10 мая 1905 года в Желтом море эскадра последний раз произвела погрузку угля и легла на курс северо-восток.
Курс этот вел в Корейский пролив.
Часть четвертая.
ЦУСИМСКИЙ БОЙ В ИСТОРИЧЕСКОМ ИНТЕРЬЕРЕ
Облачен я весь
В одежды черного цвета.
Черные, что ягоды тута.
Записи древних дел. Гл. 21. VIII век, эпоха Нара1. Эскадры сближаются
К полудню 14 мая 1905 года море в Восточно-Корейском проливе стало затихать, а бывший с утра туман рассеялся. И картина, представшая бы в эти минуты любому ценителю прекрасного, окажись он там, напомнила бы ему гравюру в стиле Хокусая или иных мастеров графики страны Ниппон.
По серо-синим волнам Японского моря словно нарисованные черной тушью шли военные суда под русскими Андреевскими стягами. Колонна их, казалось, скрывается за горизонтом. Черные тела кораблей, цвета ягод тута, как сказали бы поклонники японской поэзии эпохи Нара, казались глыбами черного полированного мрамора. На носу каждого из них распластал крылья золотой двуглавый орел. Чуть правее основной колонны шли четыре огромных броненосца, первый из которых нес адмиральский флаг.
2-я эскадра Тихого океана Русского Имперского Флота во главе с флагманским броненосцем «Князь Суворов» шла как на свой последний парад, готовясь принять бой за малопонятные и также малоценимые ныне ценности, выраженные чеканной формулой: «За Веру, Царя и Отечество».
2-я эскадра флота Тихого океана[220]В полдень 14 мая 1905 года на судах русской эскадры реяли стеньговые флаги, а офицеры поднимали бокалы с шампанским — многие последний раз в своей жизни — и кричали «Ура!» в честь годовщины Священного Коронования Их Величеств.
Вопреки обычаю Адмирала не было в кают-компании флагмана. Уже более суток он не спускался с мостика, на котором провел большую часть похода, часто даже ночуя там в кресле, особенно когда эскадре грозила опасность.
А с северо-востока еще не видимая нашими сигнальщиками сближалась с нами светло-серая боевая колонна японской эскадры под флагом адмирала Того Хейхатиро. До визуального контакта оставался еще час, до огневого — полтора.
И пока часы эти длятся, напомним сами себе еще раз изложенную выше предъисторию событий, приведших к одному из трех крупнейших морских сражений XX века и мировой истории. Первому и крупнейшему испытанию в бою паровых броненосных судов, не считая боя Порт-Атурской эскадры в Желтом море.
Адмирал Рожественский на мостике «Суворова» 28 июля 1904 года.Ведь по масштабам с Цусимским боем могут сравниться только Ютландское сражение 1 июня 1916 года между английским Гранд Флитом и германским флотом Открытого моря, не давшее победы британскому флоту, обладавшему подавляющим превосходством перед немецким[221], и бой в заливе Лейте 20–26 октября 1944 года, в результате которого перестала существовать военно-морская мощь Японской империи. Своего рода Цусима японского флота.
2. Курс норд-ост 23°
Были ли у нас шансы?
Итак, ранним утром 14 мая 1905 года 2-я эскадра, к которой за несколько дней до того присоединился отряд контр-адмирала Н.И. Небогатова в составе устаревшего броненосца «Император Николай I», трех символических и также устаревших броненосцев береговой обороны и ветхого крейсера «Владимир Мономах», вошла в восточный проход Корейского пролива, называемый также проходом Крузенштерна, или в Цусимский пролив. С юга оставалась Икисима, а с северо-запада русским кораблям мрачно ухмыльнулась огромная расщепленная скала, известная в лоциях под названием Ослиные Уши.
К часу дня на горизонте появилась японская эскадра. Началось стремительное сближение. На фалах «Микаса» взвился сигнал: «Судьба империи зависит от исхода боя. Пусть каждый исполнит свой долг».
Сигнал «Суворова» был краток: «Курс норд-ост 23°. Бить по головному».
