делами такого рода — обязанность Седдона?
— Формально это так, — ответил Пуаро.
— Я бы не сказал, что Седдон вселил в меня надежду, — удрученно продолжил Родди. — Он настроен чрезвычайно мрачно.
— Так уж у юристов заведено.
— Но все же, — сказал Родди, чуть оживившись, — мы заполучили Балмера. Говорят, он среди адвокатов занимает довольно видное положение.
— У него репутация адвоката, берущегося за безнадежные дела, — сказал Пуаро.
Родди вздрогнул.
— Надеюсь, вам не будет неприятно, если я попытаюсь помочь мисс Элинор Карлайл? — спросил Пуаро.
— Нет, что вы, конечно нет. Но…
— Но что я могу сделать? Вы это хотели сказать?
Легкая улыбка пробежала по встревоженному лицу Родди, улыбка неожиданно столь обаятельная, что Пуаро сразу понял, в чем секрет привлекательности этого молодого человека.
— Вы уж простите меня за грубый скептицизм, — произнес извиняющимся тоном Родди, — но именно это я и хотел спросить. Не буду ходить вокруг да около: чем вы можете помочь?
— Постараться добраться до истины.
— Понятно. — В голосе Родди звучало явное сомнение.
— Возможно, я обнаружу факты, которые помогут обвиняемой, — сказал Пуаро.
Родди вздохнул:
— Если бы вам это удалось!
— Я искренне хотел бы ей помочь, — продолжал Пуаро. — Помогите и вы мне: расскажите, что вы думаете обо всем этом деле.
Родди встал и начал беспокойно метаться по комнате.
— Что я могу сказать? Все случившееся так абсурдно, так нелепо! Чтобы Элинор — Элинор, которую я знаю с детских лет! — опустилась до отравления! Это же просто смешно и отдает дешевой мелодрамой! Но как, черт побери, объяснить это присяжным?
— И вы считаете, что мисс Карлайл не могла совершить ничего подобного? — бесстрастным тоном поинтересовался Пуаро.
— Ну конечно! Тут просто не о чем говорить! Элинор — утонченное создание, она умеет держать себя в руках, она вообще очень сдержанна, в ее характере нет и намека на жестокость. Она умная, чуткая — никаких низменных страстей. Но эту дюжину тупоголовых присяжных запросто можно заставить поверить во что угодно! И, в конце концов, надо реально оценивать ситуацию: ведь им совершенно наплевать на то, что собой представляет подсудимый; для них главное — показания свидетелей. Факты, факты и еще раз факты! А факты — против нее!
Эркюль Пуаро задумчиво кивнул.
— Мистер Уэлман, вы человек умный и крайне восприимчивый. Факты действительно против мисс Карлайл. Но то, что вы о ней говорите — а вы ведь хорошо ее знаете, — никак не вяжется с тем, в чем ее обвиняют. Так что же тогда произошло на самом деле? Что могло случиться?
Родди горестно развел руками.
— В этом-то и загвоздка! Просто какая-то чертовщина! Ведь не могла же это сделать медсестра?
— Она вообще не подходила к блюду с сандвичами — я досконально это проверял, и подсыпать что-то в чай тоже не могла, ведь тогда она и сама бы отравилась. И потом, зачем ей было убивать Мэри?
— Зачем вообще кому-то понадобилось убить Мэри Джерард! — воскликнул Родди.
— Вот тут я пока ничего сказать не могу, — признался Пуаро. — Никто не желал смерти Мэри Джерард. (Мысленно он добавил: «За исключением Элинор Карлайл».) Из чего должен следовать логический вывод: Мэри Джерард никто не мог убить! Но это, увы, не так. Она не просто умерла, она была убита! — И он чуть-чуть напыщенно процитировал:
Могила домом стала ей,
И свет во мне погас.[1020]
— Простите?
— Вордсворт, — пояснил Эркюль Пуаро. — Я часто его перечитываю. Быть может, эти строки выражают то, что вы чувствуете?
— Я? — Родди принял гордый и неприступный вид.
— Виноват… вы уж меня простите! — попросил Пуаро. — Очень трудно быть детективом и оставаться при этом истинным сагибом[1021]. У вас, у англичан, существует одно очень удачное выражение: «Есть вещи, о которых не говорят». Увы, детективу приходится о них говорить! Он вынужден задавать вопросы, вынужден вмешиваться в личную жизнь людей, в их чувства!
— Неужели это столь необходимо?
— Ну а как иначе прикажете уяснить положение дел? — решительно, но несколько смущенно спросил Пуаро. — Так что давайте быстренько отделаемся от неприятных тем, и тогда можно будет больше к ним не возвращаться. Для многих тут не секрет, мистер Уэлман, что вы были увлечены Мэри Джерард. Вы подтверждаете это?
Родди рывком поднялся и, подойдя к окну, стал теребить кисть шторы.
— Да, — наконец произнес он.
— Вы были в нее влюблены?
— Видимо, да.
— И ее смерть разбила ваше сердце…
— Я… я полагаю… я имею в виду… ну, в самом деле, мосье Пуаро…
Он повернулся — сплошной комок нервов, страшно уязвимое, загнанное существо…
— Если бы вы мне могли рассказать… только чтобы прояснить ситуацию… лучше бы нам сразу покончить с этим.
Родди Уэлман опустился в кресло и, не глядя на Пуаро, заговорил резкими, отрывистыми фразами:
— Это… трудно объяснить. Да и надо ли?
— Ну нельзя же постоянно прятаться от жизни и от — увы! — неизбежных неприятностей! Вы сказали, что «видимо» влюбились в девушку. Вы что, в этом не уверены?
— Я не знаю… Она была так хороша… Как сама мечта, как сон… Да-да, именно мечта! Что-то совсем нереальное! Все это… когда я впервые ее увидел… мое… ну, мое увлечение ею… Это было похоже на какое-то безумие! А теперь… теперь все прошло… Будто ничего такого и не происходило.
— Понимаю… — кивнув, сказал Пуаро и добавил: — Вас ведь не было в Англии, когда она умерла?
— Да, я уехал за границу девятого июля и вернулся первого августа. Телеграмма Элинор следовала за мной из города в город. И как только я ее все-таки получил — сразу помчался домой.
— Это известие, наверное, было для вас большим потрясением. Ведь у вас к этой девушке было серьезное чувство.
— Ну почему так происходит? — В голосе Родди прозвучали горечь и гнев. — Ни с того ни с сего на тебя вдруг такое обрушивается… То, чего ты просто не мог представить!
— Увы, такова жизнь! — изрек Пуаро. — Она не позволяет нам устраиваться так, как нам удобно. Она не позволяет нам укрыться от эмоций и подчиняться исключительно разуму, а не сердцу! Мы не можем приказать себе: «Я буду чувствовать то-то и то-то, и не больше». Жизнь, мистер Уэлман, отнюдь не всегда логична!
— Похоже на то… — тихо согласился Родерик Уэлман.
— Весеннее утро, девичье лицо — и весь твой привычный образ жизни летит к черту. — Родди вздрогнул. А Пуаро уточнил: — Иногда нас привлекает не только лицо, но какое-то внутреннее обаяние. Что вы знали о Мэри Джерард, мистер Уэлман?
— Что я о ней знал? —
