Адмирал Того незадолго перед этим — ведь благодаря своим разведчикам он видел все! — изменил курс с чистого вест на зюйд-вест, чтобы скорее войти в долгожданный контакт, что, впрочем, не было замечено нами и не было отражено на первых отечественных схемах сражения. Для завершения задуманного маневра, после того как визуальный контакт из предположения превратился в уверенность, ему оставалось повернуть вправо и лечь на попутно сходящийся с русскими курс…
Единственный поворот! И спустя 30 минут «Микаса» привел бы свою «боевую линию» в позицию идеальной «палочки над Т», имея русского флагмана в пределах досягаемости орудий всего своего левого борта… И Того, разумеется, сделал этот поворот!
«Описание боевых действий на море в 37–38 гг. Мейдзи (1904–1905 гг.)» говорит об этом так: «Адмирал Того приказал начать бой и первым делом атаковать правую колонну неприятеля, начиная с его головного корабля, для чего в 1 час 40 минут (по меридиану Киото, то есть в 1 час 21 минуту по часам русской эскадры. — Б.Г.) приказал своим главным силам — 1-му и 2-му боевым отрядам — лечь на курс NW 34°»{219}.
Любители графики могут посмотреть любую стандартную схему завязки Цусимского боя, например в «Истории военно-морского искусства», изданной в Москве в 1953 году.
Но зачем?!
Но далее началось непонятное. Из-за чего до сих пор и идет сыр-бор. Закончив расчетный поворот вправо на норд-вест, Того через несколько минут резко развернул свои силы снова на вест: «Было 1 час 55 минут дня (по меридиану Киото, то есть 1 час 36 минут дня по-нашему. — Б.Г.)»{220}.[225]
Вот «Микаса», бывший только что в двух румбах справа, стал виден точно по носу «Князя Суворова»!.. Вот он, увлекая за собой эскадру, перевалил невидимую линию русского курса и вышел на его левую сторону. Затем в 2 часа 02 минуты (1 час 43 минуты по-нашему) японский флагман «лег на курс SW 56°, чтобы разойтись встречным курсом с неприятелем»{221}.
И вот уже противники сближаются почти «лоб в лоб», имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию… Почему?! Почему Того вдруг отменил свой прекрасно подготовленный и уже почти осуществленный маневр и совершил этот странный бросок на левую сторону русского курса?..
Но дальше произошло и вовсе невероятное… «В 2 часа 05 минут (1 час 46 минут по Владивостоку. — Б.Г.) шедший головным “Микаса” быстро уклонился влево на NO 67°, за ним последовали 1-й и 2-й боевые отряды»{222}.
«— Смотрите! Смотрите! Что это? Что они делают? — крикнул Редкий[226], и в голосе его были и радость, и недоумение… Но я и сам смотрел, смотрел, не отрываясь от бинокля, не веря глазам: японцы внезапно начали ворочать последовательно влево на обратный курс!»{223}
Изумление русских офицеров вполне объяснимо. Ведь теперь все японские суда должны были последовательно прийти в некоторую точку и повернуть один за другим на 180°, причем точка их поворота оставалась неподвижной.
«…А, кроме того, даже при скорости 15 узлов перестроение должно было занять 15 минут, и все это время суда, уже повернувшие, мешали стрелять тем, которые еще шли к точке поворота…»{224} Створились, так сказать. И попадали тем самым под так называемый анфиладный, или продольный, огонь нашей эскадры.
Право первого залпа
Положение русской стороны из безнадежного вдруг сделалось исключительно выгодным! Адмирал Рожественский выиграл важнейший первый залп, обеспечил себе неподвижную точку пристрелки и в течение долгих 15 минут имел возможность бить по неприятелю всем левым бортом, то есть получил над ним подавляющее тактическое превосходство.
Половина сформулированной выше задачи тем самым была решена. Совершив свой внезапный бросок на левую сторону русского курса и войдя в поворот «последовательно», японский командующий отдал адмиралу Рожественскому то важнейшее, что мог легко иметь сам, — начальный тактический перевес! Который, повторим, адмирал Того уже получил, скомандовав в 1 час 21 минуту (в 1 час 40 минут по Киото) лечь на курс NW 34°! Не отмени он этот приказ, вся Цусима закончилась бы через пару часов без малейшего ущерба для японского флота.
