Не заходя на станцию, следовало пройти вдоль одного из составов, непременно оставляя его по правую руку, а потом протиснуться между двумя разъехавшимися вагонами в сторону Припяти.
— Туда. — указал направление Макс, пока что не доверять Крюку причин не было. Примерно через двести метров, он обошел очередной вагон, который сошел с рельсов и был несколько развернут относительно состава, и служил ориентиром на дороге. За ним действительно был проход, вот только от того, какой это был проход, у Макса мурашки побежали по телу. Всего в метре от ржавой стенки вагона красовался выросший грибообразный холмик из непонятной серой массы. Увидеть такое, это все равно, что встретиться однажды на улице с президентом своей страны. Идешь ты по дорожке, а вдруг рядом на тебе: «Как у вас делишки, господин хороший, хорошо ли живется, поддерживаете ли нашу политическую линию?» — «Да, да, — отвечаешь, — все нормально, живется хорошо, это благодаря вам. А с вашей политической линией я за всегда согласен был и ни на шаг от этого не отступлю, на том и землю целовать буду». Стоишь, несешь, бог знает что, а сам только в поклоне гибком замер, шею ниже плеч втянул. Было так у Макса в юности, когда ему, пацану глупому, сам Горбачев руку жал за активное участие в деле Перестройки. А потом стоишь и думаешь: вот ведь обычный человек — две руки, две ноги, ничего особенного, а один раз прикоснешься — потом и внукам и правнукам рассказывать да привирать будешь.
— Чего там? — Вполголоса поинтересовался сзади Серый, отвлекая Макса от побочных мыслей.
— Подожди. — выдохнул Макс, понимая, что перед ним «чумная» аномалия и соображая, что делать дальше.
Ну, кто же не слышал о таинственной «чумной» аномалии? О ней легенды ходят не меньшие, чем о самом Монолите, хотя, то, что она существует — факт и раньше был доказанный. Особенно после того, как Рудняк артефакт, ею рожденный, в «100 рентген» притащил. Здоровый такой булыжник в пять килограмм веса, но, как потом выяснилось, с весьма специфичными свойствами. Кто в его поле действия попадает, раз в сто быстрее соображать начинает, короче, активирует он там что-то, и эффект действительно есть — под ним за три часа можно иностранный язык выучить или толстенную книгу наизусть зазубрить. Правда, есть один нюанс — привыкание к нему зверское, то есть, в первый раз знания в голову так и прут, во второй в несколько раз медленнее, а к четвертому разу артефакт на тебя и вовсе действовать перестает. Но, помниться, Рудняк за него тогда свои деньги в полном объеме получил, как ни верти, вещица уникальная, и про «чумную» аномалию все, что знал, рассказал на радостях, так красочно описал, что картинка у Макса до сих пор в голове, как живая сидит. И вот она, что называется, нарисовалась — хрен сотрешь, да в самый неподходящий момент.
Только тогда Рудняк эту аномалию «ржавой» окрестил, за цвет земли внутри, а «чумной» она после стала, когда чума стала проявляться. К вечеру на коже Рудняка ржавые пятна высыпали, вроде аллергических, только горели они, будто огнем жжет. Ни аптечки не помогали, ни мази, ни артефакты. А еще через час он стал на куски разваливаться, живая плоть вместе с кожей и костями слазила по всему телу. Кровищи было, как на лобном месте.
А утром пятна проступили еще у шестерых сталкеров, которые с Рудняком пообщаться успели. Воронин, командир Долга, на базе которого и случилось происшествие, оказался молодцом, в считанные минуты закрыл лагерь на карантин и объявил военное положение. Внутри территории оказалось больше семидесяти человек, плюс быстро навели справки и выявили всех, кто после прихода Рудняка посещал «Сто рентген», но успел уйти. Им тоже было приказано вернуться на базу, по возможности ни с кем не контактируя. В случае неповиновения Воронин обещал отыскать каждого и лично разобраться с теми, кто, опасаясь за собственную шкуру, ставит под угрозу существование всего человечества.
Запертые внутри базы сталкеры едва не устроили бунт — у многих признаков болезни не проявлялось, и им не очень-то хотелось находиться в одном периметре с больными. Люди надеялись на то, что они еще не заражены. Кто-то пытался сбежать, но долговцы показательно казнили пойманных беглецов, взяли под стражу подстрекателей, волнение народных масс немного успокоилось, но вторая волна недовольства должна была вот-вот начаться. Спас положение Болотный Доктор.
Во-первых, он привез какую-то сыворотку, которая хоть и не спасла уже заболевших, зато помогла не заболеть тем, кто еще был здоров, и пока не имел на теле ржавых пятен. Во-вторых, он же объявил, что заболеть могут только те, кто общался непосредственно с первым заболевшим — то есть Рудняком, вторичные заболевшие угрозы в себе не несут. Наконец, последнюю хорошую новость он сообщил Бармену — принесенный зараженным Рудняком артефакт абсолютно безвреден и действительно обладает уникальными свойствами.
