Андрюха, которого тетя Фрося помнила не то чтоб с пеленок…
Да с каких пеленок, даже ранее – когда округлился животик хрупкой Фросиной сестры…
Тот самый Андрейка, который играл с господской дочерью.
Андрей – сиротка, чьи родители в нелепейшей железнодорожной катастрофе погибли вместе, как и жили. Вернее погибла от удара мать. Отца нашли рядом, без единой царапины, умершего словно без смерти: он просто не мог ни минуты существовать без своей супруги.
И вот тетя Фрося взирала на их сына, своего племянника с любовью и гордостью, а более с грустью и беспокойством.
Сейчас убивают и просто так. Можно пойти за молоком и получить ни за что ни про что шальную пулю. А уж для военного пуля будет не шальная. И хорошо если пуля, а то ведь для военного в таком чине изобретут смертушку лютую.
Вот если бы Андрей пошел в мастеровые… А что, парень неглупый. Если за десять лет из подпоручика дослужился до полковника, то сейчас был бы старшим мастером, а то и инженером! А мастеровые всякой власти нужны.
– Я проездом и ненадолго, – успокоил племянник тетку. – Не берите меня в голову.
Впрочем, несколько задержаться все же пришлось.
Еще раз громыхнуло в Петрограде: властью овладели силой. Отзвук был слышен и в Москве: руководство городом перешла к большевикам, хотя, по сути, и ранее принадлежала им.
На железной дороге, где и ранее порядка было немного, теперь и все разладилось.
Нужны были какие-то документы. Какие именно, часто не знали сами проверяющие.
Но соваться на вокзал просто так, желая проскочить на арапа – самоубийственно.
Тетка уже стала думать, что племяш прибыл исключительно ей на погибель.
Но у Андрея нашелся план неожиданный даже для него.
В сарае по-прежнему лежал четырехколесный мотоцикл, на котором некогда Попов отправился в гонку от Малых Мытищ.
Андрей полагал, что за это время агрегат окончательно пришел в негодность, но двигатель завелся тут же, словно не было этих лет, словно все это время двигатель копил силы.
Прежде чем пуститься в путь, полковник переоделся: свой мундир он оставил тетке. Та была рада: если спороть погоны, то одежду можно было сменять на что угодно.
Вместо мундира Андрей облачился в свою летную форму: кожаный костюм, подбитый мехом. На летном костюме знаков различий не имелось: в небе они были совершенно лишние.
Андрей включил передачу, добавил газу, отпустил сцепление…
Со двора выехал не оглядываясь – надобно было следить за дорогой.
Архангельск
Крейсер «Уриил» был неприлично стар как для корабля – его собирались пустить на иголки еще до Великой войны. Машины износились, ржавчина изъела трубы, корпус оброс ракушками, корабль уже не давал крейсерской скорости.
Но мировые потрясения отсрочили списание, и войну он провел, вдоль и поперек пройдя Атлантику. Заплывал за Кейптаун в Индийский океан своей молодости. Преследуя немецкий рейдер, едва не прошел через Магелланов пролив в Тихий океан. Под конец войны ходил и по Северному Ледовитому, и льды терлись и скреблись по его бортам словно кошки.
Он мог потонуть многократно. От течи, от попадания ниже ватерлинии немецкого снаряда, от пущенных веером торпед немецкой же субмарины. Но архангел Уриил, охраняя рай, присматривал в меру возможностей за железным тезкой.
Снаряд не разорвался, торпеды мимо прошли – о чем еще мечтать матросу на войне?
В Архангельск он пришел с конвоем, доставившим из Северо-Американских Соединенных Штатов заказанное оружие. Конвой стал под разгрузку, крейсер отдал якоря на внешнем рейде: так с берега труднее было рассмотреть его ветхость и особенности конструкции, давно вышедшие из военно-морской моды.
Капитан был готов дать приказ лечь на обратный курс, но беспроволочный телеграф передал однозначный приказ: до особого распоряжения задержаться.
Что и было проделано.
Экипаж, сойдя на берег пил крепчайший и вкуснейший русский самогон, крутил легкие романчики с местными барышнями.
Скучал капитан крейсера. Он отлично понимал: война уже на излете, на этой консервной банке особо не погеройствуешь. Да и мысленно он был уже на пенсии.
И вот в один день поступил приказ: бункероваться для перехода в Британию. Освободить каюты для пассажиров, изыскать место для особо ценного груза. Было указано время отбытия, и далее следовал однозначный приказ: столкновений с немецкими кораблями избегать, держаться мористие.
