Алина послушно потрусила мимо чернеющих окон и дальше по кругу, думая о том, что удивительно даже — что никто не изобрел магнастойку, такую, чтобы быстро росли мышцы, и силы прибавлялось. И что надо почитать о свойствах трав — может, есть где-то решение ее проблемы?
— Твоя настойка — чудо, — с чувством произнес Алекс Свидерский, выглядящий заметно крепче. Уже не дистрофичным, а просто стройным, с небольшими валиками мышц. Он коротко остриг свои волосы, убрав седые пряди, и стал казаться совсем молодым со своим светлым ежиком и тонким телом.
— Ты ее литрами, что ли, пьешь? — бледный Тротт оглядел друга, раздраженно пощелкал пальцами по прикроватной больничной тумбочке. — Не больше трех раз в день по глотку, Алекс, иначе растащит, начнет жир откладываться.
Инляндец страдал от боли, от безделья, от того, что лаборатория простаивает — а ему, чтобы восстановиться до состояния, когда он может управлять потоками даже простейших настроек для зелий, нужно было еще дня два. Или три. Не прибавлял хорошего настроения и поблескивающий золотом орден, лежащий на тумбочке. Он так и не прикоснулся к нему с утра и едва сдерживался, чтобы не попросить запуганную им медсестру выкинуть его в мусор.
— Тебе что-нибудь нужно еще? — спросил Свидерский, оглядывая палату и задерживая взгляд на аккуратно выставленных на тумбочке флаконах с регенераторами и усилителями, пачке шприцов в стерильной упаковке. — Мне кажется, мы скоро к тебе всю лабораторию перетащим.
— Несколько жалких склянок, — процедил Макс, — но мне этого недостаточно. Если хочешь помочь, возьми у меня в секции а-три антидемонический репеллент и принеси сюда.
— Зачем? — удивился ректор. — Рудакова и Яковлеву в среду перевели в камеры управления. Или, — он нахмурился, — ты что-то чувствуешь?
— Ничего, — хмурясь, нехотя объяснил Тротт. — У репеллента есть побочное действие — он ускоряет метаболизм. Раз я не могу над восстановителем поработать, буду восстанавливаться тем, что есть. Сходи, Данилыч. Сейчас сможешь?
— Смогу, — кивнул Алекс. Посмотрел на друга внимательно и ушел через Зеркало. А Тротт, стиснув зубы, встал, и побрел в ванную комнату.
С утра, сразу после завтрака, который он проигнорировал, и осмотра, на котором он в очередной раз жестко пресек попытки врача удержать его от инъекций неизвестных персоналу лекарств, к нему зашла взволнованная медсестра и робко сообщила, что через двадцать минут ему нанесет визит Ее Величество королева Василина. И что, если лорд Тротт желает, она может помочь ему переодеться и сесть.
— Ничего не нужно, выйдите, — сказал он ей сухо, и она с облегчением удалилась. Наверное, в отделении будет праздник, когда его выпишут. Впрочем, его это не волновало. Напрягала его предстоящая встреча с Василиной Рудлог. Сейчас, когда он был слаб и силы было совсем немного, это было крайне опасно.
И не зря напрягала — когда королева вошла в палату в сопровождении мужа и старающейся не показать, что волнуется, младшей сестры, он — бесконечно уязвимый без своих щитов, которые он обычно носил, не снимая — сразу ощутил жар и притягательность ее ауры. И даже испугался — когда правительница поздоровалась от двери и направилась к нему.
— Ваше Величество, — с трудом попросил он, пытаясь поставить хотя бы один, слабенький щит, — простите меня, но у меня повреждены нервные окончания, отвечающие за зрение. Я не смогу увидеть вас, если вы будете ближе, чем в десяти шагах от меня.
Королева, к его облегчению, остановилась, улыбнулась мягко, оглядела его своими чудесными голубыми глазами. Точно такими же, как у ее матери. Произнесла «конечно» и отошла к стене у двери. Села на предложенный принцем-консортом стул и завела светскую беседу. О том, как она сожалеет, что лорд Тротт по состоянию здоровья не смог посетить субботний прием. О том, как дом Рудлог ценит его неоднократную помощь и благодарен за спасение Ее Высочества Алины.
Настороженная Ее Высочество с неловкостью поглядывала на своего несостоявшегося преподавателя — и то ли побаивалась, то ли все еще была обижена — но в пытке, именуемой разговором, участия не принимала. Только подошла к его кровати, пролепетала, стараясь, чтобы голос звучал твердо: «Примите мою сердечную благодарность, лорд Тротт» — и положила на тумбочку проклятый орден.
Глупая навязчивая девица, которую он чуть не убил однажды. Хотя он почти не замечал ее — все внимание было сосредоточено только на том, чтобы удержать щит. И руки начинали трястись, и в глазах снова прыгали красные пятна, а он отвечал вежливо, благодарил, кивал — и чувствовал, что еще немного, и все рухнет.
К его счастью, посетители не стали задерживаться. И Макс, в очередной раз обессилевший, смог выдохнуть только когда за королевой закрылась дверь.
После ухода Алекса, принесшего препарат и посидевшего еще немного, профессор Тротт аккуратно откупорил флакон с репеллентом, набрал прозрачную жидкость в шприц — и воткнул его в бедро. И заснул почти сразу, твердо решив, что завтра выпишется и продолжит лечение на дому.
Глава 17
Стрелковский, понедельник
Второй железнодорожный вокзал Иоаннесбурга, именуемый в народе «Подковой» — за дугообразную форму темного здания, обхватывающего место прибытия поездов — дымил, гудел, шумел множеством голосов. Светло-серые платформы, укрытые полупрозрачными козырьками, были заполнены народом. Вечное движение, бесконечный поток жизней и историй — встречи, расставания, слезы и поцелуи, плач и смех детей, громкие голоса носильщиков, таксистов и продавцов всего на свете — от свежей прессы до рудложских сувениров.
Игорь покосился на статуэтки Красного с пожеланиями счастья, на фигурные бутылки с рудложской водкой, у которых толпилась группа туристов из Йеллоувиня, выловил наметанным взглядом карманника, подбирающегося к ним — тот оглянулся, увидел, что за ним наблюдают, тоже опытным глазом определил полицейского и растворился в толпе. Полковник поморщился — и не хочется, а придется потратить время, заглянуть в вокзальную дежурную часть, составить фоторобот.
— Внимание! — заскрипел искаженный динамиком чуть гнусавый женский голос. — Пассажирский поезд Великая Лесовина — Иоаннесбург прибывает к пятой платформе. Нумерация вагонов с головы состава. Внимание! Пассажирский поезд…
Он поправил воротник пальто, прошел чуть дальше — туда, где должен был остановиться пятый вагон. На платформе уже толпились встречающие — сонные, радостные, торопливо докуривающие и морщащиеся от табачного дыма. Поспешно катили свои тележки носильщики, а вдалеке, там, где пути, изгибаясь, скрывались из виду, уже выезжал к вокзалу состав с красным паровозом, по традиции трубящий в приветствие ждущим его людям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