В общей сложности тогда погибло девятнадцать человек — шестнадцать от болезни, трое от пуль Долга. Еще одно тело нашли недалеко от бара, но уже за периметром, однако точной информации о причине смерти получить не смогли — растерзать тело могли и мутанты, хотя внешне погибший весьма походил на погубленного смертельным вирусом.
Сомневаться к принадлежности данной аномалии к виду «чумных» не приходилось, в правильном опознании Макс был уверен, как и в том, что Крюк о предстоящей «засаде» знал. Даже на карте он обозначил это место не просто меткой аномалии, а с восклицательным знаком. Почувствовав сзади недовольный ропот, вызванный задержкой, Макс цыкнул на молодняк и развернулся.
— Птица, ты что-нибудь о «чумной» аномалии знаешь?
Умник, как всегда, раскраснелся от восторга, но высказаться не успел, его опередил Санитар:
— Она не опасная, главное — к ней не прикасаться.
Слова Санитара пролились бальзамом на душу, значит, все не так страшно, как показалось на первый взгляд. Но Макс все же уточнил:
— Ты точно знаешь? Как от нее заражаются?
— Сто процентов. Мне доктор рассказывал — чтобы заразиться, надо ее проткнуть, тогда она лопается и заражает всех, кто находится не вдалеке. Но лопается она легко, так что надо аккуратнее.
За время разговора строй колонны окончательно поломался, вся толпа вывалила из-за края вагона и глазела на чудо природы — «чумную» аномалию. Ясное дело — Птице хотелось взять из нее какую-нибудь пробу, но, если он к ней хоть на лишний сантиметр приблизится, решил Макс, собственными кулачищами из его башки дурь выбью. Дан, отошел от нее подальше, тоже, небось в баре успел узнать историю с «чумой», зато целее будет. Лишь Санитар и Серый, хоть и не отказали себе в удовольствии посмотреть, что там за фигня, бдительности не теряли и регулярно оглядывались по сторонам.
Где-то там, где полчаса назад отдыхала группа продолжалась стрельба — звука самой стрельбы слышно не было, потому что били из «гауссов», но пораженные мишени разлетались с гулким треском. Времени на принятие решения у Макса было не так уж много.
— Гляньте аккуратно, только близко не подходить. Чумная аномалия, крайне редко встречается, не берется детекторами и никаких признаков опасности не выдает. Короче, надо просто запомнить ее внешний вид, и дай бог никогда с ней больше не встречаться.
Макс отвернулся, сканируя местность на предмет других проходов. Аномалий было много, но все они были не слишком большими, и при желании, перемахнуть через состав можно было и в другом месте. Да хотя бы в следующем вагоне обе двери отсутствуют, в одну зашел, в другую вышел, но почему же тогда Крюк дал именно такие инструкции, да еще и выделил на карте точку красным цветом?
Пролезть под вагоном не получится — между землей и днищами вагонов черная паутина, не то аномалия, не то растительность, но жгется не хуже ржавых волос и жгучего пуха, такой в проклятом лесу очень много, терпеть не может прямых солнечных лучей, поэтому прячется в исключительно теневых местах. Но, почему же не через вагон?
На всякий случай, Макс бросил на проржавевшее дно болт, он неожиданно громко звякнул о пожелтевший металл и, не долетев до ступенек с другой стороны, провалился сквозь пол. Паутина зашипела, принимая подарок, до земли долетела лишь щепоть металлической стружки. Макс поднял обломок березовой ветки, валявшийся под ногами и повторил попытку с ней. Дерево мигом почернело, задымилось и, развалившись на несколько частей, провалилось под дно.
Вот в чем дело! Такого Макс раньше не видел и не слышал: паутина таким образом кормиться — вроде студня, ржавит над собой железо, оставляя его на вид прочным, а потом питается неосторожной органикой. Сталкеры-то всегда проверят путь болтом, а вот живность на такую подводку, наверняка, попадается.
Оставался один путь — мимо чумной ловушки. Метр, это много, когда тебе ничего не угрожает и ты худой, как удилище. А когда на тебе по два рюкзака, защитный комбинезон и каждое неловкое движение может привести к гибели, становишься очень медлительным и аккуратным. Нельзя было касаться ни стены вагона, ни пузыря аномалии, которого, к тому же, не видно, приходилось рисковать амуницией, смещаясь в сторону вагона, уж лучше подпалить часть одежды, чем развалиться на части от неизвестной чумы. Рюкзаки через проход просто бросили, чтобы уменьшить собственные габариты, потом по очереди протиснулись сами. Исключение составил только Птица, который отказался отдать в чужие руки свой рюкзак и пролезал сквозь коридор, держа его в руках.
