Розой Браиловской? — спросил Матвей вместо ответа.
— Да.
— Ну, так у меня такой проект, обеспечивающий успех вашему делу. Сколько я знаю, Роза Браиловская также готова помочь брату... Средствами она не стесняется. А поэтому вы ей немедленно напишите письмо о том, чтобы она приехала сюда, чтобы отправиться с вами на свидание к Браиловскому. Это нужно потому, что вам одной, как не имеющей никаких доказательств, что вы невеста заключенного, читинский губернатор разрешения на свидание не даст. Вам же вместе с сестрой Браиловского он даст его без всяких разговоров. Получив свидание, вы затянете ваше пребывание в Акатуе недели на две, полюбезничаете с начальником тюрьмы, — он хотя и почтенный семьянин, но пред двумя „современными европейскими женщинами“ растает и препятствий свиданиям никаких чинить не будет. Вы же постарайтесь, чтобы свидания были даны вам вне тюрьмы. В Акатуе недалеко от тюрьмы есть теперь у политических каторжан собственный дом. Вы в нем остановитесь жить, пока в Акатуе окончательно не надоедите. Вот все, что от вас требуется. Остальное сделаю я.
— А что именно сделаете вы?
Боня загорелась и придвинулась со стулом ближе к Матвею.
Матвей наклонил голову и, полушутя, сказал:
— Я возьму на себя в этом романическом приключении кучерскую часть: приеду на тройке, посажу на пролетку Браиловского и, как говорят коммерсанты, доставлю франко-Чита, квартира товарищей Ацелиндер. Есть там одна такая конспиративная семья.
— Все это серьезно, товарищ?
Матвей улыбнулся.
— Как то, что вас зовут Дебора Борисовна Бродская.
Девушка вдруг вспыхнула и поднялась со стула...
— Вы меня знаете? Вам Браиловский говорил обо мне? Но нет, потому что я вас тоже должна знать...
— Знаете — не знаете, это значения не имеет, — решительно сказал Матвей, поднимаясь. — Хотя вас я немного знаю, — усмехнулся он, — но это анекдотическая история, которую нет оснований вспоминать. Пустяки, Дебора Борисовна!
— Расскажите! Ведь я же была с вами совершенно откровенна.
— Спасибочко, Дебора Борисовна, давайте лучше заниматься делом: согласны ли вы на мой план и спишетесь ли с Розой Браиловской?
— Как ваша фамилия настоящая, товарищ, если вы мне доверяете. Я ведь еще даже этого не знаю?
Матвей подавил улыбку. Он знал, что его фамилия Боне ничего не разъяснит.
— Я же сказал — Юсаков!
Девушка сморщила лобик, силясь с чем-нибудь связать это слово, но, ни чего не вспомнив, отвернулась, недовольно надувшись, и медленно начала одевать перчатки.
— Я сегодня же напишу сестре Браиловского. А потом?
— А потом, когда она приедет, приезжайте в Читу, чтобы взять у Холщевникова — это генерал-губернатор— пропуск. Когда будете ехать в Акатуй, сообщите мне об этом. Вот вам мой адрес. Если меня не будет, оставите письмо.
Матвей написал на клочке бумаги адрес квартиры Моисея Григорьевича и подал его девушке.
— Вы не хотите провести меня? — подняла глаза Боня.
— О, еще бы! С величайшем удовольствием.
И Матвей снял с гвоздя форменную фуражку учителя.
Молодые люди вышли.
Когда Матвей возвратился, оставалось еще не менее часа до прихода Русакова. Матвей лег на диванчик и долго с щемящим под ложечкой тоскливым чувством и тяжелыми мыслями думал о своем прошлом и о своем будущем.
* *
*
Прошло свыше месяца. Наступила ранняя сибирская осень. В Чите кончалась конференция подпольных групп Забайкальской железной дороги и из города начали разъезжаться делегаты на места,
Китаец посыльный принес Матвею записку и, не застав его, оставил записку на квартире Моисея у его родственников.
Возвратившись с совещания и вскрыв конверт, Матвей увидел, что послание исходит от Бони и Розы Браиловской, сообщавших о том, что они остановились в гостинице и уже получили разрешение на свидание с Браиловским в Акатуе.
Матвей, подумав, что ему теперь предпринимать, и не теряя времени, направился в квартиру трех сестер Ацелиндер, где до утра оставался представитель борзенской группы революционеров студент-путеец. Это был командированный институтом в Борзю для практических занятий по подготовке на звание будущего инженера, но привлеченный своими старыми знакомыми к организации, худощавый и гибкий, с первой порослью бороды, двадцатичетырехлетний сибиряк интеллигент, Женя Волосатиков. Уже из разговоров на конференции Матвей убедился, что делегат путеец в Борзе пользуется влиянием на железнодорожное начальство и некоторыми правами своего административного положения. А ему этого только и нужно было.
Матвей застал его за упаковкой в чемоданы полученной на конференции литературы и фотографированных отпечатков «Искры».
Он обождал, пока тот закрыл чемодан, а затем сел и пригласил сесть на стул возле себя молодого человека.
— В Борзе нужна ваша помощь, товарищ Волосатиков,— объяснил Матвей причину своего появления.
Загорелый и обветренный путеец сделал полное решительной готовности на всякое предприятие движение, садясь на стул, и вопросительно поднял глаза на российского товарища.
— Вся Борзя на чеку, если что нужно для организации, — сказал он не задумываясь.
— Нужно организовать побег из Акатуя одному товарищу...
Матвей рассказал о Браиловском и о мотивах своего участия в этом деле.
— Чем вы можете помочь мне? — спросил он в заключение сибиряка.
— Что именно вам нужно от нас для удачи? — спросил путеец.
— Нужно, чтобы где-нибудь можно было остановиться, когда я с убежавшим приеду из Акатуя; для поездки в Акатуй нужны хорошие лошади, самое лучшее тройка и экипаж. Затем нужно, чтобы меня сопровождал туда кто-нибудь, умеющий обращаться с лошадьми.
— Денег не нужно?
— Нет. Денег я получу здесь в комитете, сколько мне понадобится, а затем у родственников Браиловского тоже могу взять, если это нужно будет.
— Это самое главное, потому что у нас денег нет. Что касается до экипажа и лошадей, то это устроить просто. Я из станционного обоза возьму тройку, а у начальника одолжу пролетку для охоты. Захватите у меня с собой пару тулупов, потому-что будет холодно. С вами поедет мой брат, которому я и раньше давал лошадей охотиться. Но он Акатуя не найдет.
— Дорогу я знаю.
— Хорошо. Значит остановки не будет ни за чем.
— Тогда, товарищ Волосатиков, так и решим. Через неделю я у вас буду. А за эти дни установится связь с Акатуем. До свидания!
— До свидания! Жду через неделю.
Матвей пожал товарищу руку и направился в гостиницу «Европа» на главной улице Читы.
Он застал обеих женщин в ожидании, в большом семейном номере гостиницы.
— Вот он! — встретили они его, обе поднимаясь из-за стола.
Подвижная Боня схватила
