Это праздный интерес, или у меня на лице все написано?
— Просто осматривался, — вру. — Никого не видел.
Больше Кесседи меня не задерживает, стряхиваю с ботинок снег и поднимаюсь на крыльцо, вхожу внутрь. Обстановка изменилась. Коэн так же спит у костра, но горит он ярче, значит, кто-то подкинул дров. Но это не важно, важно, что на месте, где спали близнецы, только одеяла, а их самих и след простыл. Черт.
Возвращаюсь и усаживаюсь рядом с Кесседи. Он смеряет меня хмурым взглядом, но подвигается, освобождая место.
— Где Кир и Рид? — надеюсь, в моем вопросе не заметна излишняя заинтересованность.
— Говорю же, долго шастаешь, — Райан выбрасывает окурок в снег. — Пошли осмотреться. Им не спалось, — пристальный взгляд в мою сторону. — Смотрю, тебе тоже.
С трудом давлю зевок. Спать как раз хочется невыносимо.
— Ага, не хочется, — говорю. — Посижу. Если хочешь, иди, — мотаю головой в сторону костра.
— Тоже посижу, — отмахивается Райан, но и меня не гонит. Привык к моему соседству?
Несколько минут сидим молча. Кесседи поднимает со ступеней тонкую длинную щепку и рисует какие-то каракули в снегу возле крыльца. Лицо хмурое.
— Мышь не сможет идти самостоятельно, — нарушает он тишину. — Нога распухла.
Ничего не говорю, пытаюсь переварить мысль. Если Коэн решит устроить еще один марш-бросок, как прошлой ночью, Мышонок не жилец.
— Что же ты молчишь, умник? — Райан поворачивается ко мне. — Ты разве всегда не знаешь больше других?
— Ты просишь моего совета? — удивляюсь.
Кесседи кривится:
— Не то чтобы. Если я понесу его, и тем самым не замедлю продвижение, Фред стерпит, — пауза. — Наверное.
— И долго ты с ним так пройдешь? — хмыкаю.
— Если поможешь, долго, — снова прямой изучающий взгляд.
— Помогу, — отвечаю, даже не задумавшись.
— Хорошо, — кивает и продолжает выводить узоры на снегу.
— Ты давно в банде? — решаюсь задать вопрос.
Пожимает плечами.
— Некоторое время.
Понятно, откровений не будет.
Не сдерживаюсь:
— Ты мог вчера вступиться за Мышонка.
Райан снова отрывается от своего занятия и поднимает глаза.
— Мог, — соглашается. — И, думаю, Фред бы уступил.
— Но отыгрался бы, когда тебя не будет рядом, — понимаю. Перед мысленным взором опять встает “пугало” без поля.
— Вот видишь, — Кесседи невесело ухмыляется, — ты же умник, и все знаешь сам. А раз ты умник, то должен понимать, что своей просьбой о помощи Мышу я тебя здорово подставляю. Мне Фред ничего не сделает, я в банде слишком давно, — значит, все-таки давно, — а ты новичок.
— Ну, ты же вступишься за меня, если Коэн начнет меня убивать? — шучу не слишком удачно, нам обоим не до смеха.
— Если будет убивать, вступлюсь, — серьезно обещает Райан. — Но только если будет убивать.
Киваю и больше ничего не говорю. Это большее, чем кто-либо обещал мне за долгие годы.
Из-за угла появляются Кир и Рид, и не одни. Они тащат под мышки мужчину. Кажется, он без сознания. Голова безвольно болтается из стороны в сторону. Ноги тянутся по снегу, оставляя за собой колеи.
— Что за?.. — Райан вскакивает первым.
— Смотри, какой у нас улов! — радостно приветствует Кесседи Рид, кивая на бесчувственное тело.
— Кто это? — Райан не спешит разделять радость.
Братья выдохлись, ноша попалась крупная. На счет “три” они бросают добычу лицом в снег. Кир устало вытирает пот со лба.
— Тяжелый черт, — комментирует.
— Живой?
От тона Кесседи пробирает дрожь даже меня.
— Конечно, Кесс, — теряется Рид, — ты чего?
— Так поднимай, пока не задохнулся!
Братья послушно бросаются к мужику и вновь поднимают его, подхватив под мышки.
— Он следил за нами, — начинает оправдываться Рид. Думаю, что он старший из братьев, потому как всегда первым держит слово. — Увидел наш дым и бежал доложить своим. Пришлось брать.
