– А ты? Ты кого мне привёл, чёртов латинос?! – в свою очередь повысила голос Сфинкс. – Мы с тобой как договаривались? Поэйра да энкрузильяда! Да этот творожный сырок стоит тут и издевается надо мной!
– Слушай, ну сама видишь – случай сложный! – залебезил Гермес. – Сам не рад. Но переигрывать поздно, Лай уже убит. Ну, давай будем считать, что он ответил «человек»!
– Да?! – взвилась Сфинкс. – А как я потом отчитаюсь перед Легбой? Ты вообще представляешь, чем мне это грозит?!
– Вообще представляю, – уныло ответил Гермес.
– Ладно, исчезни. – Гермес исполнил её требование, и она вновь повернулась к Иезайе: – Ну что, голубь? У нас мало времени. Будешь отвечать, сдаёшься или станешь дальше издеваться над старой больной негритянкой?
– Ну, что вы, мэм! – деликатно возмутился Марвин. – Разве такой человек, как я, может позволить себе издеваться над…
– Человек? – встрепенулась Сфинкс. – Ты сказал – человек? Это ответ?
– Ответ? – удивился Иезайя. – Это с какой ещё стати ответ?..
– Он сказал: «Ответ», – со значением заметил Гермес, на мгновение вынырнув из туманного облака, разлившегося над головой у Марвина. – Два раза, между прочим.
– Исчезни! – рыкнула Сфинкс. – Ладно, вопросительную интонацию на аудиозаписи подчистим… Ну, Змей и Радуга с тобой! Будем считать, что на вопрос ты ответил, хотя голову мне поморочил изрядно. Поздравляю, снежок: тебе удалось повергнуть могучее хтоническое чудовище и избавить этот город от страшного проклятия. О, горе мне, великое горе, Шанго-громовержец! – внезапно возопила она, схватившись передними лапами за голову.
– Вам плохо? – участливо спросил Марвин.
– Ещё бы не плохо! – окрысилась Сфинкс. – Смертный разгадал великую загадку тёмных духов петро, и теперь, согласно контракту, мне придётся броситься в вулкан! О, Папа Легба, это ли не юдоль глубочайшей скорби!.. Отойди, – деловитым жестом остановила она двинувшегося было к ней Иезайю, – а не то не ровён час оплесну магмой. Пятна останутся.
Коротко разбежавшись, Сфинкс рыбкой нырнула в колодец, и магменный поток поглотил её. Марвин, наклонившись над колодцем, прикрыл глаза рукой от яркого света огненного протуберанца, взмывшего над потоком.
– Жалко её, – проговорил он, заметив, что Гермес материализовался на краю колодца и тоже смотрит вниз. – Хорошая, в принципе, была тётка, только мозги у неё от одиночества съехали набекрень.
– Нормально всё будет, – утешил Гермес. – У хтонических чудовищ шкура покрепче человеческой. Вынырнет на той стороне, доберётся до аэропорта и сядет на самолёт до Венесуэлы. А там ищи-свищи. Не бойся, я своих не сдаю. Ей хорошо заплачено.
– Ну что ж, похвально, – одобрил Иезайя.
Они выбрались из храма, и античный бог указал на вздымавшиеся вдали стены древнего города:
– Это Фивы. Ступай туда и сообщи жителям, что ужасная Сфинкс больше не будет опустошать деревни полиса, наводить ужас на округу и причинять невосполнимый ущерб сельскому хозяйству и туристической отрасли царства. И победил её ты. Да они тебя не только царём – папой римским изберут! В своём приходе, конечно. – Гермес усмехнулся. – Ну, а мне пора. Я свою миссию выполнил. Пророчество сбылось, ты получил за это царскую должность. Всё честно, без обид?
– Как жалко! – расстроился Марвин. – Уже исчезаешь? Не зайдёшь даже на кружечку пивка? Я-то, идиот, сомневался в тебе, думал, ты меня пытаешься всячески развести и подставить. Но теперь вижу: ты – парень что надо. Может быть, нам встречаться время от времени? Ходить вместе на бейсбол там, или в сауну, или в бордель… Жалко так вот расставаться.
– Дела у меня, – заявил Гермес, поглядывая на пейджер. – Весь в делах, понимаешь ли! Но мы непременно увидимся ещё раз. И даже скорее, чем ты думаешь. – Он криво ухмыльнулся. – Я не прощаюсь, партнёр!
