и дружбе. Кланяюсь, желаю тебе всего хорошего, и поскорее напиши.До свидания, Винсент
381 (319). Тео Ван Гогу. Гаага, среда, 5 сентября 1883, или около этой даты
Дорогой Тео,
я только что возвратился домой из дюн за Лоосдейненом и получил твое письмо. Я насквозь промок, потому что просидел три часа под дождем в том месте, где все напоминает о Рёйсдале, Добиньи или Жюле Дюпре. Я вернулся с двумя этюдами: на первом изображены кривые, потрепанные ветром деревья, а на втором – ферма после дождя. Все здесь уже окрасилось в бронзовый цвет: вся природа стала такой, какой ее можно увидеть только в это время года или какой она предстает на картинах художников вроде Дюпре, и это настолько красиво, что навсегда остается в памяти.
Ты пишешь о своей прогулке в Виль-д’Авре в воскресенье, в тот же самый день, и именно в это время, я тоже гулял в одиночестве и хочу поведать тебе об этом, раз ход наших мыслей, вероятно, вновь в чем-то совпал.
У меня состоялся разговор с Христиной, о котором я писал ранее: мы оба чувствуем, что нам не стоит оставаться вместе, потому что мы сделаем друг друга несчастными, хотя испытываем сильную привязанность друг к другу. После него я отправился далеко за город, чтобы поговорить с природой.
Я добрался до Ворбурга, а оттуда в Лейдсендам.
Ты знаешь, как выглядит там природа: великолепные деревья, полные королевского величия и безмятежности, рядом с отвратительными кукольными летними домиками зеленого цвета и прочими бессмысленными плодами тяжеловесной фантазии богатых нидерландских бездельников, а именно клумбами, беседками и верандами. Дома там по большей части уродливы, хотя, впрочем, есть несколько старинных и шикарных. В этот миг высоко над бескрайними, как пустыня, лугами поплыли одна за другой гряды облаков, и ветер первым делом накинулся на ряд окруженных деревьями загородных домов на противоположном берегу канала, где проходит черная угольная дорога. Эти деревья были великолепны: в каждом из них – я бы даже сказал: в каждой их фигуре – чувствовался некий драматизм.
Итак, общий пейзаж был еще прекраснее этих терзаемых ветром деревьев – все сложилось так, что даже эти нелепые домики в струях дождя и под порывами ветра обрели свой особый характер. Я увидел в этом пример того, что в минуту настоящего горя и всеобъемлющей беды даже человек нелепого вида и взглядов или склонный к эксцентричным поступкам и капризам может превратиться в настоящую драматичную фигуру с особым характером. Это заставило меня на мгновение задуматься о современном обществе: в эпоху разрушения оно тоже часто предстает в виде большого темного силуэта на фоне света реформ. Да, я больше всего ценю драматизм природы и скорбную драму жизни. Сад Параду, может, и красив, но Гефсиманский сад еще более прекрасен.
Ах, нужна всего лишь небольшая полоска неба и немного удачи, которые позволят прочувствовать форму и сделать выразительными линии силуэтов. Только пусть все остается таким же мрачным.
Должен признать, что Христина держится молодцом. Она страдает из-за случившегося, как и я, но все же не выглядит подавленной и старается сохранять бодрость духа.
На днях я купил сукно, намереваясь самостоятельно сделать из него холст для этюдов, но потом все же отдал его ей, на рубашки для ее хлюпиков. Я также отдаю ей свою одежду, чтобы она могла ее переделать и у них появилось что-то еще, и сейчас она вовсю этим занимается.
Когда я говорю, что мы с ней расстанемся друзьями, так и будет – но мы расстаемся, и это решение бесповоротно; теперь моя жизнь стала спокойнее, чем я ожидал, ибо недостатки ее таковы, что, если бы мы сохранили нашу связь, это повлекло бы роковые последствия для нас обоих, ведь мы, так сказать, отвечаем за изъяны друг друга. Не знаю, что с ней будет через год, и это единственное, что вызывает мое беспокойство. Я больше не собираюсь жить с ней под одной крышей, но мне бы не хотелось терять ее из вида, потому что я слишком люблю ее и детей.