— У меня сейчас руки отвалятся, — жалуется Кир. — Потащили к Фреду, что ли?
— Тащите, — разрешает Райан, отступая с пути.
Братья пыхтят, поднимая пленника на крыльцо. Ботинки бесчувственного мужчины постукивают на ступеньках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Стою в стороне, и собираюсь подняться вовнутрь с остальными, чтобы ничего не пропустить, но не успеваю сделать и шага, как в мое плечо впиваются жесткие пальцы, останавливая.
— Осматривался, значит? — впервые вижу ярость в глазах Кесседи. Причины моей задержки ему очевидны.
Что он подумал? Что я заодно с этими людьми? Что у меня какой-то коварный план?
И я делаю то, что могу позволить себе только с Кесседи, потому что думаю, что он поймет, — говорю правду:
— Райан, там женщины и дети.
Ярость исчезает, в глазах появляется понимание. Его губы произносят беззвучные ругательства. Пальцы на моем плече расслабляются, чтобы толкнуть в спину.
— Пошли, умник, живо, — тон такой, что спорить не хочется.
***
Пленник снова лежит лицом вниз, но на жестком полу у него, по крайней мере, нет шансов задохнуться. Крепко же его приложили по голове, что до сих пор не очнулся.
Когда мы входим, Коэн как раз стоит возле бесчувственного незнакомца, толкает носком ботинка в плечо, чтобы перевернуть на спину. Кривится, но в глазах восторг. Новая игрушка, как же.
Никто из членов банды теперь не спит. Кто-то вскочил, кто-то сидит на прежнем месте, вытягивая шеи, но не рискуя приближаться, чтобы не мешать главарю. Мышонок сверкает глазами из темного угла, даже у него на лице любопытство.
— Мы уже возвращались, — рассказывает Рид, — а тут этот. Ошивался за нашим бараком и хотел уже дать деру…
— Ну, тут я его и камнем, — вставляет Кир.
— Да, тут Кир его камнем, и потащили сюда. Местный?
Коэн качает головой:
— Был бы легальным жителем, горбатился бы сейчас на заводе, — главарь оглядывает “подданных”. — Кто-нибудь его видел раньше?
Все переглядываются и качают головами.
— Кесс? — не только я думаю, что Кесседи всегда знает больше остальных.
— Нет, — отвечает Райан.
— Я его видел, — вдруг раздается тоненький голос из угла.
— Ты? — Коэн презрительно щурится. — Откуда? — по крайней мере, не говорит “иди сюда”, и Мышу не приходится вставать.
— Я видел его, когда выслеживал Здоровяка Сида. Это из его банды.
Меня начинает подташнивать, когда вижу огонек азарта в глазах Коэна.
— Сида, говоришь? — разве что не облизывается от предвкушения.
— Угу, — испуганно подтверждает Мышонок, еще не понимая, что только что натворил.
— Олли, — коротко командует тем временем главарь, — свяжи-ка ему руки, и разбудим нашу спящую гостью.
Лучше бы камень Рида пробил незнакомцу голову.
Олаф достает из рюкзака веревку и с готовностью исполняет приказ. Уже через несколько минут запястья пленника надежно стянуты за спиной, после чего близнецы уже привычно подхватывают свою добычу под руки и опять тащат на улицу. Все расступаются, освобождая дорогу.
Каким-то образом Кесседи оказывается рядом со мной. Точно не моими стараниями.
— Сколько? — на грани слышимости персонально мне. Лицо и голос напряженные.
— Много, — шепчу. — Больше, но слабее.
Райан кивает и проталкивается вперед, больше не обращая на меня внимания.
Он меня не выдал. Опять.
17.
Близнецы ставят пленника на колени прямо в снег, а Олаф притаскивает полный котелок воды, полученной из растопленного снега, и выливает ему на голову. Хорошо, что не кипяток.
Незнакомец дергается, приходя в себя и захлебываясь. Мокрые неровно отросшие волосы облепляют лицо. Он широко раскрывает рот, словно рыба, выброшенная на берег, в попытке продышаться.
— Олли, — снова короткая команда.
Олаф ставит котелок на землю, приближается к пленнику и задирает его голову, ухватив за мокрые волосы.
Ежусь. Сегодня холодно, лицо пощипывает. Облить человека водой при такой температуре уже само по себе садизм.
— Ну, привет, — ухмыляется Коэн, когда взгляд жертвы становится осмысленным.
