тело Эврибиада напряглось от этого тектонического усилия, от этого совершенного вращения. Копье теперь было у него за спиной. Резко, будто расправляющаяся пружина, он перенес вес на одну ногу, высвободив всю недюжинную мощь своей руки – вперед, к тому, кто был когда-то его командиром, другом и советником, кого он любил, как отца, на чьей племяннице женился, тот, кому он бросил вызов, не переставая гордиться честью, что выпала ему – служить такому благородному господину… Все это промелькнуло в его голове, это и еще тысяча утрат, но ничто не в силах было остановить сумасшедшую силу, которая передалась от его бедер его передней лапе, словно сама земля поделилась с ним титанической силой. И копье сорвалось с его руки и полетело между небом и землей – пугающий и смертоносный луч из дерева и металла, рожденный из божьего гнева. На короткий миг солнце коснулось его наконечника.
Эврибиад сделал еще несколько шагов и остановился в пыли, наклонив голову, задыхаясь. Его легкие горели.
Невозможным движением, неуловимым, как у змеи, Аттик кинулся вбок, закрывая Фемистокла. Копье вонзилось в его голое плечо и пронзило насквозь искусственную плоть, что была крепче кожи. Брызнула золотистая, почти прозрачная сукровица, замарав день липким пятном.
– Нет! – проревел воин.
Жидкая ярость растеклась по венам. Этот недостойный слуга тирана не лишит его мести. Он выхватил из-за плеча меч со смертоносным лезвием и кинулся вперед с пеной на губах.
Аттик упал на колени, его черты исказились от боли. Увидев устремившегося к нему Эврибиада, он поднял голову и улыбнулся ему с оскорбительной иронией. Беззаботно, не торопясь, он вырвал копье из плоти и сломал надвое, будто оно было лишь соломинкой в его необъятных руках. Бросил обломки на землю и пошел к людопсу.
Эврибиад скользнул по земле, сделал шаг в сторону, намереваясь прикончить раненого полубога. Он вытянул руку, пытаясь достать соперника крученым ударом. Аттик был быстрым – быстрее, чем любое живое существо. Он отпрыгнул животным прыжком, так что лезвие разрезало пустоту, и выкинул вперед тяжелый кулак. Эврибиад едва успел поднять гоплон. Удар был такой силы, что Эврибиаду показалось, будто он – ребенок, дерущийся со взрослым. Щит ударил его по лицу, выкрутив ему руку, и Эврибиад отлетел назад. Спиной со всей силы ударился о твердую почву. От удара воздух выбило у него из легких.
Он поднялся на одно колено. Доспехи стали невыносимо тяжелыми. Все его тело дрожало. Кровь и слюна стекали с его морды, разодранной от удара. Одно мгновение ока – и Аттик прыгнул к нему и схватил его щит. Резко, без явного усилия, он сорвал его со строп и отбросил в сторону. Эврибиад пошатнулся, как пьяный. В отчаянии он стал размахивать мечом направо и налево, но его удары встречали лишь ветер.
Итак, пока его враг в конце концов не отправил его на землю небрежным движением тыльной стороны ладони, таким быстрым, что кибернет не успел уклониться.
Эврибиад упал и больше не поднялся. Продолжать бой было выше его сил – выше сил любого живого существа, столкнувшегося с механической, неестественной мощью Аттика. Глаза его заволокло красным туманом, и в голове не осталось связных мыслей. Кираса стала слишком тяжелой, и каждая частичка его тела кричала от боли. Он потерял оружие. Поискал его на ощупь, дрожащей рукой, но полуоторванные когти проскребли по пыли.
В его поле зрения тонкий силуэт Аттика вырисовывался на фоне светло-голубого неба. Деймон держался за правое плечо левой рукой, выпачканной в золотистой жидкости, морщась от усилия и тяжело дыша. Он обошел Эврибиада, периодически пропадая из вида, оттого что шлем сужал поле зрения Эврибиада. По пути он нагнулся быстрым гадючьим движением и подобрал меч Эврибиада, взвесил на руке. В его огромной ладони оружие выглядело игрушкой. Он отбросил его подальше и наклонился над людопсом с хищной улыбкой на губах.
– Ты достойно бился, воин.
Но Эврибиад этого не услышал. Сознание уже покинуло его.
* * *
– Вы подоспели слишком поздно. Ваш возлюбленный уже успел выставить себя на посмешище.
Фотида смерила высокого деймона гневным взглядом, пока Плавтина пыталась отдышаться. Оказалось трудно поспевать за торопящейся людопсицей. Вдобавок, сказала она себе, ее спутница не зря опасалась худшего. Эврибиад лежал на земле без чувств, раскинув руки, его оружие было в беспорядке разбросано вокруг – сломанное копье, зазубренный меч, разбитый щит, – словно он сражался с бурей, порожденной гневом Юпитера, а не с соперником, ходившим на двух ногах. Бледнокожее создание, заступившее им дорогу, было, по всей видимости, полуорганическим автоматом. Он был ранен в плечо, и из раны стекала светлая жидкость. Плавтина решила не обращать на это внимания.
Она ухватила за предплечье Фотиду, черты которой исказились при виде лежащего в пыли тела, попыталась ее успокоить.
– Ничего не бойтесь, – сказала ей Плавтина. – Он не мог ни убить его, ни даже покалечить. Зато наш герой нанес ему тяжелую рану, а это само по себе подвиг.
Фотида высвободилась и побежала к Эврибиаду. Она осмотрела его, потом принялась расстегивать ремни на его кирасе. Плавтина не стала предлагать ей помощь. Она в этом ничего не понимала, и к тому же все это явно было частью сложных отношений между этими двумя. Вместо этого она повернулась к автомату.
– Вам должно быть стыдно разгуливать тут с таким видом! Вы напали на разумное существо, наделенное сознанием, в нарушение Уз!
Он посмотрел на нее со смесью удивления и гнева. Словно не сознавая того, сжал кулаки.
– А у вас хватает дерзости вмешиваться в то, что вас не касается, после всего, чем мы пожертвовали, чтобы спасти вашу жалкую шкуру!
Автомат шагнул вперед. Казалось, он в ярости. Плавтина оглянулась вокруг с тревогой не из-за бледного существа, загораживающего дорогу, а из-за того, что видела за его спиной.
Людопсы, жившие в деревне, постепенно собирались вместе. Чуть вдалеке Плавтина увидела Фемистокла, который криками и угрозами пытался их отогнать. В центре толпы наверняка были воины Эврибиада. Когда пройдет первое удивление, страсти накалятся, и тогда она и гроша ломаного не даст за жизнь автомата, оказавшегося посреди разъярившихся людопсов. Нужно было хоть как-то разрядить ситуацию. Но ее противник не отдавал себе в этом отчета, он разглядывал Плавтину с надменным видом.
– А если вы имеете хоть какое-то отношение к этому бардаку, вы за это дорого заплатите. Тут вас никакие Узы не защитят, дамочка.
Плавтина сделала шаг назад. Облизала сухие губы. Ей предстояло попробовать кое-что куда более сложное, чем все, что она делала до
