— Спятила? — таращится на меня во все глаза. — Я помню, как ты в десятом классе к поступлению готовилась.
— Я с восьмого класса готовилась, Ром.
— Тем более. Куда ты переводиться надумала?
— Туда, где попроще.
— Бред, — фыркает и качает головой.
— А вдруг не потяну дальше? — впервые озвучиваю свои тревожные мысли.
— Да перестань. Ты играешь за команду академии, не будут преподы тебя топить. Сейчас завяжешь со своим стардомом и будешь все успевать. Клуб ведь платит тебе зарплату?
— Да не в деньгах дело… Жалко оставлять моих старичков. Прикипела к ним всей душой.
— Будешь в гости приходить. Тоже мне проблема.
Понимаю, конечно, что он прав.
— Забыл кое-что тебе передать.
Наблюдаю за тем, как Рома ныряет ладонью в карман пиджака.
— Держи. Еле спер, — подмигивает и вкладывает мне в руки свернутый вчетверо листок А4.
— Что это?
— Разверни, зацени старания Чудика. Видела бы ты с каким лицом он это делал.
Вопросительно вскидываю бровь, а когда обнаруживаю на листке свой портрет, не могу сдержать улыбку.
— Как заладил: «Дашу, Дашу надо нарисовать. И мяч еще обязательно!»
Куда ж без мяча.
— Красиво. Спасибо, — сморгнув влагу с ресниц, опускаю взгляд и убираю рисунок в сумку.
Между нами опять повисает напряженная тишина, которую он нарушает первым.
— Вот скажи, Даш, когда уже жизнь перестанет напоминать сплошной черный квадрат? — с грохотом отставляет свою чашку. — Лисица кинула, Ян на дурке, теперь еще и Савелию худо! — Устало роняет лицо в ладони. — Все навалилось сразу. Конца и края этому нет.
Что тут скажешь. Так и есть. Только с колен поднимешься, как судьба тебе вновь подножку ставит.
Звякает колокольчик. В кофейню заходят Ромкины родители и Марьяна Андреевна. Оставляют верхнюю одежду на вешалке и проходят в зал.
— Ну что там? — Рома обеспокоенно смотрит на отчима.
— Обо всем договорились. Тридцатого прооперируют.
— А они точно сделают как надо? Это же голова все-таки. Мозг. Может, лучше в Германию полетим к Фишеру?
— Нет у нас времени на перелеты, Ром, — Сергей жестом подзывает официантку. — Тут надо быстро действовать. Так хоть шансы какие-то есть…
Мне стыдно. Знаю, что должна сохранять спокойствие и держаться, но слезы помимо воли застилают глаза.
Бедный Савка!
К столу подходит Игорь Владимирович. Я даже и не заметила, как он здесь появился.
— Игорь, у тебя какие новости? — Сергей и Рома здороваются с ним за руку.
— Все в силе. Покровский собирает комиссию согласно назначенной дате.
— Ну наконец-то.
Мое сердце пропускает удар, а затем начинает стучать в разы быстрее.
— В связи с этим, убедительная просьба: Яну о Савелии ничего не сообщать, — строго обращается Абрамов ко всем присутствующим. Рома, ты меня понял?
— Да, — кивает тот.
— Что бы ни случилось.
Это его «что бы ни случилось» оседает морозом на коже.
— А если… — Рома осекается на полуслове, глядя на плачущую мать.
— Я еще раз повторяю: даже если Савелий не переживет операцию, мой сын не должен об этом знать. По крайней мере до тех пор, пока я не вытащу его из психбольницы.
Голос звучит жестко, твердо и бескомпромиссно, но я лишь на секунду представляю реакцию парня, и дурно становится.
— Нельзя так… — вырывается вслух.
Абрамов-старший перемещает на меня свой мрачный взор.
— Морали мне читать удумала? — злится и раздражается. — Хочешь, чтобы он снова остался там на неопределенный срок?
— Нет, не хочу… — поджимаю губы. Зачем переворачивает?
— Новый главврач только рад будет такому раскладу. Ему плевать и на связи, и на деньги. У него и того, и другого предостаточно.
— Игорь Владимирович…
— Ты понимаешь, что ему надо пройти комиссию, будучи в адекватном состоянии, — продолжает напирать на меня он.
— Я все понимаю.
Замолкаю. Невыносимо просто.
— Она права, Ян не простит подобного, — робко вмешивается в наш диалог Марьяна Андреевна.
