На следующем привале, когда они с Мышкой отправились за водой к ручью, поинтересовалась:
— Чего Арки мучаешь? Парень от неизвестности извелся уже. Поговорила бы с ним.
Девушка нахохлилась и непривычно зло огрызнулась:
— Не тебе советы давать. Сама — как собака на сене. Тэзиру голову морочишь, приваживаешь, хотя знаешь, что не быть между вами ничему.
Резкость Мышки не обидела, но задела. Сначала даже смысл слов не дошел. Неблагодарное это занятие — влюбленных мирить. Подхватила тыквенную фляжку и пошла к лагерю. Не хочет говорить — не надо.
— Что ты испытывала, когда тебя погружали в лоно Незыблемой? — от брошенного вдогонку вопроса колдунья споткнулась, с подозрением посмотрела на Мышку.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно.
А вот это вранье, судя по тому, как она смущенно-пугливо отвела глаза.
Ная вернулась к девушке, жестко развернула ее лицом к себе.
— Тебя тоже погружали? — пальцы, удерживающие подбородок девушки, стиснули его сильнее. — Кто и когда погружал тебя?!
Мышка отдернула голову.
— Гляжу, тебя это очень волнует.
— Нет. Просто… интересно, — ответила колдунья ее же словами.
Взгляды девушек скрестились, и пару мгновений они буравили друг друга молча, прекрасно догадываясь о недосказанном. Сая оказалась не слабачкой и не сдавалась до последнего. Однако пересмотреть Наю ей не удалось.
— Если бы погружали — не спрашивала бы, — Мышка чересчур суетливо подняла свою флягу и заторопилась к месту привала.
Нахмурившись, Ная посмотрела ей вслед. Девчонка лгала. Сомнений не было. Вопрос только — почему?
Чем ниже колдуны спускались с гор, тем сильнее менялась природа, становилось теплее. Путники с удовольствием разоблачились, сняв тяжелые плащи и безрукавки. Парни сменили шерстяные рубахи на льняные, девушки переоделись в легкие сарафаны. По понятию привратников, привыкших спать в холодных кельях, ходить босиком по заиндевевшим камням и купаться в студеных реках — внизу царило настоящее лето. Голые каменистые вершины покрывали леса, где хвойные деревья перемежались с лиственными, чаще стали попадаться речки и небольшие озерца, с игриво плещущейся в них рыбой. Теперь не нужно было задумываться о пропитании, дичи встречалось заметно больше. Попадались и зайцы, и лоси, и кабаны. Пару раз слышали, как завывали волки. А на лысом взгорке приметили рысь. Путники радовались, как дети, каждой мелочи, наслаждались теплым ветром, приносившим ароматы трав и цветов. Прав Призванный — одичали они, отвыкли совсем от обычной жизни и людей.
Все чаще молодые колдуны соскакивали с телеги и шли следом. Сидеть в тесноте на одном месте всем давно надоело. Куда приятнее идти, ощущая легкость и силу тела, вдыхать полной грудью лесной воздух.
В этот раз путники сделали привал с наступлением вечера. Хостен хотел добраться до города к утру послезавтрашнего дня и решил перед долгим броском дать всем хорошенько отдохнуть. Пока Сая и Кайтур готовили похлебку из кролика, Ная отправилась к речному руслу почистить и напоить Холодка. Арки предлагал сразу сделать привал на берегу, но Хостен отказался. В лесу безопаснее, меньше шансов встретить людей. Привратник был осторожен и основательно продумывал каждую мелочь, что немного тяготило и раздражало молодых колдунов. Юность бурлила в сердцах, требуя действий, риска. Даже годы, проведенные в обучении, не могли полностью изжить из них ребячество и сделать более осмотрительными. Все придет потом, с возрастом, если, конечно, доживут до того времени, когда разум начнет преобладать над восторженностью сердца.
Тэзир под предлогом защиты увязался с девушкой. Ная не возражала. Вдвоем веселее. В небольших порциях остроты балагура вполне терпимы. Хостен нахмурился, сказал:
— Жеребца доверяю только тебе, Саламандра. Ты, языкатый, держись от скакуна подальше, не вздумай даже прикасаться к нему! Знаю, откуда у тебя руки растут.
— Не особо и хотелось, — обиженно буркнул балагур. Проворчав что-то нелестное под нос о привратнике, показушно пошел со стороны девушки.
Река колдунью поразила. Такой широкой, что противоположный берег проступал размытым очертанием, она еще не встречала. Ирхан был стремительным, с порогами и опасными отмелями, но узким. Здесь же степенная, неторопливая мощь приводила в некий трепет. Это сколько тут воды? Даже умея плавать, на другой берег не перебраться.
Тэзир завернул штанины, зашел в воду по щиколотку.
— Теплая. Искупаемся? А то от дорожной пыли скоро чесаться начнем.
— Сначала управлюсь с Холодком, а потом можно и ополоснуться. Прогуляйся пока…
— Ага, побежал уже! Больше всего на свете люблю смотреть, как кто-нибудь работает. Тем более, когда миленькая девушка елозит щеткой из стороны в сторону! Личико распаренное, сарафан липнет к фигурке… ой!
Ная отряхнула руки от земли — камешек попал болтуну точно в лоб — и направилась к воде.
Умело и с нежностью почистила жеребца. Благо тот был послушный и глядел на мир остекленевшими глазами. Напоив, отвела пастись неподалеку возле кустов орешника. Затем, скинув одежду, заскочила в реку. Вода была не настолько уж теплой, как уверял балагур, но пот смыть не мешало.
— Гляди, — послышался воодушевленный возглас, — я — русал!
Плавал парень отменно. Ная еле поспевала за ним, хотя всегда считала, что нисколько не уступает рыбам в умении двигаться в воде. Она бы еще поспорила с Тэзиром, кто из них лучший пловец, не будь сильно голодна. Воспоминание о горячей похлебке из кролика, муки, лука и моркови пробудило в животе тоскливое урчание. Да и вечернее небо стремительно темнело. Пора в лагерь.
Колдунья повернула к берегу.
— Возвращаемся.
Балагур оказался в мгновение рядом, руки обвились вокруг талии девушки.
— Куда спешишь? Смотри, какой чудный вечер. Побудем еще немного наедине.
Объятие стало крепче, обнаженные, разгоряченные плаваньем тела — ближе. Настолько близко, что явственно ощущалось поднявшееся в желании естество парня. Рука Тэзира в нетерпеливой страсти пробежала по бедру девушки, губы потянулись поцелуем к ее рту. От стука сердца в груди балагура можно было оглохнуть. В глазах, отражающих зажигающиеся на небе первые звезды, утонуть.
— Нет, — уперлась в парня ладонями Ная.
— Мне больше нравится из твоих уст «да», — приняв ее отказ за игру, продолжал наседать он. Момент, когда мозг мужчины затуманивается желанием и отказывается воспринимать другой ответ, был близок. Руки балагура стали более смелыми и бесстыдными. Дело принимало неважный оборот.
— Я сказала — нет! — рассерженно отпихнула его с силой колдунья.
