол и пара табуреток, но взгляд Далинара привлек маленький очаг.
Там, мерцая, словно Клинок Чести из древних сказаний, стояла обычная железная кочерга. Она была прислонена к каменному очагу, и ее кончик побелел от пепла. Далинар рванулся вперед, схватил ее и крутанул, чтобы почувствовать баланс. Он обучался классической стойке ветра, но избрал вместо нее стойку дыма, поскольку та больше подходила для столь несовершенного оружия. Одна нога вперед, другая назад, меч – или, как в его случае, кочерга – поднят и направлен острием в сердце противника.
Лишь годы обучения позволили ему удержать стойку, когда он увидел, с чем сражается. Гладкая кожа существа, черная, как полночь, отражала свет, точно лужа смолы. Голова сидела на гибкой, бескостной шее; видимых глаз не было, зато черные зубы, похожие на ножи, имелись в изобилии. Шесть тонких лап подгибались, – похоже, они были слишком слабыми, чтобы выдержать вес текучего чернильного тела.
«Это не видение, – подумал Далинар. – Это ночной кошмар».
Тварь вскинула голову, клацнула зубами и издала шипение. Пробовала воздух.
– Баттар, мудрый и милосердный… – выдохнула женщина, заслоняя собой ребенка. Трясущимися руками она подняла лампу, словно та была оружием.
Снаружи что-то заскрипело, и через подоконник разбитого окна перебралась еще одна многолапая тварь. Оказавшись в комнате, она присоединилась к сородичу, который опасливо припал к полу, втягивая запах Далинара. Существо было настороже, как будто чуяло, что перед ним вооруженный – или, по меньшей мере, решительный – противник.
Далинар обозвал себя дураком и прижал одну руку к ране на боку, останавливая кровотечение. Разум подсказывал, что он по-прежнему находится в казарме с Ренарином. Все это происходило в его воображении, и не было никакой нужды сражаться.
Но каждый инстинкт, каждая крупица чести, что была в нем, вынуждали его медленно двигаться в сторону, так чтобы оказаться между женщиной и чудовищами. Видение, воспоминание или галлюцинация – он просто не мог остаться в стороне.
– Хеб, – взволнованно проговорила женщина. Кем он был для нее? Мужем? Батраком? – Не делай глупостей! Ты не знаешь, как…
Чудовища атаковали. Далинар бросился вперед – основой стойки дыма было постоянное движение – и пронесся между тварями, сделав выпад кочергой. Он ударил ту, что была слева, и глубоко рассек ее слишком гладкую кожу.
Из раны потек дым.
Развернувшись позади тварей, Далинар снова ударил, целясь в лапы того чудовища, что не было ранено, чтобы свалить его. Завершая маневр, он обрушил кочергу на морду раненой твари, которая попыталась его цапнуть.
Его поглотил старый добрый Азарт, вкус к битве. Он не разъярился, как случалось с некоторыми, но все вокруг как будто сделалось яснее и четче. Мышцы слушались легко; он дышал глубже. Словно ожил.
Далинар отпрыгнул, когда твари вновь стали наседать. Пинком перевернул стол, опрокинул на одно из чудищ. Сунул кочергу в пасть другому. Как и надеялся, внутренняя часть рта оказалась чувствительной. Тварь зашипела от боли и отпрянула.
Далинар бросился к перевернутому столу и отломал одну из ножек. Схватив деревяшку, принял стойку дыма с мечом и ножом. Он использовал деревянную ножку, чтобы отбиваться от одной твари, одновременно трижды ударив другую по морде; из раны на ее щеке с шипением потек дым.
Снаружи где-то в отдалении раздались крики. «Кровь отцов моих, – подумал он. – Их тут не две». Нужно было с ними покончить, и быстро. Если схватка затянется, они быстрее измотают его, чем он их. Откуда вообще ему знать, способны ли такие твари уставать?
Он с воплем прыгнул вперед. Со лба струился пот, и комната как будто слегка потемнела. Или нет – Далинар просто видел и слышал теперь лишь главное. Он сам и чудовища. Ветер от его взмахов оружием, звук ударов его ног об пол, ритмичная пульсация его сердца.
Внезапный ураган ударов потряс тварей. Он разбил ножку стола об одну из них, вынудив отступить, потом бросился на другую и вонзил ей кочергу в грудь, заработав удар когтистой лапой по руке. Кожа сначала сопротивлялась, но потом порвалась, и кочерга пошла вперед легко.
Из раны вырвалась сильная струя дыма и окутала ладонь Далинара. Он отдернул руку, и тварь отшатнулась – ее лапы становились тоньше, а тело сдувалось, будто дырявый бурдюк для вина.
Далинар знал, что подставился под удар, когда атаковал. Оставалось лишь вскинуть руку, когда вторая тварь бросилась на него, рассекла лоб и предплечье, впилась зубами в плечо. Далинар закричал, снова и снова колотя по голове чудовища ножкой от стола. Тварь оказалась ужасно сильной.
Поэтому Далинар упал на спину, подтянул ноги и ударил ими тварь в живот, а потом перебросил через свою голову. Клыки вырвались из плеча Далинара, брызнула кровь. Чудовище шлепнулось на пол, лапами кверху.
У Далинара кружилась голова, но он вынудил себя встать и принял стойку. «Всегда держи стойку». Тварь почти одновременно с ним оказалась на лапах, и Далинар отрешился от боли, отрешился от крови, позволил Азарту даровать себе сосредоточенность. Он поднял кочергу. Ножка стола, скользкая от крови, выпала из его пальцев.
Чудовище присело, потом кинулось. Далинар позволил текучей природе стойки дыма увлечь себя, шагнул в сторону и ударил кочергой тварь по лапам. Та споткнулась, а Далинар повернулся, занес кочергу, держа обеими руками, и нанес сокрушительный удар прямо по хребту существа.
