Она шла к шкафу с ощущением, что ее тело было бомбой, которая вот-вот взорвется… и, Боже, ей это ужасно не нравилось: она даже не представляла, насколько принимала здоровье за нечто само собой разумеющееся, пока не додумалась усложнить себе жизнь подобным образом…
Вдруг, без какой-либо на то причины, Сатуриновый Рубин соскользнул с ее пальца.
Опустив глаза, Бэт наблюдала, как кольцо скакало по ковру… и нахмурилась, наклоняясь и поднимая вещицу. Они поменялись кольцами ради удобства, потому что оба боролись с тем, что не подходило им… а символы их брака имели одинаковый смысл независимо от того, кто какое кольцо носил.
Или с чьей руки оно падало, как сейчас, например…
— Что за ерунда? — выдохнула она.
Когда Бэт попыталась надеть кольцо обратно, то поняла, что ее пальцы стали совсем тонкими, кожа обтянула узловатые суставы и совсем узкую ладонь.
Сердце гулко забилось, Бэт бросилась к зеркалу в ванной комнате, включила свет… и ахнула. Смотревшее на нее отражение было неправильным… абсолютно неправильным. В буквальном смысле, всего за одну ночь ее лицо словно впало, пухлость ушла со щек и висков, подбородок заострился подобно лезвию, на шее проступили сухожилия.
Страх парализовал грудь. Особенно, когда она подняла руку и потянула кожу на трицепсе. Висит. Болтается.
Словно она потеряла двадцать пять фунтов веса за считаные часы… за исключением живота.
Стараясь не терять самообладания, она направилась к шкафу, чтобы поискать, что можно надеть. В конечном итоге, она вытащила на свет пару спортивных штанов и одну из рубашек Рофа. Последняя легла вокруг нее белым хлопковым облаком, и, значит, если ее опять бросит в жар, то вентиляция обеспечена.
По крайней мере, штаны сидели нормально.
Направляясь к площадке второго этажа, она заглянула в кабинет Рофа, но его там не было. Может, он тренировался?
Она увидела своего хеллрена, когда спускалась по ступеням.
Они с Джорджем выходили из столовой, сопровождаемые вереницей додженов, прислуга шла по мозаичному полу, неся в руках все виды серебряных подносов.
Он остановился сразу, как уловил ее аромат.
— Лилан! Ты уверена, что тебе не надо быть в постели?
Оказалось, что запах пищи нещадно отвлекал: приступ жестокого голода заставил ее остановиться.
— А… да, я в порядке. На самом деле, я просто голодна.
И напугана до смерти.
Слуги продолжили шествие в бильярдную, минуя какие-то листы прочного пластика, заменявшие двери, а Роф подошел к подножию лестницы.
— Пойдем на кухню.
Бросившись к нему, Бэт позволила взять себя за руку, и приникла к его сильному телу, глубоко и с облегчением вздохнув. Она, вероятно, просто навыдумывала себе всего там, наверху. На самом деле. Возможно.
Дерьмо.
— Ты знаешь, я хорошо спала, — пробормотала она, словно пытаясь себя успокоить. Но это не помогало.
— Да?
— Угу-м.
Они бок о бок прошли мимо длинного обеденного стола и через откидные дверцы в дальнем углу. По другую сторону, она снова обнаружила у плиты айЭма, он помешивал что-то в большой кастрюле.
Тень повернулся… и, посмотрев на нее, сразу же нахмурился.
— Что? — она прикрыла руками живот. — На что ты…
— Ничего, — сказал он, стуча деревянной ложкой по стальному краю посуды. — Вы будете куриный суп?
— О, да, звучит заманчиво, — Бэт забралась на табурет. — И немного хлеба, наверное…
Фритц появился рядом с ней с багетом и тарелочкой с маслом.
— Для вас, мадам.
Она рассмеялась.
— Как ты догадался?
Когда Роф сел на стул рядом с ней, Джордж занял место между ними.
— Я запрограммировал его на режим ожидания.
Тень поставил перед ней дымящуюся чашку супа.
— Наслаждайтесь.
— Его тоже? — спросила она об айЭме.
— Ага? Тень, по ходу, был в том же режиме.
Взяв в руку предложенную Фритцем ложку, она зачерпнула суп, чувствуя на себе взгляды троих мужчин… Рофа — с таким напряжением, что у нее возникло чувство, что к нему вернулось зрение…
— М-м, — протянула она абсолютно искренне. Суп был идеальным, простой, не слишком тяжелый и теплый-теплый-теплый.
Может, дело в том, что она просто прошла через жажду и давно не ела?
— Так, что происходит в бильярдной? — спросила она, чтобы отвлечь мужчин.
— Убирают все после меня.
Бэт понимающе моргнула.
— А-а.
