на ночь, и еще двадцать миль день спустя. Стремление не останавливаться, непрерывно идти вперед вошло в привычку у Шона на Рэнде, где каждая минута была важна, а потеря дня могла привести к катастрофе.* * *
Колеса фургона неторопливо поворачивались. Шон, который смотрел прямо вперед, повернул в сторону и огляделся. Теперь они с Даффом каждое утро отходили от фургонов и углублялись в буш. Иногда они останавливались на день и промывали в поисках золота песок в каком-нибудь ручье, а на следующий день искали следы слонов, но чаще просто ехали вперед и разговаривали или лежали укрывшись и наблюдали за дикими стадами, которые с каждым днем становились все многочисленнее. Убивали они лишь столько, чтобы хватило на еду им, слугам и своре собак, увязавшейся за ними в Претории. Они проехали небольшой бурский поселок Питерсбург, и на горизонте перед ними поднялся Заутпансберг – его крутые склоны заросли дождевыми лесами или оставались высокими каменными утесами. Здесь, в Луи Тричарде, самом северном постоянном поселении белых людей, они провели неделю.
В городе они разговаривали с теми, кто охотился севернее, за горами и Лимпопо. Это были молчаливые буры с коричневыми лицами и выпачканными табаком бородами – рослые мужчины со спокойствием буша в глазах. В их вежливой неторопливой речи Шон слышал горячую и свирепую собственническую любовь к зверям, на которых они охотились, и к земле, по которой так вольно передвигались. Это были совсем иные африкандеры, чем жители Наталя и те, кого он встречал в Витватерсранде, и он испытывал к ним уважение, которое еще усилилось, когда потом ему пришлось с ними воевать.
Они объяснили, что дороги через горы нет, но фургоны могут эти горы обогнуть. Западный путь проходит на границе с пустыней Калахари, и это тяжелая местность – фургоны там по ступицу вязнут в песчаной почве, и промежутки между источниками воды становятся все длинней и длинней.
К востоку лежит богатая лесистая местность, обильная водой и дичью; здесь, в низине, жарче, чем в такой же местности ближе к побережью, но именно здесь, в вельде и буше, можно найти слонов.
Поэтому Шон и Дафф повернули на восток, все время держа горы в поле зрения слева от себя, и углубились в глушь.
Глава 2
Спустя неделю они увидели следы слонов – сломанные деревья с содранной корой. И хотя следам было не меньше месяца и деревья уже высохли, Шон пришел в возбуждение и вечером целый час чистил и смазывал ружья. Лес стал гуще, так что фургонам приходилось постоянно поворачивать, чтобы найти проход между деревьями. Но в лесу были и поляны – обширные пространства, поросшие густой травой, где, как домашний скот, паслись стада буйволов, и птицы тучами вились над ними, поедая насекомых. Местность была богата водой, журчали ручьи, такие же чистые и веселые, как шотландские, в которых водится форель, но вода в них была теплой, а берега поросли кустарником. Вдоль рек, в лесу и на полянах – всюду стада дичи; импалы, которые при первом появлении людей бросались наутек, прижав длинные витые рога к спине; куду с большими ушами и добрыми большими глазами; черные лошадиные антилопы, с белым брюхом и рогами в форме морских абордажных сабель; зебры, отходящие в сторону с достоинством сытых пони; а вокруг еще множество других животных: гну, водяных козлов, ньял, разных антилоп и, наконец, слонов.
Шон и Мбежане на милю опередили фургоны, когда наткнулись на след. Он был свежий, такой свежий, что со ствола дерева махобо-хобо, с которого бивнем сорвали кору, все еще стекал сок. Обнажившаяся под корой древесина под корой была белой.
– Три самца, – сказал Мбежане. – Один очень большой.
– Жди здесь.
Шон развернул лошадь и поскакал к колонне. Дафф лежал на кучерском сиденье первого фургона, мягко покачиваясь в такт его движениям, подложив руки под голову и закрыв лицо шляпой.
– Дафф, слоны! – закричал Шон. – Впереди, не больше чем в часе от нас. Садись в седло, парень!
Дафф был готов через пять минут. Мбежане ждал их – он уже прошел по следу вперед и теперь повел. Они последовали за ним, медленно двигаясь бок о бок.
– Охотился раньше на слонов, приятель? – спросил Дафф.
– Никогда, – ответил Шон.
– Боже! – встревожился Дафф. – Я думал, ты специалист. Пожалуй, поеду назад и еще немного посплю. Разбудишь, когда поднаберешься опыта.
– Не беспокойся! – Шон возбужденно рассмеялся. – Я все знаю об охоте на слонов – я вырос на охотничьих рассказах.
– Ты успокоил мое сердце, – саркастически заметил Дафф, и Мбежане оглянулся на них, не скрывая раздражения.
– Нкози, неразумно разговаривать, когда мы приближаемся к ним.
Поэтому дальше они ехали молча, проезжали груды навоза высотой по колено, похожего на волокно кокосовой пальмы, видели овальные отпечатки в пыли и обломанные и смятые кусты.
Это была хорошая охота, самая первая. Легкий ветер ровно дул им в лица, свежий горячий след вел вперед. Они приближались, с каждой минутой увеличивая вероятность встречи с добычей. Шон в седле напрягся. Он положил ружье на колени и непрерывно осматривал кусты перед собой. Неожиданно Мбежане остановился и подошел к стремени Шона.
– Здесь они остановились в первый раз. Солнце высоко, и они должны отдохнуть. Но место им не понравилось, и они пошли дальше. Теперь мы найдем их очень скоро.
– Буш становится слишком густым, – сказал Шон; он тревожно разглядывал путаницу ветвей, куда вел след. – Оставим лошадей здесь с Хлуби и пойдем дальше пешком.
– Приятель, – возразил Дафф, – верхом я двигаюсь быстрей.
– Слезай! – сказал Шон и кивком велел Мбежане показывать путь.
Они снова пошли вперед. Шон вспотел – капли пота капали с его век и катились по щекам; он смахнул их. Возбуждение
