ком Левченком, чтоб я прислал к нему жену его, буде она от своих
дурных дел отстала и живет по обещанию, данному тогда, когда он
ее взял к себе из черного платья, а буде за нею есть какие-нибудь
дурные поступки, то я бы описал ему о том; я гетману уже говорил
и тебе также объявляю вот что: брат мой Петро, за ее злые дела, положил на нее черное платье, а потом, видя дочь свою в младых
летах в сиротстве, умилосердился над нею и принял ее опять к себе; она тогда обещала по смерть живота своего ничего хмельного не
пить, потому что В’ хмелю от ней чинится всякое злое дело, но по
отъезде Петра к великому государю начала она опять пить и вести
себя безобразно: без ведома моего таскается и чинит злые дела.
Ныне, приехавши в Сосницу, я велел ей собираться ехать к мужу
своему, а она при отце своем Яненке с криком отвечала: коли меня в
. Москву насильно пошлешь, то брату твоему Петру недолго придется
жить! Слыша такие слова, я бил челом, чтоб ее к брату Петру до
времени не отсылать>.
Юдин отправился к гетману и в присутствии Андрея
Дорошенка стал просить отослать Петрову жену в Москву по царскому
указу. Самойлович опирался на заявление Андрея Дорошенка.
Юдин сказал:
И* . 323
- Это Андрей выдумал для того, чтобы жену братову не
отпускать. Как к нему от брата челядник приезжал и пробыл здесь
три дня, я, был у тебя, гетмана, при Андрее. Отчего же он ничего
такого в те поры не сказывал?
Самойлович решительно сказал: <Невозможно отправлять
Петровой жены против ее воли насильно. Я напишу о том в своей
грамоте великому государю>.
- Коли брат Петр, - сказал Андрей Дорошенко, - ведая о
злодейских поступках жены своей, напишет мне, чтоб к нему ее
прислать, тогда я ее отпущу. Я должен здоровье брата своего
беречь, а не ее, злодейку, жалеть.
Самойлович отпустил Юдина в Москву и сообщил, что
задержал Дорошенкову жену по заявлению Андрея о ее поведении и
об угрозах. <Если, - присовокуплял он, - мимо всего этого
прикажет Петр, чтоб она к*нему ехала, я тогда не стану возбранять
ей ехать>.
Дорошенко после этого благодарил Самойловича, что он <за
высокоблагочестным мудрым рассуждением> удержал его
<малоумную господыню>, и, снова <падая к ногам господским>, умолял
исходатайствовать ему отпуск в Украину. В делах
Малороссийского Приказа значится, что июля 27 того же года прибыла в
Москву Дорошенкова жена Евфросинья. Неизвестны
обстоятельства ее выезда из Украины. Дорошенко был в начале помещен, как выше сказано, на новом греческом дворе, но с приездом жены
переведен во двор Григория Никитина; однако, жаловался, что в
этом новом помещении его беспокоит дым и течь. Тогда Доро-
шенку купили двор за 700 рублей и назначали построить новый
дом о девяти покоях. 7-го августа он спрашивал в своей
челобитной, отпустят ли его в Украину, или же навсегда прикажут
оставаться в Москве, и если он должен пребывать в Москве, то
просил, чтоб ему пожаловали деревню. Ему назначили с
семейством и со всею прислугою, в числе 24-х человек, поденный корм, что составляло в год 936 рублей 16 алтын, и обещали деревню.
В 1679 году в апреле ему предложили быть воеводою в Вятке с
жалованьем по 1000 рублей в год. Он пробыл там до 1682 года
и воротился снова в Москву. Царь подарил ему из дворцовых
волостей 1000 дворов в селе Ярополче (Волоколамского уезда
Моск. губ.) со всеми принадлежащими к ним угодьями. В
Украину его не отпустили, впрочем он и сам перестал проситься после
того, как Чигирин, его родина, был разорен до основания, и с
ним пропало все право Дорошенка на прежние доходные статьи.
Он примирился с мыслью сделаться навсегда жителем Московской
земли и доживал век то в Москве, то в своем имении Ярополче: там он и окончил жизнь в 1698 г. ноября 9-го, на 71 году от
рождения.
