Глава двадцать четвертая
1
За сутки до заседания Ставки Сталин приехал в свой кремлевский кабинет раньше обычного. Еще не было и десяти часов, а он уже ходил по кабинету и раскуривал трубку, стараясь отогнать усталость. Но она не проходила. Видимо, сказывались многодневное напряжение и недосыпание. Он много думал о последнем этапе войны. Факт остается фактом — она подходит к концу и ее надо закончить достойно. Именно он, Сталин, должен сыграть здесь решающую роль… В его гениальности должен лишний раз убедиться не только народ его страны, но и весь мир. Решающая роль в разгроме фашизма принадлежит ему, Сталину.
Он попросил подать чаю и, выпив одну чашку, поднес белый платок к усам, легким движением вытер их. Озабоченный своими мыслями, он снова начал ходить по кабинету, глубоко затягиваясь и выпуская клубы дыма.
Сталин вдруг остановился посередине кабинета, прищурив глаза, улыбнулся своим мыслям — решение было найдено. Он положил трубку на край пепельницы и сел за стол.
Вскоре в кабинет зашел Ворошилов.
— С чем пожаловал, Клим? — спросил Сталин, подняв голову от бумаг. — Садись.
— Перед заседанием Ставки хочу внести одно дельное предложение.
— Давно от тебя не поступало дельных предложений, — усмехнулся Сталин, удовлетворенный тем, что после минут утомительного размышления появился собеседник, с которым можно вслух поделиться кое-какими мыслями. Он набил трубку табаком, затем устремил глубоко посаженные глаза на Ворошилова. — Ты знаком с планом операции по окончательному разгрому врага?
— Знаком, Коба, знаком, — дружески кивнул Ворошилов, довольный тем, что у Верховного хорошее настроение.
— Стратегическое положение советских войск, — сказал тихо Сталин, держа в руке трубку, — а также стран антигитлеровской коалиции вполне позволяет завершить разгром Германии.
— Да, да, конечно.
— По существу, Советская армия и англо-американские силы заняли выгодные исходные позиции для решающего наступления на жизненные центры Германии. Теперь предстоит совершить последний решительный бросок и в короткий срок окончательно сокрушить врага.
— Пора бы, пора бы, — кивнул седой головой Ворошилов. Был момент, когда ему хотелось добавить что-нибудь весомое к тому, что говорил вождь, но он промолчал — боялся сказать невпопад. К тому же он не сомневался, что Коба понимает больше него и дальше видит и его мысли не нуждаются в комментариях. Хозяин кабинета прикурил трубку и вышел из-за стола.
— Завтра мы рассмотрим положение дел в полосах действий 1-го, 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов, — проговорил Сталин, расхаживая по кабинету. — Нам осталось сильно нажать на центр врага, мощным ударом расчленить немецкий стратегический фронт и, не теряя времени, развить наступление на Берлин. Он должен быть взят нашими войсками, а не войсками союзников.
— Смелое и талантливое решение, Коба, — бодро произнес Ворошилов. — Оно будет вписано золотыми буквами в историю Второй мировой войны.
Сталин остановился, взглянул на Ворошилова, сначала на его до синевы выбритое лицо, обращенное к нему в профиль, затем на руки с темными прожилками — и промолчал.
Верховный в раздумье снова начал ходить по кабинету.
— Какое у тебя предложение, Клим? — спросил Сталин после некоторого молчания.
— По замыслу Генштаба Берлин должен брать 1-й Белорусский фронт, — сказал Ворошилов, поворачивая голову так, чтобы видеть Верховного. — На мой взгляд, этим фронтом должен командовать более волевой и напористый человек.
Сталин сразу же догадался, о ком идет речь. Это предложение Ворошилова вызвало у него бурю возмущения тем, что такой недалекий человек, как Ворошилов, разгадал его, Сталина, мысли. Он только несколько минут назад принял решение назначить командующим 1-м Белорусским фронтом своего заместителя, а координацию действий всех фронтов по окончательному разгрому фашистов взять лично на себя. Здесь в полную силу и проявится его полководческий талант, который приведет в восхищение весь мир.
Он только вынашивал эти сокровенные мысли и думал над тем, как их обнародовать, а этот бездарный маршал уже высунулся со своим предложением. Сталин с трудом подавил гнев и, не говоря ни слова, продолжал ходить по кабинету, попыхивая трубкой.
— Да, Жуков воюет не хуже Рокоссовского, — наконец произнес Сталин. — Но как мы объясним это перемещение командующему 1-м Белорусским фронтом? Ты думал об этом?
