Девушка вздохнула и крепче прижалась к нему.
— Я люблю тебя, солнышко, — Сантилли сжал объятия. — Ты и Тьенси — самое лучшее, что есть в моей жизни.
— А как же Элерин? — тихо спросила она.
— Эле славная девушка, — ашурт поцеловал ее в висок. — Так получилось, — он усмехнулся. — Игры богов.
— А она? — растерялась Ласайента. — Совсем не нужна, получается?
— Нет, конечно, — возмутился Сантилли, — она нравится мне. И я безумно благодарен ей за сына и уважаю ее. Она умничка. Прекрасная жена. Хороший правитель. С ней легко. Но по-настоящему я люблю только тебя, малышка, — он помолчал. — Когда-нибудь одна глупая девчонка набегается, повзрослеет и поймет, что замужество — это не наказание, а счастье. Как ты думаешь, стоит ее ждать?
Сантилли почувствовал, как она улыбается:
— Если ты так считаешь.
— Я подожду ее, — твердо ответил он, — только пусть она не передумает. Я дико боюсь потерять ее. Прости меня, маленькая, что причинил тебе столько боли. Прости.
Послезавтра они ушли, забрав злополучную книгу. Королева смотрела им след тоскливыми глазами и беззвучно плакала, провожая свою первую любовь. Она знала, что никогда больше не увидит желтоглазого молчаливого юношу. Никогда. Потому что где-то там, в немыслимой дали, его ждала жена и дочь, которых он сильно любил.
Демоны искали дорогу домой. В каждом мире ставили маячки, а когда понимали, что путь неверен, возвращались по ним обратно.
— Ласти, — ашурт встряхнул друга за плечи, — ты совсем раскис.
— Пять лет, Сан, это нереально, — йёвалли смотрел на костер потухшими глазами. — Они уже большие.
— Боишься, что замуж выйдет без тебя? — Сантилли подбросил хвороста. — Мы что-то неправильно делаем. К черту логику! Вспомни, как мы искали Элерин. Ты просто ткнул пальцем в карту и сказал «здесь».
— Почти двенадцать лет, Сан, — возразил Ласайента, — а тогда я понял, что хочу именно туда.
— Значит, осталось меньше шести, — ашурт весело наморщил нос. — Вот куда ты сейчас хочешь?
Йёвалли удивленно посмотрел на друга, тот вопросительно приподнял бровь и показал глазами на небо. Потом они лежали на плаще и выбирали мир, а утром отправились по новой дороге.
— Я был здесь! — ашурт крутанулся вокруг себя. — Ласти, руку даю на отсечение — был!
— Но отсюда портал домой тоже не открывается, — возразил йёвалли и хмуро обронил. — Еще три месяца коту под хвост.
— Потому что вселенная другая, не наша, — Сантилли повертел головой, осматриваясь. — Я сейчас вспомню, куда меня потом понесло.
Он замер на месте, подставив лицо ветру и закрыв глаза. Ласайента никогда не видел со стороны, как это выглядит, когда ты полностью открываешься миру и растворяешься в нем, становясь его частичкой. Сначала это было красиво и захватывающе: аура ашурта дрогнула и стала не распадаться, а как бы распускаться, подобно цветку. Ее «лепестки» становились больше и тоньше, устремляясь ввысь и вдаль, и вскоре на вершине холма лежала огромная роза, продолжая расти. Лас поднял руку и провел пальцами по одной из линий, пропуская ее сквозь себя, и вдруг почувствовал, что друга рядом нет! Он испуганно оглянулся и увидел его, его тело, стоящее с повернутыми к небу ладонями и запрокинутой головой. Самого Сантилли не было!
— Сан! — Ласайента принялся трясти его. — Сан! Вернись!
— Ты что? — демон хлопнул глазами. — Я же здесь. Ты что? — он прижал к себе йёвалли. — Ты что? Я больше никогда тебя не оставлю. Даже умру после тебя, а еще лучше вместе с тобой.
— Дурак, — Ласу вдруг как никогда захотелось по-девчоночьи разреветься, — я так испугался.
Через несколько дней они стояли на каменном берегу моря.
— Здесь ко мне пришел человек, но я думаю — это был кто-то из богов. Я тогда ненавидел себя, — мучительно рассказывал он, — за то, что я такой, что не могу без женщины. Я хотел избавиться от этого, а он сказал, что я дурак, что хочу стать свечой, вместо того, чтобы гореть. Что никого не смогу согреть и спасти. И я испугался, что тебе нужна помощь, а я тебя бросил.
— Ты вовремя вернулся, — Лас улыбнулся, — а я все думал, чем ты занимался? А ты себя убивал. Точно дурак.
Сантилли хмыкнул, отбрасывая воспоминания:
— Вперед, Непоседа?
Ничего не изменилось в доме на берегу. Друзья остановились у кромки леса и смотрели на него, боясь идти дальше. Глупое чувство: видишь родные стены, стремишься туда всей душой и не можешь сделать последний шаг.
Они вздрогнули одновременно.
— Стоять! — грозно приказал сзади детский голос. — Дернешься, и я стреляю.
— Стоим, — покорно согласился Сантилли, чувствуя, как замирает сердце. — А ты кто?
— Страж, — строго ответил голос. — Что непонятного? Мы границы охраняем.
Ашурт медленно повернулся и увидел смуглого лохматого мальчишку с луком, с поцарапанной щекой, в измазанной землей футболке и порванных на коленях джинсах. Себя. Каким он был в детстве.
— Тьенси, — Сантилли шагнул вперед на ставших вдруг деревянных ногах, — это я.
Мальчик мгновение смотрел на отца, потом отшвырнул лук и бросился к нему:
— Папа!
Санти чуть не задохнулся, так крепко тот сжал его руками и ногами. Он стоял, зажмурившись и покачиваясь на месте, и бережно прижимал к себе сына.
Ласайента даже не пытался успокоить бешено бьющееся сердце. Сейчас он тоже обнимет свою девочку. Сейчас. Принц жадно пошарил глазами вокруг, оглянулся на дом. Где же она, если здесь ее нет? Там?
— Тьенси, — голос сел и стал похож на воронье карканье, но йёвалли этого не заметил, — Даэрри дома?
— Нет, — маленький ашурт оторвался от отца и замотал головой. — Северную границу охраняет. Эрри! — закричал он, и Сантилли чуть не оглох. — Твой папа вернулся! Мой папа вернулся, — мальчик взял лицо отца в маленькие ладошки, вглядываясь в его глаза, и требовательно спросил. — Ты где был так долго?
— Далеко, — улыбнулся Сантилли. — Как же я скучал по тебе.
— Эрри! — снова закричал Тьенси. — Бросай все! Или я высылаю поисковую группу.
Боги, да у них тут целый гарнизон! Санти крепче обнял сына и тоже оглянулся по сторонам. Ласайента стоял, нетерпеливо осматривая кусты, и, наконец, не выдержал, бросил дорожный мешок на землю и направился к ближайшим. Ветки сразу, словно нехотя раздвинулись, навстречу ему медленно вышел настороженный мальчик, такой же измазанный, как и брат, и остановился, глядя исподлобья. Миг они стояли и смотрели друг на друга, потом у Ласайенты подогнулись ноги, и он медленно опустился на колени.
— Не узнаешь? — тихо спросил он. — Не получилось быстро вернуться.