Схема I. Сражение главных сил русского и японского флотов в Цусимском проливе 14 мая 1905 года. История военно-морского искусства. Т. III. М., 1953 И вот этот-то, скажем так, неоднозначный ход, которым адмирал Того самолично свел на нет все свои выгоды от наличия суетившейся с утра вокруг русской эскадры разведки и тщательно подготовленной позиции, ход, которым он подставил свою эскадру под сосредоточенный русский огонь, этот ход и оценили впоследствии как «блестящий образец» и назвали — по аналогии с «маневром Нельсона» при Трафальгаре — «маневром Того». Или иначе: «петлей адмирала Того».
Главная загадка Цусимы
Здесь, наконец-то, мы вплотную подошли к главной загадке Цусимы. Что вызвало ничем разумным не оправдываемый маневр адмирала Того? Бравада? Каприз? Внезапное помрачение разума?..
Как адмирал Рожественский, вроде бы, громоздя одну ошибку на другую, злостно не ведя разведки, с утра поставив разведочный отряд в хвост эскадры, чем сильно возмущалась еще Следственная Комиссия (вопрос 31), смог выиграть первый удар для своей эскадры?
И главное: откуда он все-таки данные брал? У него что, сверхвидение было, что ли? Ведь по всем разумным основаниям такого просто не могло быть. Никак!
Рапорта и донесения. Вопросы и ответы
Между тем ответ на главную загадку Цусимы давно существует, и ответ практически исчерпывающий. Ответ этот имеет форму рапортов и донесений, а в дополнение к ним — вопросов и ответов.
Рапортов и донесений о Цусимском бое Командующего 2-й эскадрой, которые еще в 1907 году председатель Лиги Возрождения флота генерал по Адмиралтейству Николай Николаевич Беклемишев считал наиболее заслуживающими внимания материалами об этом бое.
Вопросов, заданных Следственной Комиссией по изучению обстоятельств Цусимского боя всем уцелевшим его участникам. И ответов на них. В первую очередь ответов Командующего 2-й эскадрой флота Тихого океана Зиновия Петровича Рожественского.
Никому почему-то не приходит в голову, что адмиралу Рожественскому повезло в отечественной историографии куда меньше, чем, скажем, адмиралу Колчаку. О последнем имеется «собственноусто» надиктованная «автобиография» на нескольких сотнях машинописных страниц, известная под названием «Протоколы допроса адмирала Колчака». Самые, может быть, уникальные протоколы допроса в мире, поскольку касаются и детства, и юности допрашиваемого, участия его в полярных экспедициях, защите Порт-Артура и многого другого вплоть до печальных событий его последних лет и дней.
Все же, видно, в большом авторитете был адмирал Колчак у допрашивающих, что вежливенько задавали вопросы и с похвальной тщательностью записывали ответы.
Верность адмирала Колчака
Следует сказать, что буквально перед сдачей этой книги в издательство у меня возникли сильные сомнения в этой самой тщательности. Дело в том, что из «Протоколов» следует, что Колчак как-то слишком легко отрекся от своих монархических убеждений, которые, по его же протокольным словам, он имел до Февраля 1917 года. Да, он единственный из командующих фронтами, не давший Государю телеграмму с просьбой, равной требованию, об отречении. Скажем, Командующий Балтфлотом адмирал Непенин, на верность которого очень рассчитывал Государь, такую телеграмму подписал. За что почти сразу и был убит оставшимися без Царя, в том числе в голове, матросами.
Да, и еще я, не помню точно где, видел данные, что 2 или 3 марта, то есть в те самые дни Февральской Цусимы, когда уже все стало разваливаться, адмирал издал приказ, где призывал всех к верности Престол-Отечеству и требовал не поддаваться провокационным слухам.
Но в остальном, если верить «Протоколам», он с легкостью признал и переворот, и Временное правительство. Тем более что присягу этому малопочтенному правительству Колчак действительно дал в отличие, скажем, от графа Келлера.
Такое поведение адмирала уважения ему не прибавляло, особенно с учетом того, что именно Государю Колчак был обязан не только своим стремительным взлетом в самые молодые Комфлоты Российской Империи, но и просто жизнью.