Это стало возможно именно потому, что наши отношения совсем другие и никогда не основывались на жгучей страсти.
Надеюсь, что план с Дренте сработает.
Ты спрашиваешь, что мне для этого понадобится?
Мне не нужно тебе объяснять, что я собираюсь много работать, я нуждаюсь в этом, так как это даст мне новые жизненные силы. А там не продается ничего из разряда художественных принадлежностей, мне придется запастись всем этим заранее, потому что это очень важно, и чем больше я смогу приобрести, тем лучше.
Хорошие инструменты никогда не бывают бесполезной тратой денег, и даже если стоят дорого, окупают себя. А для этого нужно много писать. Надеюсь, что не потеряю много времени, пока буду там: я собираюсь часто работать с моделями, что, вероятно, будет стоить недорого. В целом жизнь там обходится дешевле, и на 150 франков я смогу позволить себе больше, чем здесь.
Я смогу все обустроить так, как мне удобно. Хорошо бы иметь возможность потратить крупную сумму на тот инструментарий, которого мне недостает, – остальные художники используют все это, и без этих вещей, по сути дела, нельзя обойтись.
Мой план таков: находясь в Дренте, я настолько преуспею в живописи, что по возвращении смогу стать членом Графического общества. Это связано и с моим вторым планом – отправиться в Англию.
Полагаю, можно строить планы при условии, что это не пустые мечты и они покоятся на серьезном фундаменте. Итак, по поводу Англии: я, конечно, ожидаю, что там будет проще найти покупателей для моих работ, чем здесь, – и это действительно так, – поэтому я время от времени думаю об Англии. Однако я не знаю, как английские ценители воспримут мои достижения в искусстве, а раз так, я хочу сначала приобрести хотя бы небольшой положительный опыт в продажах здесь, прежде чем рассматривать возможность каких-либо шагов там. Если я начну что-то продавать здесь, тогда я ни секунды не буду сомневаться и начну посылать свои работы или даже сам отправлюсь туда. Однако поскольку я ничего не продаю здесь, то совершу ошибку, если не проявлю благоразумие и не подожду до тех пор, пока это не начнется.
Надеюсь, что ты одобришь эту мою идею, это очень успокоило бы меня. Дело в том, что в Англии очень серьезно относятся к первым шагам: тот, кто понравится англичанам, найдет в них верных друзей. Я мог бы назвать, например, Эд. Фрера и Генриетту Браун, работы которых и по сей день вызывают у публики такой же интерес, как и в самом начале. Но если хочешь преуспеть, следует проявить осторожность и быть полностью уверенным, что отосланное тобой будет пользоваться спросом.
Твое письмо очень порадовало меня, продемонстрировав, что план с Дренте показался тебе разумным, а мне этого достаточно; со временем выяснится, какую пользу это принесет. Но для меня это прямо связано с моим желанием стать членом Графического общества и впоследствии отправиться в Англию, ибо я точно знаю, какие сюжеты вызывают там интерес: если мне удастся вложить определенные чувства в свои работы, они найдут отклик в Англии.
В любом случае следует продолжать с Дренте, вне зависимости от того, каких расходов это потребует.
Если у меня будут деньги на дорогу, я отправлюсь туда даже без большого запаса художественных принадлежностей, потому что уже пришла осень с ее особенными эффектами и я надеюсь успеть их ухватить. Однако мне все же хотелось бы оставить Христине какую-то сумму на первое время. И я уеду только тогда, когда действительно смогу уехать.
Я сообщаю тебе, что на первых порах собираюсь помогать Христине, я не буду давать ей много денег, я не смогу этого делать, но я не обсуждал этого ни с кем, кроме тебя. И ты можешь полагаться на мои слова о том, что, как бы ни сложилась ее судьба в будущем, я не хочу и не могу терпеть ее присутствие в своем доме, ибо она не способна делать то, что от нее требуется. Я также сообщил в двух словах отцу о том, что расстался с ней, однако это не перечеркивает того, что в прошлом я послал ему письмо, где