— Вопрос закрыт, — сухо отрезает Абрамов. — Пусть сначала выйдет из дурдома.
— Игорь…
— Держите рты на замке и не создавайте ему дополнительных проблем! Сорвет башню, и тогда я уж точно ничем не смогу помочь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он звонит мне, — Рома кладет телефон на стол.
— Кошмар. Как-будто чувствует неладное, — Марьяна бросает испуганный взгляд в сторону бывшего мужа.
— И как это понимать? Откуда у него труба? — хмурится тот в ответ.
— У медсестры взял. Вчера тоже звонил, — признается Рома. — Спрашивал про мелкого.
— Сереж… — раздается тихий голос его матери.
— Игорь прав, — непреклонно заявляет мужчина. — Ни к чему Яну лишний раз нервничать.
— А мне врать, что ли? Я же не могу динамить его на протяжении двух дней! — возмущается Беркутов.
— Врать, Рома, врать! — поднимаясь, наставляет его отчим. — Это называется ложь во благо…
— Мне кажется, мы поступаем неправильно, — все же позволяю себе высказаться.
— Неправильно поступил Ян, — склонившись к моему уху, говорит Абрамов-старший. — Когда взял поножовщину на себя…
Произнесенная им фраза повергает меня в шок. Мысли путаются, спотыкаясь друг о друга, и на душе с каждой прошедшей минутой становится все тяжелее.
* * *
Как умудрилась сдать зачет, даже не знаю. Отвечала заученными фразами, то и дело запиналась или вовсе забывала, с чего начала. Благо, повезло. Наш преподаватель, Юрий Леонидович, пребывая в хорошем настроении, не особо третировал студентов. Немного поворчал о недочетах, поставил свою витиеватую закорючку в зачетке и отпустил меня.
В общежитие Лешкиного колледжа впопыхах залетаю уже в начале седьмого. Оставляю свой студенческий вахтерше и с бешено колотящимся сердцем поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж, надеясь застать брата в комнате.
Вроде здесь, если не ошибаюсь.
Останавливаюсь у двести тринадцатой, пытаюсь отдышаться. Да вот только не успеваю, меня едва не сбивает с ног Лешкин сосед по комнате, решивший выйти в коридор.
— О, Дарин, приветули, — удивленно со мной здоровается.
— Привет, Борь. А Леша там? — стаскиваю с себя шапку. Аж взмокла, пока сюда бежала.
— Так это… — мнется и рассеянно почесывает затылок.
— Ушел?
— Ну… и да, и нет, — сбивает с толку своим ответом.
— То есть?
— Леха ж не живет тут, — смотрит как на дуру.
— Как это не живет? — не совсем понимаю я.
— Ну… Он бросил колледж еще летом. Из-за преподши нашей.
— Борь, ты шутишь? — растерянно хлопаю ресницами.
— Нет. Они замутили в том году, — пожимает плечом. — А ты не знала, что ли?
Отрицательно качаю головой. Должно быть, крайне забавно со стороны все это выглядит.
— И где искать его, не подскажешь? Весь день не могу дозвониться.
— В «Дельфин» загляни. Он вроде там сейчас работает.
— Спасибо, Борь. Адрес подскажешь? — совсем борзею я.
* * *
Полчаса спустя толкаю дверь прокуренной забегаловки, расположенной неподалеку от Лешиного бывшего общежития.
Брат замечает меня не сразу. Но когда это происходит, он жутко смущается и подходит ко мне лишь пять минут спустя.
— Дарин, ты чего тут делаешь? — мой визит явно его не обрадовал.
— Пришла поговорить.
— Как ты меня нашла? — недовольно хмурит брови.
— Ребята подсказали.
— В общежитии была? — скисает разом.
— Почему ты не сказал о том, что бросил колледж? — искренне недоумеваю. — И зачем обманывал по поводу работы? Завод значит?
— На заводе я и правда работал. Какой-то период времени, — начинает оправдываться.
— Я не понимаю, для чего лгать…
— Ой да брось, Даш! — теперь уже злится. — Мне надо было всенепременно сообщить о том, что я — мальчик на побегушках?
— Выходит, что я ничего о тебе не знаю, Леш. Все — сплошное вранье, — отмечаю с сожалением.
— Мне было стыдно говорить тебе про учебу и про это… — неопределенно машет рукой, очевидно, подразумевая под «этим» тот гадюшник, в котором трудится. — Пойдем на улицу, — косится в сторону шумной компании, сидящей по соседству.
