оставила его в холле.
— Это было вечером двадцать восьмого июня. Когда вы открыли его?
— На следующее утро, около девяти часов, как раз перед уходом.
— Из чемоданчика что-нибудь исчезло?
— Трубочка с морфином.
— Вы заявили о пропаже?
— Я сказала об этом сестре О’Брайен — это сиделка, которая ухаживала за больной.
— Чемоданчик был оставлен вами в холле, через который то и дело обычно проходили люди?
— Да.
Сэр Самьюэл сделал паузу, а потом спросил:
— Вы были близко знакомы с умершей?
— Да.
— Что вы можете о ней сказать?
— Она была милой… и порядочной девушкой.
— Она была жизнерадостным человеком?
— Вполне.
— Не было ли у нее, на ваш взгляд, каких-либо неприятностей?
— Нет.
— Не была ли Мэри Джерард чем-либо обеспокоена перед смертью? Может, она тревожилась о своем будущем?
— Нет.
— У нее не было причин для самоубийства?
— Ни малейших.
Оно продолжалось все дальше и дальше, это убийственное для Элинор повествование. Как сестра Хопкинс сопровождала Мэри в сторожку, как появилась Элинор в возбужденном состоянии, как она пригласила их на сандвичи, как блюдо было предложено сначала Мэри. Как Элинор попросила помочь ей вымыть посуду, а потом предложила сестре Хопкинс подняться с ней наверх, чтобы разобрать вдвоем вещи тети…
Рассказ часто прерывался замечаниями и возражениями со стороны сэра Эдвина Балмера.
«Да, все это правда… и она сама этому верит, — думала Элинор. — Она убеждена, что это сделала я. И каждое ее слово — правда, вот что самое ужасное. Все это правда».
Элинор еще раз оглядела зал суда и увидела лицо Эркюля Пуаро, глядевшего на нее задумчиво и… почти ласково. Он много чего знает и видит то, чего другие не видят…
Кусочек картона с наклеенным на него обрывком этикетки был предъявлен свидетельнице.
— Вам известно, что это такое?
— Это обрывок этикетки.
— Не могли бы вы сказать присяжным, какой именно этикетки?
— Конечно… Это кусочек этикетки со стеклянной трубочки, в таких выпускают таблетки для подкожных инъекций. Таблетки морфина по полграна, вроде тех, которые у меня пропали.
— Вы в этом уверены?
— Конечно, уверена. Это с моей трубочки.
— Есть ли на ней какая-нибудь особая метка, которая позволила бы вам убедиться, что это этикетка с потерянной вами трубочки? — спросил судья.
— Нет, милорд, но она, должно быть, с той самой трубочки.
— То есть фактически вы можете лишь утверждать, что она с трубочки, похожей на вашу?
— Ну да, именно это я и имею в виду.
В заседании суда объявляется перерыв.
Глава 2
1
Заседание продолжилось на следующий день. Перекрестный допрос вел сэр Эдвин Балмер. Теперь от его благодушия не осталось и следа. Он резко спросил:
— Я хочу уточнить насчет этого чемоданчика, о котором мы здесь так много слышали: двадцать восьмого июня он был оставлен в главном холле Хантербери и пролежал там всю ночь?
— Да, — подтвердила сестра Хопкинс.
— Довольно безответственный поступок, не так ли?
Сестра Хопкинс вспыхнула.
— Да, я признаю это.
— Это что, ваша привычка — оставлять опасные лекарства там, где к ним может иметь доступ кто угодно?
— Нет, конечно нет.
— Ах нет? Но в данном случае вы поступили именно так?
— Да.
— И практически любой человек, находившийся тогда в доме, мог при желании взять морфин. Не так ли?
— Наверное, так.
— Никаких «наверное»! Да или нет?
— Ну да.
— Значит, Элинор Карлайл была не единственной, кто мог его взять? Кто-нибудь из слуг. Или доктор Лорд. Или мистер Родерик Уэлман. Или сестра О’Брайен. Или сама Мэри Джерард.
— Пожалуй, так… да.
— «Пожалуй» или «да»?
— Да.
— Кому-нибудь было известно, что в вашем чемоданчике есть морфин?
— Не знаю.
— Вы говорили о нем кому-нибудь?
— Нет.
— Следовательно, мисс Карлайл не могла знать о том, что там был морфин?
— Она могла заглянуть туда и увидеть.
— Однако это маловероятно, не так ли?
— Не знаю.
— Но в доме находились люди, которые, в отличие от мисс Карлайл, наверняка знали о морфине. Например, доктор Лорд. Ведь вы делали инъекции морфина по его указанию?
— Именно так.
— Мэри Джерард тоже знала, что у вас там морфин?
— Нет, не знала.
— Но ведь она часто бывала у вас в коттедже?
— Нет, не сказала бы.
— И все-таки я полагаю, что она бывала там довольно часто и скорее, чем кто-либо другой в доме, могла догадаться о том, что у вас в чемоданчике имеется морфин.
— Я не могу с этим согласиться.
Сэр Эдвард сделал паузу и продолжил:
— Вы сказали сестре О’Брайен о пропаже морфина?
— Да.
— Напоминаю вам, что вы на самом деле сказали: «Я оставила морфин дома. Теперь придется за ним возвращаться».
— Нет, я так не говорила.
— И не высказывали предположение, что морфин, вероятно, остался на каминной доске в вашем коттедже?
— Ну, когда я не смогла его найти, то подумала, что, должно быть, положила туда.
— То есть вы не знали точно, где был морфин?
— Нет, знала. Я положила его в чемоданчик.
— В таком случае почему утром двадцать девятого июня вы высказали предположение, что оставили его дома?
— Потому что подумала, что могла так сделать.
— Вынужден заметить, что вы весьма безответственный человек.
— Это неправда.
— И в своих высказываниях вы также довольно небрежны, не так ли?
— Ничего подобного. Я очень ответственно отношусь к своим словам.
— Вы говорили о том, что укололись о шип розового куста в день смерти Мэри Джерард, двадцать седьмого июля?
— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?
— Это имеет отношение к делу, сэр Эдвин? — спросил судья.
— Да, милорд, это важный элемент защиты, и я намерен пригласить свидетелей, чтобы доказать, что это заявление было ложным.
Он снова принялся задавать вопросы свидетельнице:
— Вы по-прежнему утверждаете, что двадцать седьмого июля укололи запястье о розовый куст?
— Да! — Тон сестры Хопкинс стал вызывающим.
— Когда это произошло?
— Это случилось утром, когда мы выходили из сторожки и направлялись к дому.
— А что это был за куст? — с недоверием спросил сэр Эдвин.
— Если точно, это был не совсем куст. Это были вьющиеся розы с алыми цветами, которые растут около сторожки.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно уверена.
Сэр Эдвин сделал паузу, а затем спросил:
— Вы по-прежнему настаиваете на том, что морфин находился у вас в чемоданчике, когда вы двадцать восьмого июня пришли в Хантербери?
— Да, настаиваю. Он был со мной.
— Ну а если сестра О’Брайен выступит в качестве свидетеля и подтвердит под присягой, что вы сказали, что, возможно, оставили его дома?
— Он был у меня в чемоданчике. Я в этом уверена.