Крейсер ушел с рейда, пришвартовался к причальной стенке.
Скоро прибыл обещанный, пришедший вне графика эшелон. Опечатанные ящики опускали в трюмы, ближе к артиллерийским погребам. Случись что с крейсером – и листика не останется. Офицеры потеснились, освободили место для прибывающих пассажиров.
Данилиным досталась каюта по левому борту, почти у самой воды. И когда крейсер набрал ход, порой брызги залетали прямо в помещение.
Фрол бы в полном восторге: настоящее морское путешествие! И не на каком-то пароходике, а на военном корабле с настоящими пушками! А где боцман, юнга и кок? Интересно, будет ли бой? Конечно же будет! Без боя – что за путешествие. Ведь это же корабль Его Величества! На нем Union Jack, флаг повелительницы морей – Британии! Ведь когда буксир атакует крейсер – можете даже не спрашивать под каким флагом этот буксир.
А впереди столько всего интересного: выход из порта… Фрол читал, что такие корабли по порту не ходят сами, их таскают крошечные и юркие буксиры. Затем поход через шторма, уже упомянутый бой! И как награда в конце пути – сияющий Туманный Альбион, родина короля Артура, сэра Ланселота и прочих достойных джентельменов!
На мгновение Фролу даже захотелось стать не авиатором, а моряком, морским волком.
Пока Алена готовила постели, Фрол рвался наружу: конечно иллюминатор – это здорово, но ведь там наверху – самое интересное. Там скрипят тали, бегают матросы, на непонятном языке выражается капитан…
Но, попав в тепло, мальчишка стал зевать: сказывалась усталость, день, проведенный в поезде.
Таюта уже крепко спала, Фрол тоже прилег будто на минуточку и тут же заснул.
Алена не стала их будить, а поднялась на палубу, стала у фальшборта.
Погрузка закончилась, крейсер разворачивался в открытое море.
За кормой таял русский берег.
Рядом стояло симпатичнейшее семейство, похожее на Данилиных: сын, дочь, вдова. Аленке было достаточно одного взгляда на траур, на заплаканное лицо, чтобы понять: женщина потеряла именно мужа…
На фигуру в черном Алена смотрела с сочувствием и с… С удовлетворением что ли?.. Мужа этой женщины убили, ей не повезло. Значит, повезет кому-то другому?.. Может все обойдется с Андреем?..
Про себя Алена заметила, что дочь была чуть старше брата, и значит, много его взрослей: девочки взрослеют раньше, особенно в этой стране особенно в такое время.
И оказалась права. Сын-непоседа, ровесник Фрола, носился по палубе, подходил к фальшборту, крутил головой. Дочь стояла, прильнув к матери, разделяя ее скорбь.
Лишь спросила
– Мама, а мы сюда вернемся?..
– Господи, упаси возвращаться в такую Россию, – отвечала вдова. – Господи, покарай Россию.
– Ай! Да что вы такое говорите! – возмутилась Аленка. – Молиться надо осторожно. Вдруг Господь слова ваши серьезно воспримет. Бог – сие не жилетка для слез. Сие – оружие, перед которым ничто казематы, пушки, броненосцы.
– А нам-то что?.. – удивилась дочь – Мы-то не в России…
– Но там мой муж!
– Правда? Как вам не повезло… А мой отныне – всегда со мной.
Сельскохозяйственный десант
С утра образовалось странное состояние: будто и не болен и не здоров. Першило в горле, нос был слегка заложен – но ничего страшного, мешающего жить не имелось.
Стоило бы остановиться, провести день под крышей, отоспаться, попить чайку с вареньем, хорошенько пропотеть и все бы прошло. Но этого дня не было: уж слишком нехорошо зыркала хозяйка хаты, где Андрей остановился на ночь, а к утру еще и сына своего куда-то заслала.
Может, ничего серьезного. Может, за солью к сестре на соседний хутор… Ну а, может, в соседнее село, где недавно повесили помещика и место на соседней груше пустует…
Андрей снова тронулся в путь.
Больших дорог и городов он избегал, держался проселков. Была карта, к ней – компас. Но большинство шляхов на карте, впопыхах купленной в букинистическом магазине, не имелось. Поэтому план пришлось менять на ходу. Андрей собирался спуститься к азовскому морю где-то около Таганрога, далее двигать на восток, к Ростову, Астрахани, объехать Каспий, как это сделал однажды Попов.
Но дороги редко ведут строго с севера на юг, с востока на запад. Проселки плутали, порой подло поворачивали в ненужную сторону, заканчивались усадьбами – приходилось возвращаться.