— Приказы Верховного Главнокомандующего не обсуждаются, — произнес Ворошилов, считая, что его предложение принято. — Подумаешь, Рокоссовский!
Эта реплика окончательно взбесила Сталина. Он относился к Рокоссовскому с уважением, и всю войну его мучила совесть, что такой талантливый полководец мог не вернуться из тюрьмы.
Верховный занял место за столом и уставился на Ворошилова немигающим взглядом.
— Ты помнишь, Клим, закрытое Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) № 56 от 1 апреля 1942 года? — заработала феноменальная память Сталина.
— Я его знаю наизусть, товарищ Сталин, — сконфуженно сказал Ворошилов, переходя на официальный тон.
— О чем говорит первый пункт этого постановления? — с издевкой спросил Сталин.
— Война с Финляндией в 1939 и 1940 гг. вскрыла большое неблагополучие и отсталость в руководстве Наркомата обороны, — хриплым голосом говорил маршал, вытирая со лба пот и проклиная себя за то, что пришел добровольно в этот кабинет. — В ходе этой войны выяснилась неподготовленность НКО к обеспечению успешного развития военных операций. В Красной Армии отсутствовали минометы и автоматы, не было правильного учета самолетов и танков, не оказалось нужной зимней одежды для войск. Вскрылись большая запущенность в работе таких важных управлений НКО, как Главное артиллерийское управление, управление боевой подготовки, управление ВВС, низкий уровень организации дела в военно-учебных заведениях и др.
— Так вот, под другими, — перебил его Сталин, — мы имели в виду, Клим, военные кадры. В войне с Финляндией дивизиями командовали бывшие капитаны. Почему?
— М-м, — замялся Ворошилов, не зная куда девать глаза. — Вы же знаете, кто в этом повинен. Нельзя сваливать вину на меня одного.
Сталин не стал развивать болезненную для себя кадровую тему, а поставил вопрос по-другому.
— А что сделал товарищ Ворошилов в начале войны, будучи Главнокомандующим Северо-Западным округом?
Ворошилов, опустив глаза, молчал. Лицо у него зарумянилось, на носу выступили капельки пота.
— Молчишь? Я отвечу. Товарищ Ворошилов, вместо организации артиллерийской обороны Ленинграда, увлекся созданием рабочих батальонов и вооружал их ружьями, пиками и кинжалами. Это тоже было записано в Постановлении Политбюро. Ввиду просьбы товарища Ворошилова он был откомандирован на Волховский фронт в качестве представителя Ставки, — продолжал издеваться над своим преданным другом Сталин. — Однако пребывание товарища Ворошилова на Волховском фронте не дало желаемых результатов. Это тоже записано в Постановлении.
— Не надо больше, товарищ Сталин, я знаю, что у вас железная память, — взмолился маршал.
— Желая еще раз дать возможность товарищу Ворошилову использовать свой опыт на фронтовой работе, — Сталин вновь тихими шажками заходил по кабинету, — ЦК ВКП(б) предложил товарищу Ворошилову взять на себя непосредственное командование Волховским фронтом. Но товарищ Ворошилов отнесся к этому предложению отрицательно и не захотел взять на себя ответственность за Волховский фронт, сославшись на то, что Волховский фронт является трудным фронтом и он не хочет проваливаться на этом деле.
Ворошилов машинально взглянул на портрет, висевший напротив на стене. Ленин смотрел на него, как ему показалось, снисходительно-насмешливо. «И этот против меня», — подумал он.
Сталин остановился напротив Ворошилова, затянулся хорошей порцией дыма и, не отрывая от него насмешливого взгляда, сказал:
— Ввиду изложенного ЦК ВКП(б) постановляет: признать товарища Ворошилова не оправдавшим себя на порученной ему работе на фронте.
— Товарищ Сталин, я прошу вас… Мне тяжело это слушать. — У Ворошилова задрожали губы. — Я умоляю вас, хватит.
— Ну что ж, хватит, так хватит. — Глаза Сталина смеялись. — А теперь скажи, Клим, имеет ли право товарищ Ворошилов говорить: «Подумаешь, Рокоссовский».
— Нет, нет, товарищ Сталин, он не имеет права так говорить, — поспешно ответил Ворошилов, надеясь, что этот унизительный для него разговор закончился.
— Ну что ж, Клим, иди готовься к заседанию Ставки, — примирительным тоном сказал Сталин. — Я хорошо подумаю над твоим предложением.
2
Вечером 12 ноября, рассмотрев документы, Рокоссовский пошел в столовую ужинать. Но не успел он сесть за стол, как дежурный офицер доложил, что его вызывает Ставка к ВЧ.
