Джерин поспешил на кухню.
— Этой ноги может не хватить, — прошипел он. — Что у вас еще есть?
Повар показал.
— Осталось только пол поросенка, которого мы собирались…
— Не важно, что вы собирались с ним сделать, — выпалил Джерин.
Некоторые доктора в городе Элабон считали, что есть сырую свинину нельзя. Но это, по мнению Джерина, была уже забота Мэрланза. Он схватил половину разрубленной туши за ноги и поволок в главную залу.
Когда он приблизился к Мэрланзу, его вдруг осенило, что барону в нынешнем его обличье прекрасно подошла бы и требуха, однако ему хватило здравого смысла не тащить мясо обратно. Вместо этого он положил его на стол перед Мэрланзом. Тот начал поглощать свинину все с той же волчьей целеустремленностью, с какой накинулся на говядину.
— Он не сможет все это съесть, — сказал Вэн Джерину, когда тот осторожно опустился на свое место.
— Хочешь сказать ему об этом? — отозвался Джерин, — Давай.
Вэн не двинулся с места. При всей своей невероятной храбрости он был далеко не дурак. Фанд положила руку ему на плечо, выказывая тем самым одобрение его здравому поведению. Это удивило Джерина: он ожидал, что дикарка, наоборот, станет подбивать чужеземца на стычку.
— Я бы попытался усмирить его силой, лорд Джерин, — сказал Араджис, переводя взгляд с Лиса на Мэрланза и обратно. — Однако твой способ намного лучше. Не сомневаюсь, тебе жаль потерять столько мяса, но ты бы расстроился еще сильнее, если бы потерял людей, которых этот оборотень мог бы ранить или убить. Справиться с ним было бы трудновато, если не невозможно, к тому же в своем привычном облике он хороший вассал.
— Последний аргумент имел для меня решающее значение, — сказал Джерин.
— За это я у тебя в долгу, — сказал Араджис. — И Мэрланз будет тоже в долгу, когда придет в себя.
Мэрланз превратился в волка не полностью, как это непременно случилось бы в ту пятилетней давности ночь. Сейчас он скорее походил на смесь человека и зверя. Это заставило Джерина задуматься: так ли же он неуязвим, как и оборотни, полностью перешедшие в нечеловеческое обличье? Однако опыт подсказывал ему, что некоторые эксперименты лучше проводить не в реальности, а в уме. К тому же, как сказал Араджис, Мэрланз был неплохим вассалом и, безусловно, хорошим воином, а таких надо беречь.
Лис все думал о том, не придется ли ему разыскивать еще мяса, чтобы накормить Мэрланза досыта. Он изменился лишь отчасти, но аппетит, похоже, обрел истинно волчий. Однако мало-помалу Мэрланз стал насыщаться. Он глянул по сторонам на не изменившихся мужчин и женщин, которые наблюдали за ним, затем захватил остатки свиного скелета пастью и, помогая себе похожими на лапы руками, отнес все это в темный угол главной залы. Там он положил кости на пол, а сам соорудил нечто вроде подстилки из тростника. Потом он улегся на нее, покрутился немного, устраиваясь поудобнее, и заснул.
— Надеюсь, он хорошо выспится, — искренне сказал Джерин. — Завтра, с восходом солнца, он вновь станет человеком.
Силэтр усмехнулась.
— И очень удивится, когда обнаружит, что заснул на полу рядом с половинкой… нет, теперь уже меньше, с остатками поросенка.
— Может, мы будем звать его Мэрланз Свиные Ребра? — весело предложил Райвин.
Фэборс, сын Фабура, посмотрел на него очень серьезно.
— Вэн Крепкая Рука еще мог бы попробовать так пошутить. А вот для всех остальных, менее внушительных лиц, подобные Шуточки могут обернуться печально.
— Думаю, это правда, — сказал Джерин и в свою очередь сурово взглянул на Райвина.
Иногда это производило должный эффект, иногда нет. Джерин надеялся, что в этот раз взгляд подействует. Мэрланза в любом обличье не стоило злить.
— Надеюсь, сегодня ночью других развлечений не ожидается, — сказала Силэтр.
Даже Вэн, неисправимый любитель приключений, и тот кивнул. Вероятно, ужасы ночи оборотней навсегда засели у него в подсознании.
Джерин сказал:
— Пойду посмотрю, как там Вайден. — Он спустился вниз, постучал в дверь погреба и спросил: — Эй, затворник, с тобой все в порядке?
— Йо, я по-прежнему в человеческом обличье, — ответил его молодой вассал. — Можно мне теперь выйти?
— Не вижу причин для отказа, — сказал Джерин. — Мэрланз Сырое Мясо уже давно подвергся влиянию лун. Если тебя это до сих пор не коснулось, не думаю, что в течение ночи что-то изменится.
Он отпер дверь и выпустил Вайдена.
— И в какого зверя он превратился? — спросил тот.
— В волка, как и большинство наших северных оборотней, — ответил Лис. — Вообще-то сейчас он наполовину волк, а наполовину все-таки человек. Но заснул прямо на полу, охраняя остатки мяса, как хищник. Пойдем наверх, сам увидишь.
И он повел Вайдена в главную залу. Тот обошел спящего Мэрланза, держась подальше, и ни на секунду не поворачивался к нему спиной. Столь практичный подход к ситуации Лис оценил весьма высоко. В это время один из солдат, несших караул на крепостной стене, вошел в дверь главной залы и без каких-либо проволочек сказал:
— Милорд, воин Араджиса просит нас открыть ворота. Ему нужно с вами поговорить.
— А он в нормальном обличье? С ним рядом нет никаких диких зверей? — спросил Джерин после недолгого раздумья.
— Да, милорд, в нормальном, — ответил часовой. — К тому же луны светят так ярко, что ничего скрыть нельзя.
— Тогда впустим его, — решил Джерин.
Он вышел на внутренний двор, подошел к воротам и велел своим людям опустить подъемный мост, добавив:
— Но как только этот человек пройдет по нему, тут же начинайте подъем.
Лишний труд для караульных, но ему не хотелось оставлять крепость открытой и уязвимой. Мало ли кто может бродить под двумя совсем полными и двумя почти полными лунами по ночам.
Подъемный мост с лязгом пополз вниз. Как только воин Араджиса прошествовал по нему, привратники принялись вновь крутить ворот лебедки. Ночной гость подошел к Лису и отсалютовал.
— Принц Джерин, я Реневарт Раздвоенная Борода, один из вассалов Араджиса, как вам, наверное, доложили.
Он был средних лет, выглядел солидно и носил бороду на старинный манер, о чем и свидетельствовало его прозвище.
— Что случилось у вас в лагере? — спросил Джерин. — Какие-нибудь из ваших ребят превратились в зверей?
К удивлению Лиса, Реневарт замотал головой.
— Нет, дело не в этом. Правда, двое парней стали более волосатыми, чем обычно, но все человеческое осталось при них. Понимаете, о чем я? О них мы не беспокоимся. Случилось вот что: к нам в лагерь пришел человек огромных размеров. Голый, просто в чем мать родила. Он не из наших. Мы подумали, то ли он как-то пробрался к нам из вашей крепости, то ли из ближней крестьянской деревни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
