– Ладно, ладно, – Женька поднял руки в знак поражения и, не удержавшись, бросил сквозь зубы: – Фаталист, мать твою…
– Оставь в покое мою мать, она здесь ни при чём, – невозмутимо посоветовал Вереск. – Скажи лучше, что там с этим Найтингейлом? Ты спросил у Мигеля?
– Да. Но там всё как-то… непонятно. Некто по имени Найтингейл действительно встречался с ними и предлагал работать на него. Предупреждал, что Корпорация может начать на них охоту. По описанию внешность у него очень невнятная: человек, чуть выше среднего роста, тёмные волосы, серые глаза. Может быть уроженцем Карантеллы, или Стаурана, или Белогории. Мигель с Фар-Леирато вежливо отказались – и больше того мужика не видели. Правда, Мигель только теперь сообразил, что убийца, хотя и говорил, что представляет Корпорацию, и требовал отдать камень в соответствии с договором, никаких доказательств не предъявил, так что он в принципе мог быть подослан кем угодно. Сейчас этого уже не узнаешь. Но вряд ли «кто угодно» мог снабдить его пистолетом.
– Как он сам-то? – забеспокоилась я. Вспомнилось вдруг, как истекающий кровью Мигель пытался шутить с Женькой и заигрывать со мной.
– Неважно, – нахмурился Женя. – Почему-то последствия пулевого ранения с трудом поддаются лечению магическими методами. Надо показать его магистру Астэри. Может, он что-нибудь посоветует… Хотя бы из чисто научного интереса. Разумеется, Мигель порывался идти с нами. Он волнуется за своего Лейри. Мучается угрызениями совести, переживает, что послал его на верную смерть. Я, конечно, не стал этого говорить вслух, но если Фар-Леирато отправился один в Долину, вероятнее всего, его действительно уже нет в живых…
* * *
«В прошлый раз ты всем очень понравился» – это было явным преуменьшением со стороны Нимроэль. Местные девицы – крестьянские дочки и служанки из поместья – вопили и визжали не хуже экзальтированных поклонниц «битлов». Несколько женщин постарше уже успели схлопотать по паре затрещин от ревнивых супругов за слишком откровенные взгляды в сторону певца, и даже мужчины свистели и хлопали с искренним восторгом. Вереск и правда был хорош: от его баллад щемило сердце, хотелось любить и плакать, а под развесёлые куплеты ноги норовили пуститься в пляс – даром, что я не знала ни одного местного танца. Однако в моём понимании то обожание, которое выказывали полуэльфу жители деревни, всё-таки больше пристало какому-нибудь столичному любимцу публики, а не безвестному бродяге.
– Слушай, Жень, по случаю чего народ впадает в такой экстаз? Вереска тут хорошо знают?
– Да нет, просто для репутации вполне достаточно того, что он наполовину эльф. Они теперь будут внукам рассказывать, что слышали настоящего эльфийского барда. Если бы Вереск ничего не спел, а просто прошёлся по деревне с гитарой – и то разговоров хватило бы до следующего лета.
– Так у них же тут есть собственная прикормленная эльфийка, разве нет?
– Ну, Ним всё-таки не бард. Понимаешь, к эльфийским бардам в такой глубинке отношение особое – считается, что они музыкой могут творить магию.
– А это правда? – живо заинтересовалась я. А то есть у меня подозрения насчёт одного знакомого полуэльфа…
– Нет, конечно. Обычное суеверие. Вроде того, что вампиры пьют кровь девственниц. А что касается Ним – это отдельная песня. Поверь мне, когда она появляется в деревне, встаёт не только работа. Впрочем, у тебя наверняка будет шанс в этом убедиться: Ним ни за что не упустит возможность повеселиться.
Вереск закончил очередную композицию, и толпа взорвалась криками, свистом и аплодисментами. Справа, чуть сзади, послышалась какая-то возня, меня ощутимо толкнули в спину. Я с возмущением обернулась и успела заметить, как из группки девчонок-подростков, расталкивая товарок локтями, вырвалась крепко сбитая деваха лет шестнадцати со смазливым личиком, русой косой до пояса и не по возрасту развитыми формами. В руках у неё была тяжёлая глиняная кружка – очевидно, с элем, который по случаю праздника разливался в трактире бесплатно. Ловко лавируя между восторженно вопящими слушателями, она пробралась к певцу и с низким поклоном (открывавшим далёкий от целомудрия, но весьма заманчивый вид в вырезе платья) вручила ему кружку. Вереск сделал несколько глотков и, возвращая сосуд обратно, что-то сказал девушке. Она кокетливо засмеялась. Уже поворачиваясь, чтобы уходить, одарила его откровенно призывным взглядом из-под ресниц. Полуэльф ответил ей вполне дружелюбной улыбкой, но в глубине зрачков сверкнули знакомые льдинки – он не принял приглашения к флирту. На мгновение мне стало жалко девушку. Бедняжка, она ещё не знает, что нашего снежного короля не поймаешь на такую дешёвую приманку, как глубокое декольте. Я пробовала.
Хотя, возможно, посочувствовать стоило как раз Вереску. Девица производила впечатление человека, который не отпустит жертву, пока не добьётся своего.
– Вот вы где! – прервал мои размышления знакомый мелодичный голосок, похожий на журчание горного ручья. Маленькая тёплая рука легла мне на талию, между мной и Женькой просунулась белокурая голова Ним. – Вереск бесподобен, правда? А чего вы не танцуете?
– Я не умею, – смущённо призналась я. – Это кажется так… сложно.
– Ты просто ещё слишком трезва, – рассмеялась Ним и укоризненно посмотрела на моего спутника. – Что ж ты не ухаживаешь за дамой, Женя?
Понятливый белль Канто без лишних слов устремился к трактиру.
– Смотри, не упусти его, – заговорщицки подмигнула Ним и упорхнула в противоположную сторону – туда, где на широкой поляне перед костром танцевала молодёжь.
Я задумчиво посмотрела ей в след. Интересно, кого она имела в виду?
В полном соответствии с Жениным предсказанием, при появлении эльфийки веселье застопорилось. Большая часть мужчин, ничуть не смущаясь присутствием прекрасных половин, вытаращились на Нимроэль, одни с восхищением, другие – с откровенной похотью. Впрочем, сама Ним приложила для этого немало усилий. На сей раз на ней была вполне целомудренная юбка, бросающая вызов общественному вкусу разве что невообразимо яркой расцветкой, зато на животе открывался соблазнительный треугольник светлой кожи с маленьким аккуратным пупком в центре. Бледно-зелёная обтягивающая блузка с одним рукавом оставляла обнажёнными левую руку и плечо. Под ключицей алела большая роза – я не сразу поняла, что она просто нарисована на коже. Мне подумалось, что Ним не просто так испытывает пристрастие к асимметричным деталям туалета: вероятно, пытается сгладить психологический дискомфорт, который неизбежно должны испытывать люди от её безупречности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
