— Я сказала — нет! — рассерженно отпихнула его с силой колдунья.
Объятия разорвались, Тэзир опрокинулся на спину, подняв фонтан брызг. Отфыркиваясь, парень появился из воды далеко не таким добродушным. От улыбки не осталось и следа.
— Что опять я сделал не так?! Ты просила подождать. Я честно ждал. Сегодня, по-моему, вполне подходящий вечер, чтобы покончить со всеми тайнами и, наконец, стать не чужими друг для друга.
— Ты истолковал мои слова неверно. Близости между нами никогда не бывать, — отрезала Ная.
— Понятно, — процедил балагур. — Нет, так нет, плакать не стану. И навязываться тоже, раз рожей не вышел, — разгребая руками воду, он пошел к берегу.
Девушка с грустью проследила, как Тэзир выбрался из реки, оделся, освободил коня от веревки, вскочил ему на спину и поскакал к лагерю. Парня переполняла обида и горечь. Не понять этого по его резким, раздраженным движениям — надо быть совсем слепым. Дурак, какой же дурак. Обиделся как ребенок. Еще и запрет Хостена нарушил. Ну что с ним делать?
Колдунья развернулась и поплыла к середине реки. Надо успокоиться и остыть.
Девушку еще била дрожь от жара рук балагура, близости тел, нестерпимого влечения, которое передалось ей от него. Проклятый обряд! Она задыхалась от страсти Тэзира, сокровенных мыслей о себе. Под напором чужого вожделения воля слабела, проникалась жаждой любви, воспринимая нетерпение другого, как собственное желание. Так не пойдет. Ведь едва не уступила. А что потом? Ничего. Кроме смерти.
Возвращаясь, девушка поубавила скорости. На берегу разглядывали ее сарафан двое мужчин. Уселись на валун, крутят в руках одежку, посмеиваются, поглядывая в сторону реки. Сами на охотников смахивают. Жилеты из выделанных шкур, шерстяные домотканые штаны и рубахи, сапоги с обмотками, неряшливые бороды. Из-за плеч выглядывают луки. Возле ног лежат насаженные на бечеву шкурки белок и двух лисиц.
Мужчины уходить явно не собирались. Плохо дело. И Тэзир, как назло, уехал. Она, конечно, с этими двумя спокойно бы справилась и сама, не наложи Кагар запрет на колдовство, и не останься «сестренки» в телеге. А без защиты будет сложновато. Мужики молодые, сильные, ражие детинушки, судя по вальяжным позам и бросаемым шуткам, не привыкшие отказывать себе в удовольствиях. Остается лишь проверить — насколько.
Ная подплыла ближе, встала так, чтобы вода достигала плеч. Нечего дразнить голодного волка куском мяса.
— Шли бы вы домой, добрые люди, а то мне одеваться пора.
— Кто ж тебе мешает? — загоготал один. — Выходи да одевайся. Век в воде не просидишь. К вечеру холодна больно.
Это точно. Как жар от ссоры с Тэзиром схлынул, так и почувствовался холод реки. Долго в ней не пробудешь. И на другой берег сил не хватит переплыть. А по этому весельчаки-охотники могут долго идти, дожидаясь, пока ей не надоест плыть. Бережок чистый, ровный. Да и не привыкла Ная бегать от опасностей.
Колдунья без робости вышла на берег. Похотливые взгляды мужчин заскользили по телу.
— Хороша, — протянул один, склонив голову набок, словно так разглядит лучше.
— Ага, точно богиня, — поддержал второй.
— Налюбовались? Теперь верните одежку, — Ная выдернула из рук старшего охотника сарафан, оделась.
— Откуда же ты такая красивая взялась?
— Сами видели, из реки. Дочь водяного духа я.
Улыбки вмиг сползли с лиц мужчин. Напряглись, отшатнулись невольно. Руки к оберегам потянулись.
— Не врешь?
Девушка рассмеялась.
— Какие вы доверчивые. Оттайте, шучу.
— Озорница, — погрозил пальцем старший охотник. — А мы уж, честно признаться, струхнули. От богов ведь не знаешь, чего быстрее дождешься: добра или бед. Лучше от их взора подальше держаться. А ты, девка, боевая, огонь, чужаков не забоялась, умело шуткой пыл наш притушила. Уважаю. А иди за меня замуж? Как сыр в масле кататься будешь. Я тебе корову куплю.
— Не иди за него, — влез второй охотник. — За меня ступай. У Терко дом старый, а я седмицу назад новый поставил, хозяйкой в нем будешь, сапожки сафьяновые куплю в городе и бус переливчатых.
— Корова и сапожки с бусами — предложение щедрое. Но жених у меня уже есть, — отказалась уважительно Ная.
— Где же он? Отчего одну такую красавицу оставил на ночь глядя? А вдруг мы тебя уворуем? У нас так жен из других селений и приводят.
— Недалече он. В лесочке, с отцом моим и братьями. Крикну, вмиг прибегут.
— Ой ли. Так и прибегут? — ухмыльнулись они недоверчиво.
— Закричать?
— А кричи, поглядим, что за родня.
— Ну как знаете, — кивнула девушка и громко крикнула: — Тэ-эзи-ир!
«Давай, услышь, олух обидчивый!»
— Что-то никто не спешит. Может, еще разок позовешь? Мы подождем, — вытерев усы, хмыкнул охотник. — Наврала, поди, про родню, чтобы не приставали?
— А не нужно больше кричать. Тут я уже, пришел.
Мужчины дернулись от неожиданно раздавшегося за их спинами голоса. По тропинке спускался с посохом Витог.
«Он-то что тут делает?»
Испуг охотников сменился изумлением при виде повязки на глазах парня.
— Это что ли твой жених? Слепой? Неужели кого получше в селении не нашлось?
— Поверьте, он лучший, — без тени шутки произнесла девушка.
— Как же слепец тебя защищать будет?
Их не смутило, что парень шел уверенно, не спотыкаясь, не ощупывая дорогу перед собой. И посох у него был не простой, а с набалдашником и окованным медью торцом.
— Вот так, — произнес Витог.
Посох крутнулся в воздухе, подбил вставшего навстречу слепцу охотника под колени, затем обрушился на грудь, выбив воздух. Хрустнули ребра. Хриплый стон вырвался из горла. Скрючившись, мужик заскреб ногтями по земле.
— Эй, ты что творишь?! — вскочил второй охотник. — За что парня калечишь?
Витог в три стремительных шага преодолел до него расстояние, с силой ударил посохом по руке, потянувшейся к луку.
Крик боли разнесся над притихшей рекой.
Прижав к себе искалеченную кисть, мужик упал на колени. Колдун схватил сзади его за волосы, задрал голову, обнажив горло. В ладони сверкнул дирк.
— Витог, нет! Не надо! — закричала ошарашенная произошедшим Ная. — Отпусти его. Они не хотели сделать ничего плохого. — Девушка приблизилась к парню, присев, стиснула его ладонь, держащую дирк, медленно отвела от горла охотника. Продолжая смотреть пристально в глаза, прошептала: — Они не враги. И не те, кто тебе нужен.
Лицо сакрифа исказилось, как от невыносимой муки, руки упали вдоль тела, голова склонилась на грудь.
— Чего ждешь? Хватай друга и валите отсюда быстрее, — прошипела Ная охотнику.
— Он у тебя безумный, что ли? Напал, как зверюга дикая. Чуть не убил, — мужик с опаской отполз от Витога. Только после этого встал, поспешил к другу, помог подняться.
