Я разделил эти комнаты в зависимости от видов деятельности. В одной комнате я учился; я учился разным вещам: как ловить змей и учить их танцевать под музыку. Я учился разным магическим трюкам. Это была моя комната. Даже моей бабушке не разрешалось туда входить, потому что это было священным местом обучения, а она знала обо всем, кроме того священного, что происходило там. Па дверь я повесил записку: «Без разрешения входа нет».
Я нашел эту надпись на офисе Самбху Бабы. Я сказал ему: «Я забираю ее».
Он сказал: «Для чего?»
Я сказал: «На этой же надписи не написано, что за нее надо платить, она бесплатная. Ты понимаешь, Самбху Бабу?»
Тогда он рассмеялся и сказал: «Годами эта надпись висела перед моими глазами, и никто не сказал мне, что на ней не написана цена. Она висела на гвозде, ее мог взять любой. Ты можешь забрать ее».
И эта надпись висела на двери моей комнаты. Возможно, она еще висит там.
Этот человек, имя которого я никак не могу вспомнить, хотя все время пытаюсь, пока говорю с вами. Поскольку никто не может помочь, мы забудем о его имени. Важно было не его имя, а то из какого материала он был сделан — резины. Он пришел в костюме и галстуке в жаркий летний день! С самого начала он показал свою глупость.
В центральной Индии летом вы начинаете потеть еще даже до восхода солнца. Л он пришел одетым в носки, галстук, брюки — а вы знаете, я всегда не любил брюки. Возможно, именно такие люди создали во мне такое болезненное отношение к брюкам.
Он чихнул, когда вошел в комнату, поправил галстук и сказал: «Послушай, мальчик, я слышал о тебе много историй, поэтому с самого начала я хочу сказать тебе, что я не трус». Он оглянулся, на тот случай если кто-то слушает и сможет передать его жене, а он не знал, что я дружу с его женой. Он постоянно оглядывался по сторонам.
Я думаю, что так ведут себя все трусы. Хотя любое обобщение не содержит все истины, включая и это, но какая-то доля правды в нем есть. Иначе, зачем смотреть по сторонам, если перед тобой сидит только один ребенок. И все же он смотрел куда угодно, но только не на меня: на дверь, на окно — и все же говорил со мной. Это было так забавно и достойно сожаления, что я сказал ему: «И вы послушайте. Вы говорите, что вы не трус, а вы верите в духов?»
Он сказал: «Что?» — и посмотрел кругом, даже за стул. Он сказал: «Духов? А причем тут духи? Я представляюсь тебе, а ты представляешь духов».
Я сказал: «Я еще не представлял их. Сегодня ночью я увижу тебя с духом».
Он сказал: «В самом деле?» И он выглядел таким испуганным, он начал потеть. Было раннее летнее утро, а на нем был туго повязанный галстук.
Я сказал ему: «Можете начинать меня учить. Не тратьте время, потому что у меня много других дел».
Он посмотрел на меня, совершенно не способный поверить в то, что я говорю — в то, что мне надо сделать многое. Но его совершенно не волновал я или вещи, которые мне нужно было делать или не делать. Он сказал: «Да, я начну учить, но что ты говорил о духах?»
Я сказал: «Забудьте о них. Вечером я представлю их вам».
Теперь он понял, что я говорил серьезно. Он начал так сильно дрожать, что я не мог слышать, что он говорит. Я мог только видеть, как трясутся его длинные брюки. После одного часа обучения я сказал: «Сэр, что-то не так с вашими длинными брюками».
Он сказал: «Что не так?» Затем он посмотрел вниз и увидел, что они трясутся, и они стали трястись еще больше.
Я сказал: «Мне кажется, что что-то трясется внутри них. По почему вы трясетесь? И ведь это не только ваши брюки, это вы».
Он ушел, не закончив урок, который начал, говоря: «У меня назначена другая встреча. Я закончу урок завтра».
Я сказал: «Завтра, пожалуйста, приходите и шортах, тогда мы сможем точно сказать, трясутся это штаны или вы. Тогда все будет точно — потому что сейчас это тайна».
У него были прекрасные брюки не знаю, принадлежали они ему или нет, потому что этим вечером все и окончилось; он больше никогда не пришел. Вот как покинул меня мой личный учитель. Я сказал бабушке: «Думаешь ли ты, что кто-нибудь хоть за какую-то плату, которую ты дашь, будет способен выдержать меня?»
Она сказала: «Тебе не нужно всему мешать. Как-то мне удалось убедить твою семью, и ты согласился. Фактически, я преуспела только из-за тебя».
«Но я ничего не делаю», — сказал я. «Но если что-то случается, что я могу поделать? Я обязан тебе сказать это, потому что сегодня вечером будет ясно, нужно ли тебе платить ему или нет».
