штора тут же встала на место.
Кивнув двери, Максим закрыл футляр и убрал в карман. Посмотрев в объектив напоследок, вышел на улицу.
Вернувшись в такси, назвал адрес и прикрыл глаза. Нойманн ждёт. Странно, что ещё ни разу не позвонил, ведь от действий Максима зависит судьба лейтенанта. Хотя бы в служебном плане. За это нельзя винить. А если вспомнить инцидент на лестничной площадке… То Нойманн ходит на грани. То, что сейчас лежит в кармане — подстраховка. Пусть лейтенант никто для Максима, но создавать ещё проблем не хотелось.
Что-то другое сейчас не найти. Время. Крылатый ускорится. Он уже достал Сока, остался последний. Даже не рыская в чужой памяти, Максим понимал — главарь скоро умрёт. Возможно, уже сегодня. Нет смысла оттягивать расправу.
Но сначала нужно, чтобы Нойманн не помешал. Не задавал вопросов, на которые не будет ответов. Не пострадал. Хотя бы тот, кто невиновен. Или непричастен.
Машина остановилась. Максим протянул водителю деньги и вышел. Поднял взгляд к окнам своей квартиры. Никаких следов разрушений. Начало этой жизни затерялось во времени. Сейчас он опять сделает из бывшего дома место инцидента.
Он вошёл в подъезд. Проходя мимо консьержки, демонстративно не обращавшую внимания на посетителя, кивнул. Двери лифта плавно закрылись. Едва заметное напряжение от движения вверх. Максим достал футляр, открыл и переложил ампулу в карман. Взглянул на пустую коробку, зажатую в левой руке. Сойдёт.
Нужный этаж. В груди быстрее забилось сердце. Он вышел из кабины и достал ключи. С первого раза попал в замочную скважину. Усмехнулся. Дрожи в руках нет. Меньше шансов на ошибку.
Тихо открыв дверь, зашёл в коридор. Вдох. Потрясти ключами и убрать в карман. Выдох. Из кухни раздался звук шагов. Появившись в коридоре, Нойманн спросил:
— Наконец! Ты где шлялся?
— Лови.
Максим кинул футляр. Чуть выше головы лейтенанта. И тот рефлекторно поднял руки, чтобы попасть в ловушку. Шаг вперёд. Ещё. Взгляд Нойманна стал опускаться к парню. Удар сердца. Левое запястье в захвате. Короткий шаг назад, поворот корпуса, добавить руками скорости, надавить и чуть присесть.
Ноги лейтенанта потеряли опору. Спину впечатало в стену. Максим чуть дёрнул на себя, делая ещё один шаг назад с поворотом. И Нойманн рухнул на пол. Лязг зубов. Стон. Сделать шаг к лежачему, зафиксировать руку за спиной. Коленом прижать шею. Хрип, переходящий в бульканье.
Не обращая внимания, Максим достал ампулу из кармана. Снял зубами колпачок с иглы. Почувствовав укол, лейтенант дёрнулся и прохрипел:
— Какого хуя?!
Парень отбросил пустой шприц:
— Раз.
— Сука!
— Два, — чуть сместившись, он практически сел на Нойманна. — Три.
— Бля…
— Чет…
Свободная рука лейтенант дёрнулась к поясу. Максим подвинулся ближе к голове. И ногой упёрся в локоть, останавливая движение лежащего.
— Пять.
— Убью…
— Шесть.
Как по команде, Нойманн обмяк. Только что человек боролся за жизнь или так считал. А теперь просто лежит на полу в беспамятстве.
Чтобы удостовериться, Максим подождал ещё пару секунд. Лишь ровное дыхание. Он отпустил лейтенанта и сел рядом, опершись на стену. Выдох.
— Так. Ладно, — он хлопнул по спине Нойманна. — Полежишь тут. Не простудись только.
Максим поднялся. Остановил взгляд на пластике ампулы. Невольно поёжившись, осторожно поднял шприц. Что там намешано, если вырубает здорового человека так быстро? Нужно передать Отделу. Даже если он сделает это не первым. Пусть изучат.
Он подобрал футляр и убрал уже орудие преступления. Усмехнувшись этой мысли, пошёл на кухню. Бросив коробку на стол, опустился на стул и вытянул ноги. Устал, вымотался. Сейчас бы поспать. Часов двадцать. Но некогда.
Максим достал мобильный. Есть время или нет? Крылатый будет ждать, пока шумиха уляжется? Или уже занимается главарём? Он вытащил перо из кармана. Здесь есть ответы. Хотя бы на некоторые вопросы. Например, с чего всё началось.
Тихий рык в голове. Зверь принял решение. Боится, что человек отступит. Бросит охоту. Добыча почти настигнута. Уже видится, как лежит с порванным горлом…
Кривая усмешка прорезала лицо Максима. Сжав трофей в кулаке, успокоил тварь внутри:
— Пять минут. Только суть.
Сила устремилась к белому клочку. Лицо. Мразь, решившая, что наказания не будет. Сходящая с ума от боли и осознания неизбежного. Месть. Слова. Приговор для оставшегося в живых главаря.
Не то, назад. Как можно быстрее. Максим прав, сегодня Кабан умрёт. Нужно знать точно почему. Мелькнувшая картинка вызвала интерес. Остановиться.
Давно он не преклонял колени. Но перед Ним можно. Нужно. И страх… Нет, другое чувство. Стыд. Злость. Раскаянье. Смесь этого. Голова склонилась перед этой силой.
Перед глазами начищенные белые туфли, в цвет брюк. Не справился. Провалил единственное задание. Лишь одну просьбу. Не смог донести свой крест… И только одна мысль в голове — умереть. Боль в спине ничто по сравнению с поселившейся внутри. Слова тонули в слезах:
— Владыка…
— Что ты сделал с моим даром?
— Я… не достоин.
— Это решать не тебе. Где они?
Рука вытянулась, указывая на дверь, не смея противиться голосу. Соседняя комната. Именно там они остались. Пусть достанутся следующему. Достойному.
— Принесите.
Шаги за спиной. Сознание привычно отметило — двое. Через несколько мгновений и вечности самоистязаний они вернулись, сопровождаемые шелестом. Таким знакомым и желанным. Которого он недостоин.
— Их дали тебе, чтобы показать могущество Бога.
— Но я не…
— Кем ты себя возомнил, отвергая дар?!
Удар ладонью. По щеке расплывается волна боли. Плеч касаются тёплые руки:
— Ты её хранитель. Ангел.
Дорожки слёз заскользили из глаз. Уже нет.
— Я верну отринутый дар. Цени это. Ты вновь полетишь и найдёшь причастных.
Двое подошли сзади. К ранам на спине поднесли их. Дикая боль пронзает спину, парализуя. Очищая. Давая цель.
Максим отделил сознание от этой сцены. Не то. Глубже.
Снова он на коленях. Грязь. Лес. Ночь. Бомбардировка ледяного дождя. Капли, скользящие по телу. Но перед глазами только холм свежей земли.
Он
