предложением изучить возможность достижения соглашения о возобновлении работы Суэцкого канала. Предложение заключалось в отводе израильских войск на расстояние около сорока километров от канала, ограниченном сокращении сил на египетской стороне и возобновлении работы канала. Рабин считал, что это "освежающее изменение по сравнению с атмосферой высоких ставок, атмосферой "все или ничего", которая окружала все предложения по "окончательному урегулированию", связанные с резолюцией 242. Уже по одной этой причине оно заслуживает серьезного рассмотрения".
Рабин рекомендовал дать положительный ответ. Однако Голда Меир была далеко не в восторге от египетского предложения. Она опасалась, что оно приведет к отходу Израиля к старой международной границе без заключения мирного договора. На публичное объявление Садатом своего предложения она отреагировала гневными и негативными комментариями на американском телевидении. Не успокоившись, Садат направил в Госдепартамент послание, которое было передано в Иерусалим. Он объяснил, что его цель - разрядить сложившуюся обстановку и что его предложение не является ни тактическим, ни академическим упражнением. Он хотел, чтобы серьезная дискуссия с Израилем велась через добрые услуги США, а не ООН. Сиско рекомендовал Голде Меир отреагировать на инициативу Садата позитивно и конструктивно, как это сделал Абба Эбан. В своем выступлении в Кнессете 9 февраля Меир осторожно намекнула, что правительство готово обсудить египетское предложение при соблюдении ряда жестких условий. По словам Гидеона Рафаэля, "она приняла эту линию наполовину, скорее как тактическую уступку, чем как желательную цель".
Нерешительная и скептическая реакция Меир на инициативу Садата стала поводом для выяснения отношений и давления со стороны американцев. Хотя возобновление работы канала сулило больше выгод СССР, чем им самим, эта идея привлекала американцев как средство предотвращения возобновления военных действий. В начале марта Сиско представил Израилю документ с предварительными идеями, которые обсуждались с Садатом. Израиль должен отвести свои войска на расстояние сорока километров от канала; эвакуированная территория будет демилитаризована; египетские техники и до семисот полицейских будут допущены в десятикилометровую полосу вдоль восточного берега канала. Через шесть месяцев после подписания соглашения канал будет открыт для судоходства, в том числе и израильского. Соглашение станет первым шагом на пути к полному выполнению резолюции 242, и обе стороны будут вправе пересмотреть режим прекращения огня через год.
Голде Меир не понравились новые предложения Садата. Идея вывода войск без заключения мирного договора была для нее неприемлема. Она оставалась приверженцем официальной линии, согласно которой ни один израильский солдат не должен быть выведен с линии прекращения огня до заключения мирного договора. Во-вторых, она возражала против предлагаемой увязки соглашения о канале с полным выполнением резолюции 242, что в глазах арабов означало эвакуацию всех территорий, оккупированных в ходе Шестидневной войны. В-третьих, она категорически возражала против размещения на восточном берегу канала египетских военных или даже семисот полицейских.
Новые предложения Садата были обсуждены кабинетом министров 22 марта. Ведущую роль в обсуждении сыграл Моше Даян, который высказался за ограниченный отвод войск от канала в обмен на нечто меньшее, чем мир. Он предложил, чтобы в обмен на ограниченный отход, позволяющий Египту вновь открыть канал, от Египта потребовали прекращения военных действий, демилитаризации эвакуированной территории и восстановления нормальной гражданской жизни на западной стороне канала. Другим условием было обязательство Америки оказать долгосрочную военную помощь Израилю и обеспечить сохранение демилитаризации эвакуированной Израилем территории. Даян был готов к отводу войск на тридцать километров от канала, вплоть до западного края стратегически важных перевалов Гиди и Митла. Кабинет принял принцип ограниченного отвода войск в рамках временного соглашения, даже без заключения мира.
С этого решения кабинета министров, - пишет Абба Эбан, - началась новая эра в ближневосточной дипломатии. Концепция частичного промежуточного урегулирования заменила прежний подход к миру по принципу "все или ничего". А идея американских "добрых услуг" заменила прежнюю концепцию посредничества ООН". Однако не было согласия по поводу применения этой концепции. Эбан отмечает, что тот факт, что Даян был инициатором этой идеи, сыграл определенную роль в том, что его политические оппоненты выступили против нее. Против существенного отхода от канала выступили Йисраэль Галили и Игаль Аллон, а также, что более удивительно, умеренный Пинхас Сапир. Начальник Генштаба Хаим Бар-Лев считал, что израильский отход не должен превышать десяти километров от канала. Ограниченный отход, по его мнению, затруднил бы Египту силовую переправу через канал для начала атаки. Кроме того, это позволило бы Израилю "простреливать себе путь назад" к каналу в случае нарушения египтянами соглашения.
Внутренние разногласия затянули разработку израильского контрпредложения. Это контрпредложение было передано американцам 19 апреля, через шесть недель после того, как они представили Израилю предварительные идеи Садата. Основная проблема израильского контрпредложения заключалась в требовании отказа Египта от военного положения в обмен на очень ограниченный отвод израильских войск от канала. Рабин считал это нереальным, но кабинет министров был непреклонен и поручил ему уведомить американцев, что прекращение военного положения является непременным условием частичного соглашения. На вопрос о том, как далеко Израиль готов отступить, он должен был ответить, что не знает. Требования же Израиля были сформулированы достаточно подробно: открытие канала для судоходства всех стран, включая Израиль; неограниченная продолжительность прекращения огня; отвод израильских войск на расстояние, которое будет согласовано; отсутствие египетских вооруженных сил в районе, подлежащем эвакуации Израилем; сокращение численности египетских войск на западной стороне канала; освобождение всех военнопленных.
Рабин отнес документ кабинета министров Киссинджеру. Киссинджер прочитал его с поразительной быстротой, и его реакция на документ была столь же стремительной. "Что это такое?! Где новая линия?" - потребовал он. "Если это ваше предложение, то я не хочу иметь с ним ничего общего. Отнесите его Сиско. . . Я к нему не притронусь! Оно свидетельствует о фундаментальном непонимании как основной проблемы, так и вашего положения в Соединенных Штатах. Это приведет к застою и конфронтации. Так что делайте что хотите, но оставьте меня в покое!". Реакция Сиско на израильский документ была менее враждебной: посоветовавшись с Уильямом Роджерсом, он заявил, что представит его Египту с просьбой дать положительный ответ.
В начале мая Роджерс и Сиско отправились в Каир, а оттуда в Иерусалим в поисках компромисса. Роджерс был впечатлен сдержанностью Садата и пониманием того, что Израиль нуждается в безопасности. Голда Меир считала Роджерса наивным, и в резком обмене мнениями между ними практический вопрос был упущен из виду. Последующая встреча Даяна с Сиско была гораздо более конструктивной. Отвечая на вопрос о том, как далеко Израиль готов отступить, Даян изложил два возможных подхода. Один подход предполагал, что боевые действия могут возобновиться. Поэтому он допускал лишь ограниченный отход -