Она сказала: «Что? Он что, собирается умереть? И так скоро? Он только начал работать этим утром и проработал всего лишь час».
Я сказал: «Он провоцировал меня».
Она сказала: «Я предупреждала его не провоцировать тебя».
Во дворе дома моей бабушки стояло большое дерево. Это было в самом деле большое, древнее дерево, такое большое, что оно закрывало весь дом. И в сезон цветения аромат цветов этого дерева был повсюду.
Я не знаю, существуют ли подобные деревья где-то еще, потому что им нужен очень жаркий климат. У цветов этого дерева очень резкий запах. Я не называю его ароматом, потому что он горький. В то мгновение, когда вы вдыхаете его, он резкий и сладкий, но потом во рту остается горький вкус. Чай из листьев этого дерева самый горький чай в мире. По вкусу он напоминает горький кофе. Но, чтобы его пить, к нему нужно привыкнуть. Это же характерно и для тысячи других вещей. К их вкусу надо постепенно привыкать. Если вы привыкли к аромату этого дерева и познали его со своею первого дыхания, тогда он для вас не горький, или горький и сладкий одновременно.
В Индии думают, что религиозным долгом является посадить таких деревьев только, сколько возможно. Очень странно! — но если вы знаете это дерево, его освежающий аромат, его очищающую силу, тогда вы не будете над этим смеяться.
Такое дерево росло за моим домом. Я обычно звал дом моей Нани «моим» домом. Другой дом был для всех, для разных людей, я не был его частью. Иногда, я ходил туда, чтобы увидеть моих отца и мать, но уходил оттуда настолько быстро, насколько это было возможно. Я имею в виду, как только формальности оканчивались, я уходил. И они знали, что я не хотел приходить в их дом. Они знали, что я называл это «их» дом. Итак, мой дом с этим большим деревом был по-настоящему прекрасным местом, но я не знаю, кто сотворил мир, и я не знаю также, кто создал легенду об этом дереве.
Она гласила, что дерево ним имеет силу ловить духов. Как оно это делает, я не знаю, и мое просветление в этом не помогает. Фактически, это первое, что я хотел узнать после просветления. Но ответа не приходило. Возможно, оно ничего не делало. В Индии любая история становится правдой, а вскоре и высшей правдой.
Но история гласит, что если какой-нибудь дух овладел вами, просто пойдите под дерево ним, сядьте под него, возьмите гвоздь в руки чем больше, тем лучше и затем скажите дереву ним: «Я прибиваю моего духа». Также возьмите молоток или используйте любой большой камень, лежащий рядом, и сильно ударьте по гвоздю. Когда дух прибит, вы свободны от него. В это дерево было вбито, по крайней мере, тысяча гвоздей.
Каждый день люди приходили, и на противоположной стороне улицы открылся магазин для продажи гвоздей, потому что они пользовались таким спросом. По что еще более важно, это то, что дух почти всегда исчезал. Естественным выводом было то, что дух был пригвожден к дереву. Никто никогда не вынимал гвоздь, потому что если бы вы сделали это, дух освободился бы и, найдя вас рядом, завладел бы вами.
Моя семья очень беспокоилась обо мне и этом дереве. Они говорили Нани, что: «Хорошо, что он спит у тебя, мы ничего не имеем против этого. Он ест у тебя и редко приходит в свою семью, но мы знаем, что о нем заботятся и это хорошо, но помни об этом дереве и мальчике. Если он вынет гвоздь, у него будет много несчастий всю жизнь».
А легенда гласит, что если дух освобожден от уз дерева, вы не сможете прибить его второй раз, потому что он знает трюк и не будет обманут дважды.
Поэтому моя Нани постоянно следила за тем, чтобы я не подходил близко к этому дереву. По она не знала, что я выдергивал гвоздей столько, сколько мог; иначе кто бы снабжал ими лавочника на противоположной стороне улицы? Мой бизнес процветал. Сначала даже лавочник был очень испуган. Он сказал мне: «Что! Ты выдернул эти гвозди из самого дерева?»
Я сказал: «Да, и никаких духов. Они дружелюбны, очень дружелюбны». Я не хотел, чтобы он волновался, потому что если бы моя бабушка узнала об этом, возникли бы неприятности. Поэтому я сказал ему: «Духи меня очень любят. Мы в очень дружеских отношениях».
Он сказал: «Это очень странно. Я никогда не слышал, чтобы духи любили таких маленьких детей как ты. Но бизнес есть бизнес…»
Я поставлял ему гвозди за полцены по сравнению с рыночной. Это была настоящая сделка. Он думал, что если я мог вытащить гвозди и духи меня не беспокоили, значит они были со мной в дружеских отношениях и мне не надо противоречить. Мальчик и так не подарок, а если духи помогают ему, никто не может быть в безопасности от него.