В 1 час 49 минут по меридиану Владивостока[222], когда японская кильватерная колонна делала последовательный поворот влево на 16 румбов, вошедший в историю под названием «петля адмирала Того», «Суворов» открыл огонь, а за ним ураганный огонь открыла и вся русская эскадра. Через три минуты огонь открыли и японцы.
Я надеюсь, что внимательному читателю из рассказанного выше уже ясно, что возглавляй русскую эскадру Ушаков, Нельсон, Сенявин, Нахимов, сам адмирал Того Хейхатиро, будущий герой Перл-Харбора — адмирал, а тогда мичман на эскадре Того Ямамото Исороку, а также адмиралы Хиппер, Битти, граф Шпее, Шеер, Нимиц, Редер и кто угодно еще — в одном лице, — шансов у нее — эскадры — не было никаких. Ни единого!
Не говоря о чем-либо прочем, на стороне японцев было более чем полуторное преимущество в скорости эскадренного хода, что позволяло им как угодно отыгрывать расстояния и перемещения.
Остановимся на этом вопросе чуть подробнее, поскольку до сих пор не переводятся описатели Цусимского боя, категорически упрекающие адмирала Рожественского за малоактивное маневрирование. Автор не Считает себя достаточно компетентным в военно-морском искусстве, а потому дает слово профессионалу.
Значение одного узла
«Я приведу, может быть, несколько парадоксальное сравнение, если поясню, какое значение имеет узел хода. Каждому понятно преимущество противника, имеющего возможность передвигаться хотя бы со скоростью в 1 узел перед таким, который не может двигаться, а стоит неподвижно. Так вот, такое же преимущество имеет корабль в 21 узел хода перед кораблем в 20 узлов.
Главным образом из-за превосходства японской эскадры в 7 узлов хода в бою под Цусимой наша эскадра была уничтожена в 40 минут, представляя собой простую мишень для расстреливания»{216}.
Так оценивал значение скорости в бою адмирал А.В. Колчак. По его мнению, одно преимущество противника в скорости эскадренного хода делало задачу, стоявшую перед адмиралом Рожественским, не имеющей решения. Плюс 150-кратное огневое превосходство — по оценке адмирала Шталя. Это, согласитесь, может только усугубить мнение специалиста.
Первые залпы
Но не надо быть специалистом, чтобы увидеть, что Цусимский бой, несмотря на явное преимущество японцев, начался с того, что они были сбиты с толку и, пусть не надолго — на 15 минут, утратили инициативу, предоставив нам право первого залпа. За эти пятнадцать минут только «Микаса» успел получить несколько десятков русских снарядов крупного калибра. Если бы эти снаряды были хотя бы качества наших порт-артурских, не говоря уж о цусимских японских, флагманский броненосец Того пылал бы как факел через пять минут после начала артиллерийской дуэли. А от самого адмирала Того Хейхатиро, стоявшего на открытом мостике, в который на первых минутах боя попал 12-дюймовый снаряд с «Суворова», осталось бы в лучшем случае мокрое место.
Нужно быть просто честным человеком, чтобы увидеть и признать гениальность адмирала Рожественского.
Ошибка многоопытного адмирала Того в момент завязки боя была настолько велика, что он не только никогда и нигде ни словом не указал на нее, но, напротив, были приложены титанические усилия для сокрытия оной. Так, уже победная реляция Того о сражении в Японском море, — придирчиво редактированная в течение двух недель японским Морским Генеральным Штабом! — в описании начальной фазы сражения вообще содержит, по словам Вячеслава Чистякова, прямую ложь, или, говоря политкорректно, фальсификацию и подтасовку. Подтасовку, обнародованную лишь в 1970 году английским историком Вествудом{217}.
Именно: анализируя указанную реляцию, Вествуд обнаружил следующий любопытный факт:
«…Его (адмирала Того. — Б.Г.) отчет дает неверную последовательность событий (начала боя. — Б.Г.)… Перестроение Рожественского в одну колонну сразу после того, как эскадры увидели друг друга, у Того “отложено” на более позднее время (когда русские корабли получили тяжкие повреждения. — Б.Г.). Причем не в начальном коммюнике, но в детальном донесении о бое, поданном спустя несколько дней»{218}.[223]