Вроде бы только что стоял рядом, и вдруг не стало его, словно и не было никогда. Телепортировался пятью информационными пакетами в точку сборки.
Иезайя пожал плечами и направился к городу – вступать во владение полисом.
Всё получилось так, как и обещал Гермес. Сначала, правда, жители Фив не поверили Иезайе и едва не вытолкали его в шею за ворота. Но потом всё же решили проверить и убедились, что святилище Сфинкс пусто. На землях полиса тут же началось всеобщее ликование, сопровождаемое народными гуляньями, фейерверками, раздачей бесплатного пива и выступлениями фольклорных коллективов, ибо сварливая и прожорливая старуха-вудуистка успела всех порядком достать. Когда же фестиваль через несколько дней завершился, высшие вельможи полиса пришли к Иезайе, дабы умолять его возложить на себя царские регалии и занять престол Фив. Иезайя милостиво согласился.
Дотошный дальнобойщик принял по инвентарной описи роскошное дворцовое имущество и содержимое сокровищницы, которая оказалась даже богаче, чем он рассчитывал. Сдав хозяйство новому владельцу, прежний временный и. о. государя, царедворец Поликсен, мидянин по происхождению, задержался в дверях.
– После смерти царя Лая у нас осталась бесхозной его жена, Иокаста, – деликатно произнёс он. – Очень хорошая женщина, поэтому я был бы рад, если бы нам удалось её пристроить. Сходите посмотрите, ваше величество, может быть, она вам понравится.
Честно говоря, Марвин опасался, что его будущая супруга, Мисс Эллада пятьдесят девятого года, окажется желчной от непрерывной диеты, молодящейся сухопарой старухой с ломкими после многократного обесцвечивания волосами, выдающимися скулами и никотиновыми пятнами на пальцах. Реальность приятно изумила его. Иокаста оказалась свеженькой, как огурчик, цветущей, сравнительно молодой особой поразительной красоты, с виду никак не годившейся Марвину в матери, скорее в старшие сёстры. Он ещё раз убедился, что царь Лай был законченным психом, если решился удрать от такого богатства и такой жены. Что касается Иезайи, то уж он-то бился бы за них до последнего.
Иокаста хлопнула в ладоши, и горничная тут же внесла бутылку коллекционного «Педро Хименес», дабы царь и его потенциальная супруга могли вспрыснуть знакомство. Иезайя вино оценил, хотя и нашёл, что оно несколько приторновато и отдаёт изюмом. Они с Иокастой немного поговорили по душам и поняли, что им непременно нужно друг с другом переспать. А ещё через неделю Иезайя влюбился в царицу с первого взгляда.
Так они и зажили душа в душу. В итоге и царица Иокаста оказалась пристроена, и старый холостяк Иезайя Марвин, что немаловажно, наконец обрёл семью.
Поликсен оказался местным тайным советником и серым кардиналом, поэтому Иезайя с лёгким сердцем спихнул на него все государственные заботы и посвятил себя гедонизму. Первым делом он купил две сотни грузовиков, на которых гонял кругами по собственному стадиону имени Иейзайи Марвина. Эллада оказалась не самым большим географическим образованием, размером примерно со штат Техас, поэтому он быстро перезнакомился со всеми статусными соседями и время от времени закатывал богатейшие пиры, на которые приглашал всех, кого только знал.
Прошло некоторое время. На дворе была ранняя осень. Во дворце царя Фив дым стоял коромыслом: владыка давал очередной банкет. Поесть на халяву съехались многие знаменитые герои Древней Эллады. Иезайя восседал во главе огромного П-образного стола в горностаевой мантии, о которую вытирал жирные руки, обглодав гусиную ножку или, допустим, оленью лопатку. Стол ломился от яств и хмельных напитков. Марвин научил местных поваров готовить настоящий техасский стейк – заветренный кусок говядины, поджаренный на слое раскалённой каменной соли, – в результате чего его имя прогремело до самой Финикии. Местным же поварам удалось удивить Иезайю рыбной кухней: Средиземное море находилось всего в паре километров отсюда, поэтому рыба на царский стол попадала наисвежайшая и сашими, а также нигири суши удавались на славу.
В самый разгар пира, когда захмелевшие гости под руководством Орфея уже затянули хором любимую песню царя «Хэй, Джуд», двери обеденного зала вдруг жалобно затрещали и рухнули внутрь. В клубах цементной пыли на пороге возникла фигура Гермеса с угрожающе воздетым кадуцеем в руке.