324
X
Первая чигиринская война. - Вступление Юраска
Хмельницкого в Украину. - Его наказной гетман
Астаматий. - Универсалы. - Тревога при появлении
Хмельницкого. - Приготовления к обороне
Чигирина. - Известия, приносимые Самойловичу о
Хмельницком. - Ссора Самойловича с Серком. -
Приступ Юраска Хмельницкого и турок к
Чигирину. - Прибытие соединенного
великороссийского и малороссийского войска. -
Бегство турок. - Отступление русских войск.
Весною перешел Дунай новоназначенный султаном гетман с
титулом князя. С первого раза видно было, что этот князь выставлен
был только как значок; турки рассчитывали на обаяние, которое, по их соображениям, должно было произвести на малороссиян имя
сына Богданова. Все ведение военных дел возлагалось на Ибрагим-
пашу, прозванного шайтаном (т. е. чертом). Турецкого войска
назначалось в Украину, как говорили, до сотни тысяч, а у князя
Хмельницкого было в начале только полтораста Козаков. Юраска
назначил своим наказным гетманом Евстафия Гиновского1, который был известен в свое время под именем Астаматия. Этот
наказной от имени своего князя начал рассылать универсалы по Под-
олии, требуя, чтобы польские залоги немедленно выходили из
подольских городков, так как весь край уступлен Польшею
турецкому падишаху. Один из таких универсалов был послан немиров-
скому старосте Стефану Куницкому, сообщившему список с него
гетману Самойловичу. Жители сел Подолии извещались о скором
вступлении <бесчисленных> турецких сил и обнадеживались, что
если признают своим князем Хмельницкого, то могут себе спокойно
предаваться мирным занятиям, не страшась оскорблений от турок
и татар. 7-го апреля Юраска отправил посланцев в Сечу с письмом
к Серку, изъявлял желание всех благ от Бога, <ему же возможно
нищего и смиренного вознести и посадить со князи, а сильного
низложить>, намекнул о подвигах своего родителя, вспоминал о
собственном прошлом, о том, как много бед он претерпел, пока Бог не
<подвигнул сердце непобедимого цесаря турецкого, тремя частями
света обладающего, даровать ему свободу, утвердить гетманом и
князем малороссийской Украины>. Письмо его оканчивалось
убеждением склониться к нему и прислать посольство. Грамота Юра-
скова была запечатана новоизобретенною печатью: на ней в кругу
было изображение всадника на коне, с булавою в распростертой
руке; выше конской головы, украшенной пучком перьев - яблоко
со крестом, а подле всадника находилось изображение стоящего на
земле человека с мушкетом. На печати была надпись: печать кня-
Таким именем подписался он в своем универсале.
325
жества Малороссийского. Юрасковы посланцы требовали, чтоб
Серко лично выступил на встречу вступавшему в свое наследие
князю.
Не с доверием встретили запорожцы это обращение к ним Юра-
ски. Раздался крик: <турки думают с нами так поступить, как с
уманцами, хотят выманить часть наших в поле, а остальных в Сече
забрать и наш кош разорить!> Но у запорожцев почти всегда
делалось так: пошумят, покричат, а потом склонятся к уступкам. И
теперь так случилось. Запорожцы соблазнились надеждою доставить
чрез ходатайство Хмельницкого свободу своим товарищам, захваченным татарами в Лодыжине во время взятия того города, и
отправили к Хмельницкому трех своих товарищей. Серко, однако, уведомил о том Самойловича, объяснивши, что запорожцы для
избавления своих братии заключили перемирие с Крымом, и эти
поступки не должны побуждать к подозрениям в верности их царю.
За это Самойлович послал Серку выговор, заметивши, что
освобождение пленных могло быть отложено и до другого времени.
Появление Хмельницкого произвело тревогу и лихорадочную
деятельность в Москве. Посланы были в малороссийские полки и в
Сечу царские грамоты о том, чтоб не слушать прельстительных
универсалов Юраски. В Чигирин отправлен был генерал-майор
Афанасий Трауэрнихт, стрелецкие головы Титов и Мещеринов с их
приказами и полковник инженер Фан-Фрастен. В посланных туда
трех стрелецких приказах было до 24.000 человек. Ромодановскому, стоявшему в Курске, указано быть в постоянных пересылках с
Самойлов ичем и идти к нему на соединение по его требованию. В
подмогу им назначено другое войско, которому следовало стоять в
Путивле под главным начальством боярина Василия Васильевича
Голицына. Гетман отправил в Чигирин четыре с половиною тысячи