Роф похлопал рукой по столу в поисках багета и, нащупав его, отломил край, который отложил в сторону. Затем он оторвал кусок для нее, мягкий внутри и хрустящий снаружи… а масло, что он положил сверху, было нежным и несоленым.
Просто божественно в сочетании с супом.
— Не хотите что-нибудь выпить? — спросил Фритц.
— Вино? — спросил айЭм, потом одумался. — Нет, не вино. Молоко. Вам нужен кальций.
— Хорошая идея, Тень, — вклинился Роф, и кивнул на Фрица. — Налей ей цельного…
— Нет, нет, от такого меня стошнит. — Ииии, все, разумеется, застыли. — Так всегда было, еще до того как… ну, вы поняли. Хотя обезжиренное, наверное, хорошо пойдет.
Так они и продолжили — все трое стояли у нее над душой: Супа? И айЭм сразу же наполнил ее чашку еще раз.
Еще хлеба с маслом? Муж мигом все организовал. Еще молока? Дворецкий метнулся к холодильнику.
Окружающая нормальность действительно помогала успокоиться. Но она чувствовала, что нужно попытаться расставить все точки над «и», прежде чем они закормят ее до отвала.
— Парни, я действительно ценю все ваши старания, но мы не знаем, точно ли я берем… — У нее не получилось закончить мысль, как и само предложение.
И сразу же, все, что она съела, попросилось обратно, желудок взбунтовался без предупреждения.
Она едва успела добежать до уборной.
Да, все, что она съела — суп и хлеб — все вышло. И потом, она даже могла бы поклясться, но и желудок и вся ее грудная клетка были пусты, спазмы склонили ее над туалетом, глаза слезились, голова тряслась, а горло словно превратилось в разодранную, болезненную рану.
— Эй, привет.
Конечно же, это была Док Джейн.
— Как дела?
Прошло много времени, прежде чем она смогла что-нибудь сказать. И, постскриптум: с каким же ужасным звуком рвотные спазмы отражались от стенок унитаза.
Когда наступил перерыв в действии, так сказать, она положила свой горячий, потный лоб на руку, протянув другую, чтобы смыть воду в унитазе… и поняла, что у нее не было сил, чтобы нажать на рычаг.
— Думаю, надо отвести тебя к врачу, — сказала Джейн.
— Я думал, ты и есть врач, — рявкнул Роф.
— Это обязательно? — сопротивлялась Бэт.
Но тот факт, что ее снова начало тошнить, в значительной степени послужил ответом на вопрос.
***
Роф стоял совсем рядом с ванной комнатой и был готов кричать, потому что не мог видеть того, что происходит. Ничто не способно так разозлить и расстроить как то, что твоя супруга больна, а ты стоишь рядом абсолютно слепой.
Своими чертовыми бесполезными зрачками он не мог видеть ее лицо, чтобы знать, какого оно цвета, каково его выражение, что сейчас в ее глазах. Его обостренное обоняние? Тоже ни о чем — запах рвоты засорил его придаточные пазухи, что сделало невозможным обонять любые эмоциональные подсказки.
Единственное, что сейчас работало — это его уши, так что каждый новый раунд ее тошноты попадал ему прямо в мозг.
— Ладно, к доктору так к доктору, — прохрипела Бэт.
— Погодите, мать вашу, — рявкнул Роф. — Куда вы пойдете?
Голос Джейн был ровным.
— К доктору…
— Ты же и есть гребаный доктор…
Женщина Ви положила руку ему на предплечье.
— Роф. Ей нужен специалист. И мы нашли одного.
Что за хрень?
Минуточку.
— И, похоже, это не Хейверс? — заскрипел он зубами.
— Нет. Это женщина. Человек.
— Ооо, нет, нет, ни за что на свете…
Ииии еще один приступ рвоты.
Он закрыл скрытые за очками глаза.
— Черт.
Под аккомпанемент ужасных страданий его жены, Док Джейн начала перечислять ему все виды рациональных причин, почему с его шеллан надо обращаться крайне осторожно. Но, Господи, сама мысль о том, что ей придется выйти в человеческий мир, днем — потому что да, гребаные жалюзи только что опустились…
Знаете что? Он действительно хотел, чтобы чертова жизнь вычеркнула его уже из своего дерьмового списка. Он смертельно устал от заведомо проигрышных ситуаций.
— … полукровка, неизвестные осложнения, невозможность правильно оценить…
Он прервал маленькую, но гордую речь Дока Джейн.
— Без обид, но я не пущу свою жену куда-либо без серьезного прикрытия, а так как никто не может покинуть этот дом прямо сейчас…
— Тогда с ней пойду я.
Роф оглянулся через плечо на голос айЭма. Его первым побуждением было немедленно выпустить на волю инстинкты связанного мужчины и сказать Тени, что он справится сам. Но проблема заключалась в том, что ни хрена он сам не справится — и только полный мудак мог мешать своей женщине получить необходимую медицинскую помощь.
